Сергей Костин - Туман Лондонистана
Это было нечто вроде слесарной мастерской. Вдоль стены стоял верстак с тисками и небольшим сверлильным станком, один из углов завален каким-то металлическим хламом. Кстати, сюда принесли и алюминиевую стремянку, которая упала на меня в фургоне.
— Не видишь, там не найдется зубила и молотка? — шепотом поинтересовался Кудинов, подбираясь на максимально близкое расстояние.
— Там много чего полезного можно найти, — предположил я тоже едва слышно. — Один сверлильный станок чего стоит. Давай попробуем приподнять эту штуковину.
Это я про железяку, к которой мы были прикованы наручниками. Но она весила не меньше пары центнеров, мы ее даже оторвать от земли не сумели.
— Ничего, мы устроим ей тяни-толкай, когда усыпим их бдительность, — подбодрил меня позитивист Кудинов. — А ты успел заметить номер фургона?
По тону было ясно, что он-то это сделал и теперь хотел поймать меня на нерадивости.
— Это желтый такой, LD 325 XEF?
Кудинов расплылся в улыбке. Я ошибся. Ему, похоже, было важнее, чтобы я тоже оказался на высоте, чем оказаться там в одиночестве.
— Только, когда нас заводили в этот сарай, — продолжал я, — я заметил, что эта, как бы ее назвать…
— Я понял, твоя зазноба.
— Так вот, она выходила из кабины фургона с отверткой и двумя другими номерами.
— Да?
— Совершенно определенно.
— Все равно, тот номер может помочь.
Я тоже был великодушен:
— Будем надеяться.
— Не пора позвонить?
— Стремно. Они на первых порах наверняка нас плотно опекают. Может, и сейчас подслушивают.
Да, могли. Хотя мы говорили шепотом, но все же по-английски. Мы помолчали.
— Это мой прокол, — признал я. И рассказал про рыжего в парке и мое возвращение в «Марриотт» на такси. Вам тоже расскажу в свое время. — Меня тогда просто отключать стало от усталости.
— Забудь, все ошибаются, — небрежно успокоил меня Лешка. — Закон больших чисел.
Что значит друг! Хотя я бы тоже так отреагировал. Но я все равно не понимал.
— Хорошо, вчера я был в ауте, и они установили мою гостиницу. Но как они могли проследить за мной сегодня? Я все утро проверялся.
Что правда. Я ведь потратил час, чтобы прокатиться из гостиницы в Галерею Тейт и обратно. И тогда сто процентов хвоста не было.
— Получается, когда ты ехал на метро ко мне на встречу, — бесстрастно, без скрытого упрека в мой адрес заключил Кудинов.
— Там я тоже уверен.
— Уверен, что наружки не было. А камеры? В метро нет места в носу поковырять, чтобы не попасть на монитор. Так что смею предположить, что это полиция или МИ-5.
Да, это бы все объясняло. Только похитители наши на сотрудников спецслужб не похожи.
— Мы же не знаем, что у них на уме, какая извращенная комбинация, — добавил Лешка, идя со мной вместе по пути сомнений.
— А просто уголовников ты исключаешь? Банальных похитителей?
— Думаешь, к видеокамерам так легко получить доступ?
— Я же нашел!
Тоже не хочу сейчас влезать в подробности, но я действительно придумал, как мне подобраться к ним в одном отеле.
— Так то частная охрана. А там государственная система наблюдения.
— У них там может быть свой человек.
Мой друг поразмыслил пару секунд:
— Ну, не знаю. Главное, живыми мы представляем для них некую ценность.
— Товарную или меновую, — вставил я одно из своих любимых выражений. — Интуиция подсказывает мне, что эти милые люди просто хотят денег. А мы же готовы заплатить за свою жизнь и свободу?
— Тебе же сказали: потерпи до вечера. Мне интуиция подсказывает, что здесь скорее пахнет нашими играми. Уж очень они вежливые, даже по роже ни разу не съездили.
Тут послышался звук отодвигаемого засова, и дверь отворилась, хотя шагов мы не слышали. Что они, по воздуху летают или доску на гравий положили? Точно хотели подслушать! Хорошо, мы чуть слышно друг другу шептали, больше губами разговаривали.
Это была та рептилия. С моим паспортом и Лешкиными водительскими правами. Испытать его на вшивость?
— У нас в Штатах за похищение людей дают пожизненное, — сказал я. — Ну, это если никто не пострадал. Здесь, наверное, за это тоже не похвалят.
Парень только осклабился, оголяя свои мелкие кривые зубы. Кудинов смотрел на меня, пытаясь понять, куда я клоню.
— На кону должно быть что-то очень весомое, чтобы так рисковать, — продолжал я. — Не та пара тысяч долларов, которая есть у меня на карточках.
— Почему вы решили, что нам нужны деньги? — спросил парень.
Лешка снова взглянул на меня. Зная его, как знаю его я, расшифровать смысл этого взгляда было несложно. «Говорил же я тебе, что это спецслужбы!» Какое-то такое сообщение он послал мне взглядом. Но игру мою поддержал:
— Вашей подруге он понравился, это заметно. Но она могла и как-то по-другому с ним договориться. И при чем тогда тут я? Пин-коды своих карточек я вам скажу и без пыток, но там тоже суммы небольшие.
— Заткнись. Я не за тем пришел, чтобы отвечать на ваши вопросы, — отрезала ящерица, сунув нам под нос документы. Как-то болезненно он реагирует на упоминание их компаньонки. Сначала рявкнул на нее, когда она меня обыскивала. Теперь на Лешку разозлился. Спит с ней? — Мне нужны ваши адреса.
— Это зачем? — в один голос спросили мы.
— Чтобы сюда привезли мою семью и начали пытать у меня на глазах? — добавил Кудинов.
— Бог ты мой, за кого вы нас принимаете? — возмутился похититель. — С вами что, здесь грубо обращаются? Мы просто хотим связаться с вашими близкими.
Теперь я многозначительно посмотрел на Лешку. «Выкуп они хотят, вот что». Он тоже меня знает, как я его. В сущности, нам говорить вовсе не обязательно, разве что ради стеба.
— Верните мне телефон, я сам позвоню жене, — протянул руку Кудинов. — Скажите, что я должен ей передать, и я позвоню.
Хитрый, он же сообщил номер своего сотового парням из резидентуры. Вдруг техника уже настолько шагнула вперед, что он наберет отсюда, и те смогут определить, где мы.
— Это не мне решать, — посерьезнел желтозубый. — Не хотите говорить, вам же будет хуже.
Он угрожающе покачал головой, но впечатления на нас не произвел. Посерьезнее надо было искать похитителей, позубастее.
Он вышел и закрыл за собой засов.
— Один-один? — предложил Кудинов. Это про то, кто из нас был прав в своих предположениях.
— Скорее ноль-ноль. Ладно, подождем до вечера.
За три дня до похищения
1
Терпеть не могу просыпаться по будильнику в обрез — чтобы времени было только на душ, завтрак и дорогу к месту встречи. Пограничное состояние между сном и явью — самое продуктивное. С одной стороны, бессознательное еще не отключилось и продолжает подбрасывать информацию из глубин, общих для всех людей, где понятия прошлого, настоящего и будущего теряют смысл и где, как следы змеи на песке, просматриваются тайные предначертания. И в то же время сознание уже вот оно, входит в рабочее состояние и легко схватывает эти самые важные для жизни сигналы.
Так что я всегда закладываю утром четверть часа на то, чтобы сознание и бессознательное вместе поработали над тем, что было вчера и чем предстоит заняться сегодня. У меня первая встреча в десять в Сохо. Полчаса на дорогу с проверкой, полчаса на завтрак, пятнадцать минут на душ и бритье плюс эта главная четверть часа. Так что будильник мой прозвонил в восемь и еще раз включится в восемь пятнадцать, когда уже придется вставать.
Итак, что было накануне. Сначала Ашраф. Ну, он-то не вызывает у меня беспокойства. С военными вообще хорошо иметь дело. Ну, как правило. У них же главное слово — неукоснительность. Раз решил поработать на нас (как он считает, на американцев), так и работает честно, на совесть. Наверняка он придумал для себя весомую причину, почему он это делает. Возможно, ему мешают добиваться успеха бюрократические порядки, борьба кланов внутри службы, подножки карьеристов, мало ли что еще. А наше сотрудничество дает ему дополнительное чувство свободы и собственной полезности. Он же ведет свой джихад! К тому же Египет от его работы на нас не претерпевает никакого ущерба, только выигрывает. Так что к категории изменников он не принадлежит и соответственно в моих глазах уважения не теряет.
Мустафа. Этот молодой алжирец не стремился мне понравиться, что хороший признак. И рассказ такой придумать непросто. А уж психодраму передо мной смог бы разыграть только большой актер. Месть — стимул сильный, хотя и опасный. Однако, похоже, Мустафа хочет не только отомстить за брата, но и поломать систему, которая привела к его гибели. И деньги его интересуют, что всегда успешно цементирует отношения. По всему получается, что это очень ценный кадр.
Только вот со старшим братом нам не повезло. Рамдан (так мне тогда казалось) — классический головорез с послевоенным синдромом и, не исключено, с психическими отклонениями. Как бы он не сорвал нам столь многообещающий контакт. Следующая встреча у меня назначена только с Мустафой. Но что, если и он на нее заявится со своим горбоносым? Нет, здесь я должен буду подстраховаться.
