Жан Брюс - Рождество для шпиона
Журналист нахмурил брови, осененный неприятной мыслью.
– Вы думаете, что Карлос?..
– Может одновременно работать на янки? Нет, я так не думаю, но здесь есть нечто непонятное.
Они несколько секунд помолчали. Борис Данилов закурил сигарету и заговорил вновь:
– Я встретился с Карлосом вчера вечером после того, как оборвал слежку, осуществлявшуюся Гимерой. Карлос хотел меня видеть и был очень возбужден. Он, видите ли, влюбился в Марианну Моарес, свою квартирную хозяйку, и хочет, чтобы мы убрали ее мужа, позволив ему тем самым жениться на предмете своей страсти.
Монин вздрогнул. Его синие глаза стали холодными.
– Это что еще за амурная история?
– Я не знаю, но она кажется подлинной. Моарес уехал вечером в понедельник в Манаус, это на севере, повидаться с отцом, ставшим жертвой аварии. Карлос хочет, чтобы мы убрали его там таким образом, чтобы самого Карлоса не могли заподозрить.
Монин следил за мыслью, вызревавшей в его мозгу.
– Но тогда, может быть, Гимера имел дело с этой женщиной? Факт, что Карлос внезапно влюбился в нее, может иметь связь...
– Я об этом подумал, но не мог сказать Карлосу, что подозреваю Марианну Моарес в том, что она использует свое влияние на него в интересах противника; он бы мне не поверил и разозлился.
– И что же вы сделали?
– Я предупредил его, что агент иностранной разведки интересуется им, и что его комната и вся квартира на руа до Кортуме напичканы микрофонами. Я убедил его поставить противнику ловушку, предупредив Марианну, что вернется он сегодня поздно из-за важной встречи, назначенной ему в семь часов на Морро да Таквара. Он пойдет на эту встречу, и, если Гимера отправится за ним, что вполне возможно, то Карлос его уберет.
Монин вздрогнул, и Данилов поспешил добавить:
– Разумеется, если вы не согласны с моим планом, еще есть время его изменить. Но позвольте мне изложить его до конца...
Не пытаясь скрыть свое удивление, Монин заметил:
– Меня очень удивляет, что Карлос так легко согласился кого-то убрать. Я считал, что он не способен на такое. Уж с чем, с чем, а с храбростью у него явный дефицит. Черт возьми.
– Сначала он возражал, – признал журналист, – но...
– Но вы предложили ему сделку: вы займетесь Моаресом, если он займется Гимерой.
Полные губы Бориса растянула жесткая улыбка.
– От вас ничего нельзя скрыть.
– Вы действительно намерены устранить этого Моареса во время его поездки?
Журналист отрицательно покачал головой:
– Вовсе нет. Я рассчитываю использовать его иначе. Слушайте внимательно: сегодня вечером, если все пойдет хорошо, Карлос избавит нас от Гимеры. Успокоившись и имея данное мною обещание, скопирует для нас план военно-морских сооружений в заливе Гуанабара. В субботу он передаст его мне вместе с ответами на вопросник, который я ему переслал раньше. Это будет его последнее задание. За сорок восемь часов ЦРУ не успеет среагировать, даже если будет немедленно извещено об исчезновении своего агента. Мы же спокойно дождемся возвращения Хосе Моареса и любезно сообщим ему, что сеньора Моарес спит с жильцом. Моарес, как и всякий нормальный бразилец, сочтет себя обязанным убить соблазнителя. Таким образом мы будем избавлены от ставшего опасным агента безо всякого риска для нас самих.
Монин крутил в руках шариковый карандаш.
– Все это кажется довольно ловким... Ну, что же, мой дорогой Борис, даю вам мое отеческое благословение.
– Они засмеялись. Журналист встал, посмотрел на часы.
– Уже половина десятого! Мне надо бежать. Сегодня утром в канцелярии президента будет пресс-конференция. Простите.
Монин улыбнулся.
– Конечно, конечно, должны же вы заниматься своей основной работой, – сказал он, улыбаясь. – Наблюдение за Гимерой ведется?
– Да, он не может закурить сигарету, чтобы мы об этом не узнали.
– Смотрите, главное, чтобы он ничего не заметил.
– Никакой опасности. Задействованы четыре человека, они постоянно сменяются, к тому же всякий раз изменяют свою внешность.
– Полагаюсь на вас.
Они пожали руки, и журналист вышел из кабинета.
* * *Энрике Сагарра поднялся на площадку, зажав нос. Марианна Моарес, должно быть, увидела его из окна, потому что дверь была приоткрыта. Он вошел и закрыл ее. Женщина стояла на пороге столовой.
– Добрый день, – сказал он. – Как поживаете?
Она не ответила, но посторонилась, пропуская его.
Марианна показалась ему сегодня очень хорошенькой и очень аппетитной.
Она не села и не предложила сесть ему.
– Вы очень красивы, – сказал он, кланяясь ей. – Я уверен, что моряк не смог перед вами устоять.
У нее было такое замкнутое лицо, что он встревожился:
– Вы получили известия от мужа?
– Нет.
Он вздохнул свободнее. Когда она узнает, что телеграмма, вызвавшая Моареса в Манаус, была фальшивой, то очень может заподозрить его. Он собирался спросить, что она смогла вытянуть из своего вздыхателя, но она сухо заговорила, глядя ему прямо в лицо:
– Итикира не захотел назвать мне имя своего корреспондента, но сказал, что сегодня, в семь часов вечера, встречается с ним на Морро да Таквара.
Морро да Таквара? Энрике хотел спросить ее, где это, но вовремя спохватился. Марианна по-прежнему принимала его за офицера бразильской службы безопасности и не поняла бы, как он может не знать, где находится место, несомненно, очень хорошо знакомое местным жителям.
– В семь часов вечера, сегодня, на Морро да Таквара, – медленно повторил он. – Он не дал вам других уточнений?
– Нет.
Она была откровенно враждебна. Хотелось бы знать, почему. Впрочем, почему бы ей не увлечься игрой и не проникнуться любовью к военной форме. В такой ситуации лучше не настаивать.
– Я надеюсь, этого нам будет достаточно.
– А я надеюсь, что теперь вы оставите меня в покое, – холодно сказала она.
– Если сегодня вечером мы получим результат, вас оставят в покое и никто никогда не узнает, какую роль вы сыграли в этом деле. Через некоторое время вы о нем даже не вспомните. До завтра.
Она даже не пошевелилась, чтобы освободить ему дорогу, но без смущения протянула руку.
– Разве сегодняшнее сообщение не стоит денег? Как вы себе это представляете, или я работаю теперь ради ваших прекрасных глаз?
Он улыбнулся.
– Простите, пожалуйста. Это просто забывчивость.
Он достал бумажник, извлек из него купюру в тысячу крузейро и отдал ей. Она твердой рукой подписала обычную расписку.
– Что вы себе купите на эти деньги? – любезно спросил он.
– Это вас не касается, – отрезала Марианна, сурово проводив его до двери.
– Если все пройдет хорошо, – сказал он, – вы меня больше не увидите.
– Это не доставит мне огорчения, – уверила она с ноткой сарказма в голосе.
Энрике вышел и быстро спустился по лестнице, задерживая дыхание и заткнув нос. Яркий свет улицы на секунду ослепил его. Мальчишки играли в войну. Они стали «расстреливать» Энрике, но сегодня он не обратил на них никакого внимания.
Что-то сегодня было как-то неуютно. Накануне, когда он преследовал моряка, случилась какая-то уж слишком глупая авария. Вечером, вернувшись к себе, Энрике зачем-то полез в шкаф, и ему показалось, что его вещи обыскивали. Как-то это все мало нравилось, к тому же он постоянно испытывал неприятное ощущение, словно за ним следят враждебные глаза.
Сагарра решил быть внимательнее и удвоить осторожность. Прошло уже три полных дня, как тело Перо Кабраля было извлечено из ущелья на дороге в Петрополис. За три дня люди, в пользу которых Кабраль предавал ЦРУ, могли сделать очень многое. Маловероятно, что они решили спустить все на тормозах, оставив без ответа и не поднимая перчатку.
Он сел в свою машину на руа Фигейра де Мело и поехал в центр, внимательно следя, нет ли за ним «хвоста». По дороге, не переставая смотреть в зеркало заднего обзора, он обдумывал информацию, переданную Марианной Моарес...
13
Сирена корабля прогудела три раза. Стоя на носу, Хосе Моарес смотрел на белые дома Манауса, этого когда-то процветавшего города, сегодня почти разоренного кризисом производства каучука.
Хосе не жалел, что отправился водным путем. За два дня пути от Белена он проплыл мимо одного из самых прекрасных уголков мира. Обогнув остров Маражо, корабль вошел в Амазонку, ширина которой в этом месте равна двадцати километрам. Мало-помалу берега сблизились, сжимая бесконечную ленту воды, сверкавшую под палящим солнцем, словно она была из расплавленного металла. Оба берега реки заросли необыкновенно: огромные, гигантские деревья, разбросанные по всему видимому пространству, окружала и опутывала целая армия странных растений, выбравшихся из сумрака подлеска и отчаянно пробивавших себе путь к свету. Потревоженные птицы рассекали в разных направлениях перегревшийся воздух; яркие разноцветные длиннохвостые попугаи проносились, крича на лету, и потом пропадали в зарослях, некоторые из них садились на листья водных растений величиной в два-три метра – настоящие острова для этих птиц.
