Чингиз Абдуллаев - Право на легенду
А история с журналистом Георгадзе? В страшном сне не могло присниться, что его могут заподозрить в убийстве. Конечно, он был недоволен позицией журналиста, не нравились ему статьи и выступления Георгадзе. И разумеется, он говорил об этом со своими советниками и помощниками. Может, среди них нашелся такой, кто принял его слова буквально? Президент тяжело вздохнул. Он лично никогда не отдавал таких чудовищных приказов, но рядом с верховной властью всегда крутятся подонки, готовые понимать хозяина с полуслова, полужеста. И способные на все, чтобы выслужиться. Некоторых людей давно следовало отрешить от власти, других вообще к ней не подпускать. Но одни казались ему незаменимыми специалистами, другие ублажали его своей лестью. Увы, и он сам совершил немало ошибок.
Нужно было сразу выступить по делу этого убитого журналиста и расставить все точки над «i». А он тогда промолчал, и это стало самой большой его ошибкой. Необходимо более жестко контролировать своих людей. Президент взглянул на аппарат прямой связи с премьером. Он сам выдвинул Ермаковича, сам пригласил его в прошлом году на эту должность. Потому что тогда казалось, что выправить ситуацию практически невозможно.
А Ермаковичу за прошедший год удалось не только переломить экономическую ситуацию в стране, но и сформировать в Верховной раде относительное большинство, получить вотум доверия. Он начал проводить давно назревшие реформы, сумел взять под контроль коалиционное правительство. Казалось, все шло нормально. Но в этом году Верховная рада явно с подачи правительства начала принимать законы, фактически изменяющие систему власти в стране. Президентская республика постепенно начала превращаться в парламентскую, при которой роль премьер-министра становится определяющей. Сначала президента это забавляло, затем стало настораживать, а еще через некоторое время он всерьез задумался над сложившейся ситуацией. С одной стороны, принятые законы дают ему уникальную возможность баллотироваться третий раз еще на два года, но с другой… Два года ничего не решают, уходить все равно придется. А эти два года – сосуществовать рядом с сильным правительством, которое низведет президента до уровня официального лица, ничего не решающего и ничем не руководящего.
Он в который раз подумал, что сделал слишком много ошибок. Ему уже шестьдесят шесть лет. Для политика возраст не самый критический. Но политика – не всегда самое приятное времяпрепровождение. Как легко и все понятно было на предприятиях, которые назывались «почтовыми ящиками» и где он провел всю свою жизнь. Больше тридцати лет он проработал на этих закрытых предприятиях, где все было ясно расписано. Уже в сорок восемь лет стал директором крупнейшего производственного объединения, а в сорок один – лауреатом Ленинской премии. Тогда казалось, что вся его дальнейшая жизнь предопределена. Но в девяносто первом рухнул Советский Союз, в девяносто втором на пиковой волне кризиса он стал премьером, а в девяносто четвертом – президентом. Наверное, все так и должно было случиться. У истории всегда лишь одна версия, имеющая право на существование. Остальные либо ложные, либо неверные по своей сути.
Президент снова взглянул на телефон, связывающий его с Ермаковичем. Надо ему позвонить, пригласить для разговора. Нужно попытаться выяснить, что он думает об их совместном будущем, в частности, и о будущем страны. Президент вспомнил, что занял президентское кресло в пятьдесят шесть лет. Почти идеальный возраст для руководителя государства – наступает сочетание опыта и силы. Ермакович младше его на двенадцать лет. Значит, сейчас ему пятьдесят четыре. Президент подумал, что аналогия напрашивается слишком очевидная. Ермакович может стать следующим президентом, но только при условии, что он победит самого опасного из конкурентов – лидера западной оппозиции Мищенко. Лишь в этом случае нынешний премьер может рассчитывать на высшую власть в стране. Хотя, по большому счету, зачем ему эта власть? Должность президента скоро превратится в обычную синекуру, нечто среднее между представительным монархом и руководителем канцелярии, тогда как вся реальная власть сосредоточится в руках премьер-министра.
Президент подумал, что ему обязательно нужно поговорить с Ермаковичем, чтобы прояснить все вопросы. В конце концов, оба реальных претендента – Ермакович и Мищенко – нуждаются в поддержке главы государства. И он уже протянул руку к трубке, но тут ему позвонил глава администрации по другому аппарату прямой связи.
– Да, – сказал президент, несколько раздосадованный тем, что не успел поднять трубку другого телефонного аппарата.
– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Серафимчук, – у меня к вам очень важное сообщение.
– Что произошло?
– Можно мне зайти к вам?
– У вас что-то срочное, Степан Алексеевич? – поинтересовался президент.
– Мне нужно с вами поговорить, – достаточно решительно произнес Серафимчук.
Это удивило и насторожило президента. Он привык, что руководитель его администрации обычно высказывался осторожно. И вообще, опытный чиновник Серафимчук четко знает законы субординации.
– Я вас жду, – разрешил президент, положил трубку и недовольно подумал: «Что еще могло произойти?»
Через минуту Степан Алексеевич Серафимчук вошел в кабинет. Они всегда здоровались за руку. Президент, не изменяя своей привычке и на этот раз, заглянул в глаза руководителя своей администрации. Потом оба уселись за столик.
– Опять какой-нибудь журналист, – недовольно поинтересовался президент, – или наша оппозиция снова решила устроить очередной митинг, требуя моего ухода?
– Нет, – ответил Серафимчук. Ему было шестьдесят лет, и он работал с главой государства все последние годы. Среднего роста, лысоватый, немного тучный, он был педантичным и аккуратным служакой, известным всем своей добросовестностью. – Мы получили сообщение из Министерства национальной безопасности. Несколько дней назад в Киеве были убиты двое приехавших в Киев греков и двое наших. В ресторане «Шинок».
– Ну и что? – недовольно спросил президент. – Или это опять какие-нибудь журналисты и наша пресса все свалит на меня? Зачем вы мне об этом рассказываете? Если произошла такая трагедия, значит, прокуратура и милиция должны проводить расследование. Или вы считаете, что мне нужно знать обо всех подобных случаях в стране?
Раньше он никогда так не разговаривал с главой своей администрации. Степан Алексеевич понял, что пришел не вовремя. Но уйти не мог, нужно было продолжать.
– Убиты четверо, и сегодня мне сообщили их фамилии, – сказал он. – Двое наших, это Равицкий и Федченко, сотрудники аппарата кабинета министров. Вернее, Равицкий работал в аппарате премьера, а Федченко – в Министерстве финансов.
– Неприятно, – подтвердил президент, все еще думая о своем, – только я не понимаю, зачем вы мне это говорите? Я их лично не знал и никогда не видел. Пошлите мои соболезнования семьям погибших. Что еще?
– Двое убитых с ними греков – это известные преступники, которые находятся в международном розыске, – пояснил Серафимчук, – мы получили их досье…
– Послушайте, Степан Алексеевич, – недовольно перебил президент. – Неужели вы думаете, что мне нужно докладывать о таких событиях? Мы с вами работаем не первый год. Я поражен, что сегодня вы решили доложить мне такие подробности о каких-то приехавших бандитах. Или вы действительно считаете, что президент страны должен заниматься расследованием убийства каждого иностранца, прибывшего в нашу страну?
Серафимчук молчал. Он дождался, когда президент выговорится, лишь затем осторожно заметил:
– Это не обычные контрабандисты. Это известные аферисты, которые руководили подставными фирмами в офшорных зонах, помогая переводить и отмывать деньги. А Федченко отвечал за перевод денег в нашем Министерстве финансов. Равицкий контролировал переводы в аппарате кабинета министров. Они достаточно известные специалисты. И самое неприятное, что в одной из наших газет завтра будет опубликована фотография Ермаковича с одним из этих убитых греков.
– Господи, – пробормотал президент, сразу сообразивший, в чем суть проблемы. – Почему вы сразу мне об этом не доложили? Только этого нам не хватало. Вы понимаете, в какой скандал мы можем втянуться?
– Поэтому я и решил доложить вам лично, – объяснил Степан Алексеевич. – Пока никто не знает, кого именно застрелили вместе с нашими гражданами. Фотографию изъяли сотрудники МВД, но о ней уже известно в редакции. Через день или через два об этой фотографии будет знать весь город. И еще все узнают про греков, которые встречались с нашими ведущими сотрудниками. И сразу начнутся домыслы, о чем они могли говорить с Федченко и Равицким. А тогда…
Серафимчук не договорил, но президент все понял и без лишних слов. Если вдруг этот скандал станет достоянием международной общественности, то после него с их страной никто не захочет иметь никаких дел. Процесс по делу арестованного Назаренко еще не завершен, в Киеве была арестована и затем отпущена вице-премьер другого правительства Милашенко. Теперь вот скандал с новым правительством Ермаковича. На Западе уже открыто пишут, что президент Украины обязан уйти в отставку, он не может контролировать свои часто сменяющиеся правительства и создал коррупционный режим в стране. И еще это убийство Георгадзе, которое осудили во многих странах мира.
