Богомил Райнов - Умирать — в крайнем случае
Дрейк наливает себе на два пальца виски, бросает в стакан пару кубиков льда, который с присущей ему непринужденностью вытащил пальцами из ведерка. Потом делает глоток — проверить, что у него получилось, — и бурчит:
— Вокал… Дело не в вокале, а в исполнительнице. Хотя и эта ее песня тоже… как там она поет… напрасно ты думаешь, что проснешься, — завтра угодишь в морг… такая песня не может не впечатлить…
Он внезапно спохватывается, что пренебрег обязанностями хозяина, и указывает на бар:
— Наливайте, не стойте, как памятник!
— Не рано ли, нерешительно произношу я, подходя к бутылкам.
— Рано? Это невоспитанно с вашей стороны. Вы так говорите, будто я — алкоголик.
Шеф отпивает еще глоток, потом возвращается к прежней теме:
— Действительно странно… Мне казалось, что вы с Линдой понравитесь друг другу. Вы — убеждены в том, что вы — великий герой, а Линда убеждена, что она — великая певица… Я думал, вы подойдете друг другу…
— Наверное, потому, что она подходит вам, — замечаю я.
— О нет! — качает головой Дрейк. — Я предпочитаю Бренду. Хотя, между нами говоря, — ведь у нас мужской разговор? — с меня и Бренды многовато. Не знаю, Питер, замечали вы или нет, что женщины — как кошки. Человек не может испытывать особой необходимости в кошке, но у его соседа она есть, вот он и считает нужным тоже обзавестись кошкой.
Поскольку разговор идет мужской, я позволяю себе заметить:
— Но вы обзавелись не кошкой, а пантерой.
— Пантерой? Все это позы, мой друг, и больше ничего. Каждая кошка хочет, чтобы ее считали тигром, но это поза. А все-таки Бренда — умная кошка.
Помолчав, он говорит как бы про себя:
— Будем надеяться, что она такой и останется.
Только допив свой стакан, шеф вспоминает, зачем вызвал своего верного секретаря:
— Ваш проект, Питер, придется еще раз подробно обсудить. Вместе с Ларкиным.
— Почему именно с Ларкиным?
— А почему бы и нет? — довольно резко бросает шеф.
Я апатично пожимаю плечами.
— Дело ваше. Но, по-моему, от этого Ларкина за версту несет полицаем.
На красной физиономии Дрейка появляется нечто вроде улыбки.
— Это потому, что он в самом деле полицейский. Правда, бывший. Отставлен от службы за коррупцию и мелкие человеческие прегрешения. Но это не мешает ему поддерживать связи с полицией по ту сторону океана. И быть специалистом своего дела. В двух словах, Ларкин примет здесь готовый товар, да и на Востоке поможет. Так что операция невозможна без его участия. И без его одобрения.
Помолчав, шеф внезапно восклицает:
— Значит, «полицай»! Да вы, чего доброго, окажетесь умнее, чем я думал!
Он снова усаживается за письменный стол.
— Поскольку Ларкин появится только к полудню, у вас есть время справиться еще с одним делом. Выйдете отсюда, пройдете два перекрестка. Запомните: дом номер тридцать шесть, второй этаж. Вам нужна та дверь, на которой есть вывеска «Холлис. Фото». Вот вам ключ. Если человек еще не пришел, сядете и подождете.
— Какой человек?
— Человек, который передаст вам для меня письмо. Не подумайте, что я хочу использовать вас вместо почтальона или что-нибудь вроде этого. Письмо секретное. Кроме того, вам и дальше придется поддерживать связи с этим человеком. Так что берите письмо, заприте контору и возвращайтесь сюда.
— Вы же говорили, что мне опасно выходить за пределы вашей улицы, — напоминаю я.
— Верно, у вас нет паспорта, — бурчит Дрейк.
— Я мог бы его иметь, пожелай вы сунуть руку в ящик вашего стола и достать его оттуда, — замечаю я.
— Нет, вы в самом деле умнее, чем нужно, — вздыхает Дрейк. — Хотя насчет ящика не угадали.
Он ленивым жестом тянется к несгораемому шкафу в стене за письменным столом, поворачивает ключ, отпирает стальную дверцу и достает мой паспорт.
— Виза, наверное, давно истекла… — замечаю я.
— Да, конечно, — кивает рыжий и бросает паспорт на стол. — Впрочем, ее, кажется, кто-то продлил.
Дом № 36 — мрачное здание весьма запущенного вида. Часть окон заколочена досками, остальные зияют выбитыми стеклами. Дом этот явно обречен на снос.
Одна из дверей на втором этаже в самом деле украшена медной табличкой «Холлис. Фото». Отпираю дверь и вхожу в темную прихожую, а оттуда в такое же темное помещение — окна заколочены досками. Нащупав выключатель, зажигаю свет. Прямо передо мной — дверь с темными шторами, должно быть, вход в само фотоателье. Правда, на этой подробности я задерживаюсь ненадолго. Потому что мое внимание првлекает тело человека, лежащего ничком на полу в луже крови.
Я подхожу, нагибаюсь и осматриваю пол возле трупа в надежде обнаружить какое-нибудь письмо или бумажку. Ничего. Если письмо и существует, оно, должно быть, в карманне убитого. Но он лежит так, что доступ в карманы закрыт: в этих синих доспехах американских скотоводов карманы обычно помещаются на груди и на животе. Я нагибаюсь пониже. Нет, я не ошибся: убитый — не кто иной, как Майк.
В эту минуту за черной шторой слышится какой-то шорох. Так это или нет, не имеет значения: надо поскорее исчезать отсюда. Когда в квартале убит болгарский эмигрант, полиция обратится за разъяснениями в первую очередь ко второму имеющемуся налицо болгарскому эмигранту.
Покидаю негостеприимное фотоателье, по дороге вытерев носовым платком выключатель и дверные ручки. Через пять минут я уже шагаю по оживленной улице к Дрейк-стрит и чуть не налетаю на худощавого джентльмена в черном костюме и и черном котелке.
— Мистер Хиггинс!
Инспектор пристально смотрит на меня, в глазах его — море укоризны:
— Вы мне кое-что обещали, — напоминает он, поняв, что одним взглядом меня не прошибешь.
— Да, но у меня не было паспорта. А теперь он у меня есть.
— Вас не затруднит, если я попрошу показать его?
— Конечно, нет! — охотно говорю я и лезу в карман.
Мистер Хиггинс рассматривает паспорт внимательно, я бы даже сказал придирчиво, но там все в полном порядке, он вынужден спасовать перед очевидностью и вернуть мне документ.
— Жаль, — замечает он. — Я опять остался без помощника.
И словно про себя замечает:
— Трудно, очень трудно работать в этом районе…
Дрейк все еще сидит за письменным столом в кабинете и все еще в полном одиночестве.
— А, вы уже вернулись? — приветствует он меня. — Где письмо?
— Какое письмо? Там только Майк. Да и тот мертвый.
— Значит, я вас послал по моему делу, а вы ухитрились обделать свои делишки! Да вы ловчила, Питер! — Рыжий шутливо грозит мне пальцем.
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Может, вы не понимаете и того, что Майк — жертва вашей мести?
— Разве вы…
— Что я? — перебивает Дрейк. — Я действительно намекнул вам, что не мешало бы расквитаться с Майком за побои; но я совсем не допускал, что ваша расплата будет такой… м-м-м… категоричной. Вы погорячились, Питер!
— Я не имею никакого отношения к его убийству!
— Факты свидетельствуют о другом, — возражает рыжий, — он достает из ящика стола фотографию и протягивает ее мне.
Снимок красноречивый. И наверное, совсем недавно вынут из поляроидного аппарата. Ярко освещенная комната, труп Майка, над ним склонился я, Питер, и всматриваюсь в лицо покойного. Подавив чувство неприятного удивления, я заявляю:
— Фальшивка как фальшивка. В качестве улики не годится. Вам хорошо известно, что у меня даже пистолета нет.
— Пистолет можно найти, — успокаивает меня шеф. — Тот самый пистолет, да еще украшенный отпечатками ваших пальцев. Не понимаю, откуда вы взяли привычку швырять пистолеты за окно, где они попадают в руки посторонних. Не волнуйтесь, оружие убрано в надежное место.
— Прекрасно, — вздыхаю я и разваливаюсь в кресле. — Допустим, что инсценировку вы организовали по всем правилам. Но зачем?
— Пока — незачем, Питер. На всякий случай. Легче доверяться человеку, против которого имеешь известные улики. Доверие — прекрасная вещь, но оно не должно быть слепым.
Он переводит свои голубые глазки с меня на хрустальную люстру.
— Если я не ошибаюсь, у вас опять была краткая беседа с Хиггинсом.
— Он потребовал мой паспорт для проверки…
— И больше ничего?
— Вы просто забавляетесь, сэр. Будто Хиггинс — не из ваших людей.
— Хиггинс действительно из моих людей, — отзывается шеф и принимается рассматривать свои короткие пухлые пальцы, которые в это время выбивают легкую дробь по столу. — Но он служит и в полиции. А любой слуга двух господ…
В дверь стучат, и на пороге появляется Ларкин.
— А! — восклицает Дрейк. — Вы как раз вовремя: мы тут говорим о полицейских, которые служат двум хозяевам сразу. Очень увлекательная тема.
— Эта тема весьма банальна, дорогой, — возражает смуглый гость, устремляя на хозяина свой тяжелый неподвижный взгляд. — И давно исчерпана.
— Однако она нередко возобновляется в новых вариантах, — не унимается Дрейк.
