Сергей Костин - Страстная неделя
Собственного паркинга у кладбища, судя по карте, не было. Однако перед входом на Фулхэм-роуд было несколько жилых зданий, построенных чуть в глубине от тротуара. Это позволяло жильцам парковаться, ставя машины торцом к дороге. Стоянки эти, разумеется, частные, но в будний день в десять утра там точно будут свободные места. Почему пара состоятельных стариков на дорогом автомобиле не могут задержаться на одном из них минут на двадцать, пока кто-то из прислуги не сходит на могилу, например, чтобы положить цветы?
Все то время, пока мы ехали, я не переставая слушал перехваченные разговоры. Сам Осборн звонил всего лишь несколько раз, и все говорило за то, что он действительно отправлялся на встречу один. Но в прочее время Шанкар — а он снова заступил на пост — посылал мне на гарнитуру разговоры сотрудников Осборна. Атмосферу среди них можно было охарактеризовать как всеобщее недоумение: все понимали, что что-то происходит, и происходит без них, но похоже, так было надо. Кстати, благодаря звонку Осборна мы теперь знали и телефон фермы, где готовились к приему гостя. Непонятно, как Шанкар справлялся со всеми этими звонками: возможно, у него помимо базы по городу ездил микроавтобус, напичканный аппаратурой.
Мы подъехали к таунхаусам на Фулхэм-роуд без десяти десять. Места для стоянки автомобилей резидентов были защищены предупреждающими табличками, однако свободных, как я и предполагал, было много. Наш водитель притормозил в углублении за автобусной остановкой и, включив аварийные огни, побежал позвонить в ближайший подъезд. С кем он переговорил в приоткрытую дверь, мне было не видно, но, вернувшись бегом, он смело заехал на свободную парковку.
— Хозяйка сказала, что мы можем стоять здесь хоть до семи вечера, — улыбнулся он мне в зеркальце.
Я не ответил, только кивнул: в моей гарнитуре началась жизнь. Телефон Осборна молчал, но Шанкар подключил мне его микрофон. Усиление было отличным: я слышал мерное глубокое дыхание: Осборн, должно быть, шел быстрым шагом. В какой-то момент я услышал и сами шаги — возможно, он сошел с асфальтовой дорожки, чтобы прочесть надпись на могильном камне. Нет, это он, похоже, увидел Мохова, шедшего среди захоронений сбоку от центральной аллеи, и тот сделал ему знак, что они встречаются в условленном месте, на Большом кругу. Потому что Осборн тихонько сказал себе самому: «Понял, понял».
Старушка, сидящая со своим вязанием справа от меня, совала мне в руку свою книгу. Я нетерпеливо оттолкнул ее — не до вас.
— На нас смотрят, — кротко сказала моя мнимая хозяйка, раскрывая томик.
Краем глаза я увидел, что действительно, край занавески за ближайшим окном отодвинулся, открывая неразличимое из-за бликов лицо. Я взял книгу и повернулся спиной к окну.
— Именно на этом месте мы и остановились, — с тонкой иронией молвила старушка, снова берясь за спицы.
Я отложил книгу. В гарнитуре послышался голос Осборна:
— Привет, Влад. Рад тебя снова видеть.
Мохов что-то ответил, но различить его слова было невозможно.
— Хорошо, хорошо, — сказал Осборн. — Ты мне потом расскажешь. Влад, мне кажется, нам будет лучше поехать в безопасное место.
Шанкар и его коллеги, видимо, лихорадочно колдовали над звуком, потому что конец фразы Мохова я уже услышал:
— …пока мы здесь.
— Ладно, говори, — сказал Осборн. — Давай только будем прохаживаться, странно, что мы здесь застряли. Что у тебя стряслось?
— Это долгая история, — отвечал Мохов. — В двух словах: меня убьют, как только найдут. В Москве или здесь.
— Твои же друзья?
— У меня больше нет друзей.
Мужчины прошли несколько шагов молча.
— Я не знаю, зачем я цепляюсь за жизнь, — произнес наконец Мохов. — Я бежал инстинктивно, а теперь у меня было время подумать. Вот я выжил — пока… Но впереди у меня пустота.
— Что за глупости, Влад? Так не бывает. В Лондоне ты в безопасности, мы что-нибудь придумаем. Мне трудно тебе возражать, я ведь ничего не знаю. Но решение всегда есть.
— Они убьют меня, как только найдут, — повторил Мохов. — Моя единственная надежда остаться в живых — это ты.
— Так дай мне возможность тебя защитить. Мы сейчас поймаем такси — я приехал на такси, так безопаснее, — и я отвезу тебя в место, где добраться до тебя будет невозможно.
Опять идут молча. Каркнула ворона. Я услышал ее и в гарнитуре, и, отдаленно, через стекло и прочие препятствия в виде домов и деревьев. Мохов с Осборном были в какой-то сотне метров от нас.
— Лесли, ты знаешь, кто я, а я знаю, кто ты. Но, так получилось, мне больше не к кому обратиться. Я хочу знать, как мне придется расплачиваться.
— Не думай об этом. Сейчас главное — защитить тебя, раз ты считаешь, что ты в опасности. Не хочу врать: да, мы потом поговорим. Но потом — и ты сам решишь, как тебе поступить в твоей ситуации.
Мохов усмехнулся. Так громко, что даже мне было слышно.
— Мне в моей ситуации нужно получить политическое убежище, поменять личность, вытащить сюда семью, всем нам спрятаться так, чтобы нас не нашли, и потом жить так до самой смерти. Иметь крышу над головой, платить за свет, за газ, за воду, покупать продукты, одежду. Лесли, я не ребенок! Я понимаю, какую цену за все это я должен заплатить. И кому.
Опять молчат. Слышимость стала хуже. Огибают часовню? Вдруг звук совсем пропадет? Нет, просто Осборн думал, что ответить.
— Влад, ты правильно все понимаешь, — заговорил он наконец. — Но давай решать проблемы шаг за шагом. Самое срочное сейчас, как я понимаю, найти для тебя надежное убежище. Ты прав, я как частное лицо, наверное, не смогу обеспечить тебя всем, что тебе нужно. Но спрятать тебя сейчас в моей власти. И за это тебе платить не придется.
— А спрячешь ты меня как частное лицо?
— Нет, но мы оба знаем, что в этой профессии свобода маневра достаточно большая. Я просто отвезу тебя в надежное место, а дальше, повторюсь, ты решишь сам.
— И если я решу отказаться от дальнейших услуг и просто уйти, я смогу это сделать?
— Ты же говоришь, что тебя убьют, как только обнаружат?
— Да.
— Ну, если ты решишь покончить с собой, я, конечно, попытаюсь тебя отговорить.
Осборн пытался пошутить, чтобы снять напряжение.
— Но мешать не станешь.
— А самоубийцам можно помешать?
Звук снова стал лучше. Видимо, они прошли часовню и снова оказались на открытом месте. Вот сейчас Мохов согласится, и моя судьба будет решена. И что я могу сделать? Попросить у мулата монтировку, подбежать к Мохову и размозжить ему череп?
— Хорошо, — произнес наконец Мохов. — У меня все равно автономия полета скоро закончится.
И тут произошло что-то для меня непонятное. Я не слышал никаких посторонних звуков. Только Мохов вдруг вскрикнул: «Лесли!» Потом, едва слышно, то, что я принял за шум падающего тела. Два торопливых шага, Мохов крикнул кому-то: «Вызовите «скорую»!» И потом натужный хрип, как у раненого, который пытается встать. Нет, рухнул обратно на землю.
Все время, пока я слушал разговор, я пытался мысленно отслеживать их передвижения по спутниковой фотографии, которая от вчерашнего долгого изучения накрепко отпечаталась у меня в голове. Осборн с Моховым встретились около Большого круга, потом пошли вместе по центральной аллее к южному выходу, обогнули часовню и вышли… Точно, они вышли на открытое место, которое, по моему предположению, могло просматриваться с самого верха восточной трибуны «Челси». Я еще подумал, что именно там хорошо было бы посадить снайпера, чтобы убрать предателя. У кого-то возникла та же самая мысль. Только, похоже, вместо Мохова снайпер попал в Осборна.
— Скорее! — закричал я нашему водителю. — Выезжаем!
Теперь, чтобы поскорее выбраться из засады, Мохов, скорее всего, бежал к южному выходу. Он бежал к нам.
4
Мулат был хорошим водителем, и нам повезло, что машин было немного. Наш БМВ задним ходом выехал рывком на Фулхэм-роуд и понесся вперед. Мохов уже выбегал из решетчатых ворот кладбища, по обе стороны которых стояли красные телефонные будки. Краем глаза я увидел, как из одной из них вышла молодая, коротко стриженная женщина в черной кожаной куртке с закатанными рукавами, достала из сумочки пистолет с глушителем и выстрелила в убегающего Мохова. Молодая пара, выходящая из магазина кухонной техники, который я вчера тоже видел по карте, с криком отпрянула назад. Я машинально отметил, что магазин оформлен в цветах лондонской полиции: синий и желтый на фоне белых стен.
Наш БМВ вслед за Моховым проскочил поворот налево и, пропуская грузовичок, притормозил на перекрестке побольше, который был буквально через дом от первого. Мохов ринулся налево и теперь бежал, петляя, в десятке метров впереди нас. Мы повернули вслед за ним. Я оглянулся. Женщина выскочила из-за угла, расставив для устойчивости ноги, прицелилась и снова выстрелила. Мохов продолжал бежать.
