Алексей Ростовцев - Тайна проекта «WH»
В автомобиле, когда мы миновали монастырь святой Магдалены, протрезвевший Рохес спросил, подозрительно взглянув на меня:
— Почему вы ушли из тюрьмы, полковник? Испугались картины пыток? Но ведь насколько мне известно, у вас железные нервы и жизнь человеческую вы цените не дороже жизни таракана.
Министр запамятовал, как по-немецки «таракан» и сказал по-испански «кукарача». Это слово было хорошо известно мне из весьма популярной у нас в годы моего детства песенки. Тем не менее, я стал выяснять, что значит «кукарача». Рохесу стоило немалых усилий донести до меня суть употребленного им сравнения.
— Полагаю, мне пора заняться испанским языком, Exzelenz, — смиренно произнес я, пытаясь втянуть генерала в мирную беседу на лингвистические темы.
Однако Рохес резко меня оборвал:
— Не надо. Ни к чему вам это. Потрудитесь ответить на мой вопрос, полковник: отчего вы ушли из тюрьмы?
— Видите ли, Exzelenz, — начал я мягко, — возможно, неприязнь к пыткам у меня наследственная, от предков. Все они были профессиональными военными и привыкли иметь дело с вооруженным противником на поле боя.
— Но ваш отец служил в СС.
— В Waffen-SS. Это были наиболее боеспособные части вермахта. Фюрер использовал их в самых горячих точках войны. На фронтах они покрыли себя неувядаемой славой… А что, вам удалось развязать язык тому красному?
— Нет. Я велел расстрелять его.
Рохес погрузился в молчание и на протяжении часа не проронил ни слова, а у въезда в столицу, повернувшись ко мне, спросил вполне дружелюбно:
— Так о чем мы дискутировали на пути в Монкану? Кажется, о неуклюжести нашей пропаганды?
— Да, Exzelenz. Мне думается, что средства массовой информации Аурики уделяют слишком много внимания личности Делькадо, постоянно подчеркивая и превознося такие его качества, как честность, бескорыстие, человечность, простоту, доступность, скромность и прочее. То они рассказывают, как он поделился с бедняком последней маисовой лепешкой, то сообщают, что его генеральский оклад не превышал заработка рудокопа, то напоминают о том, что у него не было ни одного ордена. И так далее, и тому подобное. Между тем, отдельные люди, занимающие в Аурике достаточно высокое положение не считают себя обязанными подражать Делькадо в вопросах быта и морали. Это всякому бросается в глаза.
Рохес захохотал.
— Я вас понял, полковник. Еще секунда, и вы вспомнили бы Гейне: «Я эту мелодию знаю давно и авторов знаю отлично. Они тайком попивают вино, проповедуя воду публично». Нет уж, пусть все останется, как есть. Народ не может обходиться без идолов небесных, и земных. Делькадо — земной идол ауриканцев. Он помогает им переносить житейские невзгоды, отвлекает от дурных мыслей, просветляет их души, вдохновляет на ратные подвиги… Я хорошо помню этого парня. Служил в его гвардии, когда мне было двадцать два. Однажды он чуть не повесил меня из-за одной девчонки. Спасибо нынешнему президенту — выручил… Делькадо был не от мира сего, как все святые. Потому и погиб по-дурацки. Подражать ему противоестественно. Глупо даже. На таких можно только молиться.
Рохес умолк. Впереди показался огромный алюминиевый щит с изображенной на нем розовой голубкой — символом столицы. Мы въезжали в Ла Палому.
* * *Случай помог мне сблизиться с другим фаворитом Мендосы — министром полиции Чурано. Как-то вечером в дворцовом баре зять президента затеял спор с одним из своих заместителей по делу о торговле контрабандным героином. Содержание их беседы пересказал мне адъютант Рохеса, с которым мы в тот вечер обмывали его очередную медаль. Представители элиты награждались в Аурике часто и щедро.
Высокопоставленные полицейские обсуждали различные варианты внедрения своей агентуры в шайку гангстеров, организовавших ввоз в страну наркотиков. Разговор вертелся вокруг некоей дамы, вдовы известного тенора. Эта женщина была содержательницей конспиративной квартиры преступников. Люди Чурано неоднократно подкатывались к ней на улице и в общественных местах, но она моментально раскалывала их и гнала прочь.
Знакомство с одинокой интеллигентной женщиной сорока пяти лет — хрестоматийная задача, и то, что ауриканские полицейские не могли решить ее, свидетельствовало о низком уровне их профессиональной подготовки.
— Господин министр, — обратился я к Чурано. — Ваша работа для меня — темный лес, но в одном старом криминальном фильме мне довелось видеть аналогичную ситуацию, и там выход из неё был найден весьма остроумным способом.
На добродушном глуповатом лице генерала появилось выражение заинтересованности.
— Могу ли я продолжать?
— Валяйте! — милостиво разрешил Чурано.
— Допустим, что объекта вашей заинтересованности зовут Лаура Нуньес. Она умна, образована, немолода и некрасива. Так? Особы подобного типа не избалованы вниманием мужчин и потому денно и нощно мечтают о появлении на их горизонте пятидесятилетнего кавалера, но кавалера не простого, а при допустимой внешней непривлекательности тонкого, галантного и благородного. Желательно, чтобы обстоятельства их знакомства были необычными, ибо женщины, долго сохраняющие вынужденное целомудрие, имеют, как правило, романтический склад мышления. Ваши люди потерпели у сеньоры Нуньес фиаско, очевидно, потому, что, во-первых, были не теми людьми, а во-вторых, потому, что действовали чересчур прямолинейно. Попробуйте реализовать мой совет. Подберите толкового интеллигентного агента соответствующего возраста. Как-нибудь вечерком он должен появиться у входа в интересующий вас дом, имея в руках цветы, бутылку легкого вина и пакет, наполненный изысканной снедью. Когда та женщина откроет дверь и спросит, что ему угодно, он скажет: «Я хотел бы видеть сеньориту Лауру Нуньес». Женщина ответит: «Лаура Нуньес перед вами». Ваш агент, изобразив на лице крайнее изумление, воскликнет: «Быть этого не может! Я хорошо знаю Лауру. Мы познакомились на карнавале и провели вместе пару прелестных часов. Она пригласила меня в гости и назвала этот адрес». Сеньора Нуньес будет настаивать, что она — это она. Поизумлявшись еще немного, ваш агент вдруг сделает ошеломлявший ход. «Я все понял! — воскликнет он. — Та девушка решила зло посмеяться либо надо мной, либо над вами. Так давайте же сейчас вместе посмеёмся над ней!» Уверяю вас, сеньор Чурано, Лаура позовет его в дом. Остальное — дело техники. Успех гарантирован.
Министр полиции плохо понимал английский. Впрочем, он, кажется, и испанских слов знал немного. Однако его зам все-таки втолковал ему, в чем суть моей идеи. Чурано осклабился и сказал, что они попробуют.
Операция по обольщению хозяйки гангстерской малины прошла успешно. Полицейский агент напичкал подслушивающими устройствами квартиру, где торговцы героином проводили деловые встречи. Это позволило довольно быстро разоблачить и переловить с поличным почти всех участников шайки.
В другой раз я посоветовал Чурано активнее использовать в борьбе с преступностью преподавателей иностранных языков, которые должны были в соответствии с моей подсказкой заставить своих питомцев вести подробные дневники на изучаемых языках якобы с целью углубления знаний иностранной лексики и отработки грамматических парадигм. За несколько месяцев простодушные школьники и студенты выложили на страницы дешевеньких блокнотов столько некрасивых и дорогостоящих семейных тайн, что полиция едва успевала просеивать их, определяя, кого сажать, а кого вербовать на компроматах. Конечно, страдала при этом, как водится, всякая шелупонь, касту полиция не отваживалась трогать.
За достигнутые успехи Чурано, которого и без того не обносили наградами, был осыпан новыми почестями. После получения ордена Белого Кондора он подошел ко мне на одном из приемов и, хлопнув меня по плечу так, что я едва удержался на ногах, прорычал ласково:
— Если бы вы не были начальником гвардии, я сделал бы вас своим заместителем, полковник. Как прирожденного детектива!
Мне осталось только учтиво поклониться и ответить:
— Был бы счастлив служить под руководством Вашего Превосходительства… Осмелюсь дать еще один совет, генерал.
— О-о-о! Интересно: какой же?
— Когда танцуете, держите правую руку чуть пониже талии партнерши. Дамы это любят.
Чурано гоготнул и тут же заколыхался в танго с женой гваделупского посла. Я заметил, что он не пропустил моего совета мимо ушей.
Как почти всякий молодой здоровый мужчина, министр полиции испытывал постоянное мощное тяготение к привлекательным особям противоположного пола, однако страх перед женой удерживал его от практических грехопадений, и он предпочитал прелюбодействовать лишь в мыслях своих. В рабочее и нерабочее время генерал обожал потрепаться о бабах. Вместе с прихлебателями он каждодневно перемывал косточки и бельишко девиц из президентской канцелярии. Больше других доставалось Исабель, потому что она была красивее всех. Секретаршу Роджерса друзья Чурано успевали в течение одного дня несколько раз разобрать на составные элементы и снова собрать в единое целое. Я внимательно прислушивался к таким разговорам. Мне нужно было знать о мисс Мортон все, все, все! Чтобы найти наконец подход к ней. Но к середине лета в кладовых моей памяти необходимый минимум полезной информации об интересующей меня персоне отсутствовал. Были там в основном грязь да помои. И не находил я в этой куче навоза жемчужного зерна, сколь старательно не разгребал ее…
