Сергей Донской - Дату смерти изменить нельзя
Дочитав последний абзац, Бондарь не спеша закрыл журнал, сунул его в сумку и отправился на поиски других номеров «Пи-Дженерейшн». Иного способа пообщаться с Тамарой у него не было. Знакомясь с ее опусом, Бондарь словно слышал ее голос и заново переживал все то хорошее и кратковременное, что было между ними. Оказывается, он плохо знал женщину, которую любил. Недооценивал ее острый ум, не менее острый язык и чувство юмора. Старая, как мир, история. Что имеем – не храним, потерявши – плачем.
Ужасно хотелось курить, но Бондарь привык держать данное слово, даже если в этом не было смысла. Сегодня в его распоряжении имелась лишь одна пачка «Монте-Карло», а он точно знал, что вечером сигареты расходятся значительно быстрее, чем днем. Вот и приходилось экономить.
Экономить и мучаться.
Купив жвачку и пару «Пи-Дженерейшн» за прошлые месяцы, Бондарь бесстрастно выслушал приглашение на посадку в самолет и двинулся к выходу из зала ожидания. Размышляя о Тамаре и ее неожиданных весточках с того света, Бондарь не заметил, что за ним неотвязно следует элегантная молодая женщина в светлом распахнутом пальто с поднятым воротником. Парик цвета воронова крыла и солнцезащитные очки на пол-лица делали ее похожей на участницу некого маскарада. В другое время Бондарь непременно обратил бы внимание на эту странную особу, но сегодня его голова была занята другими мыслями. И напрасно. Женщина в парике и очках увязалась за ним всерьез и надолго.
Пассажиров поприветствовали на борту самолета, наградили их заученными улыбками, попросили пристегнуться к креслам и пообещали наградить за примерное поведение завтраком и обедом. Бондарь, с комфортом устроившийся в своем кресле, прикрыл глаза, чтобы не видеть хорошенькую стюардессу в просвечивающей блузке. Смотреть на нее было неловко. Вероятно, девушка совсем недавно начала летать самолетами в качестве стюардессы и от волнения раскраснелась, как после интенсивной зарядки. Поминутно сбиваясь и заикаясь, она прочитала пассажирам короткую лекцию о правилах поведения во время полета, после чего сообщила, что посадка во Владивостоке произойдет в 15.45 по местному времени, опережающему московское на семь часов.
– Наш замечательный город расположен на сто тридцать втором градусе восточной долготы и сорок третьем градусе северной широты, – затараторила девушка, сумевшая справиться с волнением. – Если посмотреть на карту, то Владивосток находится южнее города-курорта Сочи, на одной широте с Сухуми, Варной, Ниццей и Чикаго.
– Широта крымская, долгота калымская, – мрачно сострил кто-то из пассажиров.
Реплика заставила стюардессу стушеваться и ретироваться. Правда, прежде чем покинуть салон, она пискнула что-то про высоту и скорость полета, но никто ее толком не расслышал. Какая разница, сколько тысяч метров до земли – пять, шесть, семь?
– Шмякнемся, так ни костей, ни винтиков не соберут, – громогласно заключил все тот же пассажир, чья первая реплика смутила стюардессу.
Бондарь открыл глаза, намереваясь полистать журналы, но почувствовал на себе столь пристальный взгляд, что не смог не повернуть голову влево. Его ближайшим соседом оказался аккуратный мальчик лет семи. Взрослая прическа придавала ему вид важный и комичный одновременно.
– Олег Крушенинников, – наклонил он голову с тем аристократическим достоинством, которое в наше время можно увидеть разве что по телевизору. – Рад столь приятному соседству.
– Очень приятно, – откликнулся Бондарь, изо всех сил скрывая наползающую на лицо улыбку. – Меня зовут Евгением Николаевичем, молодой человек.
Мальчик ответил на это новым полупоклоном, за которым с равной степенью вероятности мог последовать как светский разговор, так и вызов на дуэль. Бондарь все-таки улыбнулся, постаравшись, чтобы лицо отображало лишь вежливое любопытство, а не иронию.
– Скажите, вам прежде доводилось летать этим маршрутом? – тоненько осведомился мальчик.
Желтолицый китаец, сидевший сразу за мальчиком, явно не имел чести состоять с ним даже в самом отдаленном родстве. Приткнувшись возле иллюминатора, он гонял электронные фигурки по экрану своего мобильника и никак не реагировал на происходящее.
– Я лечу во Владивосток впервые, – признался Бондарь. – А т-т… А вы?
– О, мне не привыкать, – заверил его мальчик.
– Но где же ваши родители? Неужели вы путешествуете один, молодой человек?
– Увы, нет. Но папа и мама всегда сидят отдельно. Излишняя родительская опека порой мешает познавать мир.
– И что мир? – заинтересованно нахмурился Бондарь. – Познается?
– Вполне, – серьезно ответил мальчик. – Например, сегодня утром я понял, почему перелет из Москвы во Владивосток длится на сорок минут меньше, чем в обратном направлении.
– Встречный ветер?
– Отчасти вы угадали, хотя намеревались просто пошутить. Атмосферная оболочка Земли постоянно движется с запада на восток, и это движение, – тут мальчик изобразил ладонью лодочку, – увлекает наш самолет.
– Хм, – недоверчиво воскликнул Бондарь.
– Да-да, но имеется дополнительный фактор.
– Какой же?
– Вращение планеты, – пояснил мальчик. – Мы летим навстречу вращению, понимаете?
– Понимаю, – подтвердил Бондарь.
– Тогда почему вы постоянно улыбаетесь? Я кажусь вам смешным?
– Что вы! – Это было произнесено без тени иронии. – Я просто радуюсь.
– Чему? – насторожился мальчик.
– Тому, – искренне сказал Бондарь, – что молодое поколение интересуется чем-то помимо хит-парадов и компьютерных игр. Тому, что ты познаешь мир и ведешь себя, как маленький принц крови. Это обнадеживает. Вселяет уверенность, что нынешние подростки оставят после себя не только испачканные стены и горы одноразовых шприцев под ними. – Рука Бондаря, приподнявшаяся, чтобы ласково потрепать мальчика по волосам, вернулась на прежнее место. – Не сдавайся, – попросил он. – Тебе всю жизнь будут внушать, что нет ничего важнее удовлетворения различных естественных потребностей, а ты все равно не сдавайся. Жратва, пойло, тряпки – без них не обойтись, но лишь безмозглые тупицы видят в них смысл своего существования.
– Целиком и полностью с вами согласен, – наклонил голову мальчик, – однако проблема видится мне шире.
– Вот как? – не удержался от очередной улыбки Бондарь.
– Подобные речи следует адресовать не только подрастающему, но и взрослому поколению. Достаточно лишь заменить шприцы пустыми бутылками. А если упомянуть и то, и другое, то получится универсальное обращение к нации. – Наморщив лоб, мальчик добавил: – Бесполезное, как любые проповеди. Ничего от них не меняется. Ничегошеньки.
Покосившись на своего юного соседа, Бондарь подумал, что маленькому вундеркинду придется несладко в этом мире, как и всем прочим, кто отказывается служить бессловесной приставкой к телевизорам. Но кто сказал, что трудный путь лучше легкого? Все дело в том, куда он ведет, этот путь. Если прямиком на кладбище, то, конечно, напрягаться не стоит. А если твое предназначение состоит не только в том, чтобы превратиться в органическое удобрение? Вот вопрос, ответа на который не узнаешь, пока не пересечешь финишную прямую. Пожалуй, единственный стимул, не позволяющий человеку уподобиться животному, состоит в отсутствии определенности.
И не то, чтобы «нет», и не то, чтобы «да».
Позавтракав, пассажиры самолета погрузились в не очень глубокий и не очень здоровый сон, продолжившийся и после обеда. Дремал ошалевший от игры в тетрис китаец, дремал малолетний вундеркинд, дремали десятки прочих незнакомых людей, всхрапывая, чмокая губами, неудобно выворачивая шеи, переступая затекшими ногами, разевая рты.
Бондарь провел долгие часы полета в оцепенении, напоминающем медитативный транс. Отлично выспавшись накануне, он провел время в попытках определить, кто и зачем известил ФСБ о найденных атомных бомбах и их намечающейся отправке в Северную Корею. Возможно, это просто провокация? Розыгрыш? Коварная западня, расставленная иностранными коллегами?
Насколько было известно Бондарю, корейские спецслужбы состояли из так называемой «Тридцать пятой комнаты», или «35 хо силь», Министерства охраны безопасности государства, Разведывательного отдела Генштаба армии и Министерства общественной безопасности. Тщательно засекреченные, щедро финансируемые, все эти структуры представляли собой дракона о четырех головах, погубившего немало рыцарей плаща и кинжала.
Из всех корейских спецслужб «35-я комната» была самой опасной, но ее не следовало принимать в расчет, поскольку деятельность этого управления ограничивалась разведкой в Юго-Восточной Азии и США. Министерство общественной безопасности выполняло преимущественно полицейские функции, борясь с уголовной преступностью и осуществляя неусыпный надзор за законопослушными гражданами КНДР.
Секретная операция во Владивостоке могла быть организована главной спецслужбой Северной Кореи – Министерством охраны безопасности государства. Являясь аналогом советского КГБ, МОБГ постоянно выходило за пределы официальной компетенции, активно действуя на международной арене.
