Лучезар Станчев - Неверный шаг
— Ничего. Как только вернетесь, позвоните мне... Тогда и встретимся. А с Виолеттой вы можете увидеться на Золотых Песках. Вот ее адрес в Варне.
— У Эжена есть ее адрес! — выпалил Румен и удивленно взглянул на брата, который больно наступил ему на ногу.
— А отец не собирается с вами? Ведь в машине места хватит.
— Места-то хватит, да у отца срочная работа, и он не хочет сейчас брать отпуск... — сказал Евгений.
— Он кончает работу над одним проектом, — пояснил Румен и скороговоркой добавил: — Товарищ Выгленов, вы в уголовном розыске работаете? Знаете, в нашей школе произошла очень странная история...
— Не морочь человеку голову, Румен! Вечно ты со своими глупостями! — недовольно подтолкнул его Евгений.
— Почему же, мне очень интересно. Вот когда вы вернетесь, Румен, приходи ко мне,и мы с тобой все обсудим...
— Конечно, приду. Речь идет о чести пионерской организации. Нужно узнать правду!
— Ну и отлично, договорились! — Чавдар обнял его за плечи.
Гости распрощались и ушли.
24
Симо Газибаров умел извлекать пользу из всего. Незадолго до победы революции Девятого сентября 1944 года в их доме провел несколько ночей друг отца Дарев. Сейчас этот Дарев был генеральным директором одного предприятия. Симо никогда не забывал упомянуть в своей автобиографии, что во время войны у них скрывался от преследования фашистской власти член БЗНС и Отечественного фронта Дарев.
И все же из университета его исключили за принадлежность к профашистской организации. Свидетельство о том, что он помогал укрывать антифашиста, не помогло, ибо скрывавшийся состоял с Симо в родстве — попросту говоря, был его тестем. Прилично зная итальянский, Симо давал частные уроки, в том числе и дочери Дарева. Он был старше девушки всего на три года, и уроки завершились свадьбой. Своей молодой женой Симо был доволен. Умная и практичная, она к тому же была хорошо обеспечена материально. Они жили в квартире, которая принадлежала жене, тесть помогал им деньгами, а позднее сумел подыскать ему хорошую работу. Но Симо снедала мысль, что народная власть несправедливо обошлась с ним — «борцом-антифашистом». Ему нравилось разыгрывать из себя «безвинно пострадавшего». Свое участие в профашистской организации он объяснял тем, что ему это было нужно для конспирации. С помощью Дарева он устроился монтером в гараже одного министерства. Там Симо познакомился с Дюлгеровым. Разговорившись за стаканом вина, они вскоре почувствовали необыкновенную симпатию друг к другу, и Симо с радостью согласился передать от Дюлгерова кое-какие фотографии иностранцу, пришедшему в гараж и назвавшему пароль. При повторной передаче фотографий Симо получил солидное вознаграждение. Тут-то он и смекнул, что, видимо, эти фотографии за границей кое-что значат... И когда его уволили, разумеется, опять «несправедливо», он сразу дал согласие поступить на работу в ремонтную мастерскую по рекомендации Дюлгерова. Это было началом «крупной карьеры» Симо. От Дюлгерова он получил и «аванс» — ни много, ни мало — две тысячи левов. И в дальнейшем, после каждой удачной операции с «посылкой» за границу,Симо получал сумму, равнявшуюся его зарплате.
...Вернувшись в мастерскую после разговора с Дюлгеровым, Симо украдкой пересчитал полученные деньги. Ровно двести! Он усмехнулся — уж очень они приятны, эти без труда заработанные денежки! Какой же он умница, что точно оговорил вопрос об оплате услуг подобного рода. Раньше он передавал очередному иностранцу микропленку и после этого приходилось ждать — иногда довольно долго — ответ, подтверждающий, что товар доставлен по назначению. Приходилось напоминать о себе Дюлгерову, тот каждый раз ссылался на то, что ответа еще нет, и задерживал деньги. Однажды, набравшись смелости, Симо явился в ателье к Дюлгерову. Тот всполошился:
— Зачем пришел? Я ведь велел тебе не приходить ко мне без надобности!
— Нужно решить очень важный для меня вопрос! — сказал ему Симо. — На работе об этом говорить неудобно.
— Ну хорошо! Что случилось?
— Я не согласен ждать, пока ты получишь ответ. Ведь ты уже смог убедиться — я аккуратно все пересылаю.
— И все же тебе придется терпеть! — отрезал Дюлгеров.
— Больше терпеть я не намерен, — решительно заявил Симо. — Или плати, или я перестану на тебя работать...
— И на кого же ты будешь работать? — с сарказмом спросил Дюлгеров. Однако было видно, что слова Симо встревожили его.
У Симо давно возникли подозрения, что Дюлгеров работает не на одну фирму. Однажды, передавая Симо кассету, он, взглянув на нее, вдруг спохватился и быстро сунул ее в карман. Потом вытащил другую, объяснив что спутал ее с новой, еще не отснятой пленкой. Однако Симо успел заметить, что кассета уже была в употреблении. Дюлгеров явно врал, что-что, а глаз у Симо был острый. Поэтому и ответ его сейчас прозвучал двусмысленно:
— Возможно, переключусь целиком на вторую фирму, как делают некоторые...
Дюлгеров сменил гнев на милость.
— Перестань валять дурака. Кто откажется каждый месяц получать еще одну зарплату? Но раз ты настаиваешь, вот тебе деньги за прошлый раз...
— Вот это другой разговор! С тобой приятно работать — понятлив. А на дальнейшее договоримся так: пленку мне даешь вместе с деньгами!
Таким было начало «нового курса», как любил шутить Симо. О «совместительстве» Дюлгерова он приказал себе больше не думать. В конце концов, какое ему дело, на кого тот работает, лишь бы исправно платил, а все остальное — дело его совести... Себя Симо считал по-своему «честным»...
Симо снял пиджак и спрятал кассету в специальный тайник на левом плече. Сегодня после обеда за кассетой должен был прийти человек, Симо ждал его, но он так и не появился. Не хотелось нести пленку домой, да видно ничего не поделаешь. Не оставлять же ее здесь?
Он докурил сигарету, надел пиджак и вышел из мастерской. Домой он обычно ходил пешком — жил неподалеку, да к тому же презирал весь этот «сброд», который набивается в автобусы.
На тихой улочке перед ним затормозила машина. Из нее вышли двое. Один из мужчин — широкоплечий здоровяк, показав Симо служебное удостоверение, пригласил его поехать с ними.
— Но по какому праву? — возмутился Симо.
— Мы хотели бы получить от вас кое-какие сведения. И должен вас предупредить, чем эти сведения будут правдивее, тем меньше мы вас задержим.
25
Машину вел Евгений. Эжен сидел рядом с ним, с большим интересом разглядывая в окно меняющийся пейзаж. Оказывается, родина его отца очень красива! Огромные деревья, обрамляющие Пловдивское шоссе, образовывали нечто вроде тоннеля. Сквозь ветви мелькало солнце, казалось, оно бежит наперегонки с машиной. Но вот тоннель оборвался и солнце, словно сделав огромный прыжок, уселось на вершину Вакарельских высот, щедро осыпая все вокруг своими лучами.
Когда они миновали Пазарджик, слева от шоссе потянулись нескончаемые ряды оранжерей.
— Знаете, в Париже папа заставляет маму покупать только болгарские помидоры!
— О,Эжен! Ты уже совсем правильно говоришь по-болгарски!
— Правда, тетя? — обрадовался Эжен. — Конечно, ведь я же половинка болгарин!
— Ха-ха-ха! — залился смехом Румен. — Половинка! Говорится «наполовину болгарин». Ничего, Эжен, сейчас ты — половинка, а когда мы приедем на море, станешь целым болгарином!
— Что-то не верится ! Скорее ты, Румен, станешь французом, чем я болгарином!
— Я не могу стать французом, потому что я — полный болгарин. Вот ты другое дело — ни рыба, ни мясо! — засмеялся Румен.
— Что ты сказал ? — заинтересовался Эжен. — Я что-то не понял...
— Ничего, ничего... Это я так, просто шучу...
— Румен, перестань задирать Эжена! — строго одернула его мать.
— Больше не буду, — примирительно протянул Румен.
После Пазарджика по новому, более широкому шоссе машина прибавила скорости. Румен запел «Гордая Стара-Планина». Евгений и мать тихонько подпевали, к ним несмело присоединился и Эжен, подхватывая слова припева...
Вскоре они прибыли в Пловдив. Город, широко раскинувшийся по обоим берегам Марицы, сразу понравился Эжену. Они погуляли по узким улочкам старинного квартала, зашли в Археологический музей, полюбовались знаменитым фракийским золотым кладом. Эжен попросил показать ему дом, в котором останавливался французский ученый и поэт Ламартин, совершавший поездку по Балканскому полуострову — об этом ему рассказывал его отец.
Затем они пообедали в ресторане на одном из семи живописных холмов Пловдива и отправились дальше.
Болгария, родина его отца, все больше пленяла воображение Эжена.
26
Зная, что Йотов остался дома один, Чавдар решил посетить его. Тем более был вполне объяснимый повод — Йотова уже вызывали по делу, связанному с кражей документов в селе Стойки.
Йотов не стал скрывать своего удивления.
— Пожалуйста, проходите. Чем могу служить?
