Платон Обухов - Несостоявшийся шантаж
Пока Коэн шел, охранники успели предупредить его личного шофера. В этот момент над Вашингтоном разразилась короткая, но яростная летняя гроза. Стоявший у входа агент секретной службы раскрыл большой черно-белый зонтик и довел Коэна до его черного «кадиллака».
Шофер вопросительно посмотрел на Джима. Тот молча кивнул. Это означало: ехать домой.
Миновав контрольно-пропускной пункт Белого дома, шофер резко увеличил скорость.
Джим рассеянно наблюдал за тем, как на мгновение появился справа и тут же исчез «Карандаш» — памятник Вашингтону, проплыли массивное здание Национального музея естественной истории, белый купол Капитолия.
В этот момент зазвонил телефон.
— Коэн, — произнес Джим в прохладную трубку радиотелефона.
— Хелло, Джим! — услышал он голос президента. — Что там происходит в Польше?
«Все понятно, — подумал Коэн. — Агентство национальной безопасности, как обычно, записало мой разговор с Пясецким на магнитофон, а генерал Смит не преминул отослать эту ленту президенту».
Между Джимом и главой АНБ генералом Смитом с самого начала сложились крайне напряженные отношения. Помощник президента откровенно третировал генерала, добиваясь, чтобы все его функции сводились лишь к прослушиванию и записи телефонных и телеграфных переговоров, и не более того. «Политику, — любил подчеркнуть Коэн в присутствии Смита, — должны делать политики». Генерал бесился и мстил помощнику президента тем, что время от времени пытался выставить его перед главой Белого дома в невыгодном свете. Возможности для этого у Смита были большие, недаром его ведомство могло подслушать любой разговор на территории Соединенных Штатов и за ее пределами.
Коэн кратко изложил Пенну суть предложения Пясецкого, при этом добавил:
— Считаю, не стоит тратить время для обсуждения этой проблемы.
— Почему? — спросил президент.
Черный «кадиллак» помощника по вопросам национальной безопасности вырвался из застроенного правительственными зданиями Даунтауна — «Нижнего Города» — на просторы авеню Джорджия.
— Потому что по конституции вы не можете решить этот вопрос. Его все равно придется ставить на обсуждение в Конгрессе. И как бы вы ни давили на конгрессменов, большинство из них все равно выскажутся против принятия польского предложения. Изоляционизм силен сейчас в Америке, как никогда. У Соединенных Штатов хватает своих проблем, чтобы взваливать на плечи еще и часть польских. Рано иди поздно западные земли Польши все равно отойдут к Германии. На войну же с немцами не согласится в Америке никто!
Некоторое время президент молчал. Коэну даже показалось, что он попросту прервал связь.
— Нам надо в любом случае встретиться и обсудить эту проблему, — заявил, наконец, Джон Пенн.
— Вы только что услышали мою точку зрения на польский вопрос, — довольно сухо отозвался Джим. — Она полностью совпадает с мнением большинства Конгресса. В течение года или даже раньше западная Польша будет воссоединена с Германией. Помешать этому может только война. К тому же, — сердито передернул плечами Коэн, — когда вы брали меня на работу, я поставил одно-единственное условие: вечера я должен проводить дома, в кругу семьи. Сейчас я как раз еду домой, к детям. У вас есть ко мне еще вопросы, господин президент?!
Ливан (Бейрут)
— Кто ты такой? — четко разделяя слова, проговорил мужчина, резко оттолкнув от себя любовницу. Она всплеснула руками и повалилась на спину.
Черный зрачок «кольта» по-прежнему зловеще глядел Олегу в лоб. Смирнов чувствовал себя скверно.
— Меня зовут Олег Смирнов. Я частный детектив. Сюда пришел на беседу с лидером «Аль-Джихада» Ауном. Пока мы беседовали наедине, его отравили.
Наверху раздались беспорядочные автоматные очереди. Боевики Ауна ворвались, наконец, в номер и увидели, что их шеф мертв.
— Поэтому мне пришлось спуститься вниз, — спокойно продолжил Олег. — Кроме нас с Ауном никого больше в комнате не было, и его люди могут подумать, что это я отравил их лидера.
— Одевайся! — приказал мужчина своей любовнице. — И включи свет.
В номере стало светло. Олег с удивлением увидел, что перед ним вовсе не араб. Крупный нос с горбинкой, черные проницательные зрачки, выбритые до синевы щеки. «Ассириец, наверное», — подумал Олег.
— Смерть Ауна выгодна Израилю. Ты работаешь на Израиль? — сверлил Олега взглядом усатый.
— По поручению генерала Пинхуса Эбуха, председателя Разведывательного комитета Израиля, я приехал в Бейрут договориться с Ауном о возвращении двенадцати ядерных боеголовок, похищенных его людьми неделю назад, — сознался Олег. Собственно, другого выхода у него не было. — Он уже назвал свою цену — десять миллиардов. Но вдруг из обивки дивана, на котором Аун сидел, выскочила отравленная игла, и лидер «Аль-Джихада» через несколько секунд скончался.
— Выходит, яд был сильный?
Олег не успел ответить. Охранники Ауна обнаружили привязанную к кронштейну подоконника самодельную веревку Смирнова, и один из них уже раскачивался перед окном номера, в котором находился сейчас Олег. Боевик пропустил веревку между ног, схватился за нее левой рукой, а правой навел на Олега портативный «узи».
Грохот «кольта» был так силен, что Смирнов невольно вздрогнул. Усатый оказался метким стрелком. Выпущенная им пуля пробила грудь боевика. Тот даже не вскрикнул. Пальцы разжались сами собой, и он полетел вниз. Несколько мгновений спустя послышался гулкий удар.
— Ты… благодарный человек? — задал неожиданный вопрос усатый Олегу.
— Да.
— Если я сейчас помогу тебе, ты выполнишь впоследствии несколько моих просьб?
— Конечно! Ложись! — крикнул Олег, заметив, что по веревке спускается еще один боевик «Аль-Джихада». На этот раз у него в руке была граната.
Боевик успел выдернуть зубами чеку, но пуля собеседника Олега прервала его жизнь в тот самый момент, когда боевик готовился превратить номер в подобие ада. Пуля разбила боевику челюсть и вышла из затылка. Он рухнул вниз вместе с гранатой. На этот раз Олег услышал не удар человеческого тела об асфальт, а громкий разрыв гранаты, выпавшей из ослабевших пальцев боевика «Аль-Джихада».
— Ты умеешь стрелять? — деловито осведомился усатый у Смирнова и, не дождавшись ответа, вручил ему новенький, сверкающий «АК‑47».
Оглянувшись, Олег увидел, что девушка уже оделась и стоит, сжимая в руках «узи», а за поясом у нее заткнуты рожки двух магазинов.
— Даже когда идешь на свидание, приходится прихватывать целый арсенал, — кивнул на спортивный баул «Адидас», из которого и были извлечены автоматы для Олега и девушки, усатый незнакомец.
— А гранат там случайно нет? — деловито осведомился Олег.
В этот момент в дверь принялись настойчиво стучать.
Смирнов передернул затвор автомата, досылая первый патрон подушечкой большого пальца правой руки, поставил переводчик огня на автоматическую стрельбу и надавил на спусковой крючок.
Дверь каким-то чудом удержалась на петлях. А за ней раздались стоны и истошные вопли.
— Их все равно пришлось бы перестрелять, если бы они ворвались в номер, — объяснил Олег своему спасителю. — Так есть у нас гранаты или нет?
Усатый молча кивнул на спортивный баул. Олег кинулся к нему и извлек три разрывные гранаты.
Хозяин номера достал портативный радиотелефон и стал что-то горячо говорить в микрофон. Олегу язык был не известен. Прислушиваясь к его словам, Смирнов подкрался к окну и осторожно выглянул из него.
Едва его голова показалась в оконном проеме, как сверху застрочили из автоматов. Олег едва успел отпрянуть. Его с ног до головы обдало кусочками известняковых плит, которыми был облицован отель.
«Странно, что они до сих пор не забросали наш номер гранатами, — пронеслось в голове. — Очевидно, боевикам приказано взять меня живым…»
— Через три минуты прибудет помощь, — удовлетворенно произнес усатый, закончив разговор по телефону. — Нам надо продержаться эти минуты! Кстати, меня зовут Вартан Акопян. Коммерсант, — добавил он с усмешкой.
«Значит, он армянин, — подумал Олег. — Вот почему его речь была мне незнакома».
— Очень приятно, — откликнулся он.
Чтобы продержаться хотя бы минуту, необходимо было уничтожить боевиков «Аль-Джихада», засевших наверху, и не дать им проникнуть в номер.
Подкинув на руке гранату, Олег глубоко вздохнул. Многое, если не все, зависело от его глазомера и меткости.
Он подкрался к окну и вытащил чеку. Разжав пальцы правой руки, подержал гранату на ладони полторы секунды. Размахнулся и бросил ее вверх.
На замах и бросок ушло еще полторы секунды. Когда граната оказалась в номере, где сгрудились телохранители Ауна, запалу оставалось тлеть меньше трети секунды. Впрочем, самый решительный боевик с зеленой повязкой на лбу, на которой было написано изречение Ауна: «Аллах любит смельчаков», все-таки бросился к гранате и попытался выкинуть ее из номера. Остальные члены «Аль-Джихада», оцепенев, взирали на него.
