Чингиз Абдуллаев - «Гран-При» для убийцы
— Библейские заповеди вы явно не соблюдаете, — сказал Дронго. — А как же ваши постулаты? У вас ведь религиозное государство?
— Во всем, что касается безопасности нашего государства… — начал Райский.
— Я все знаю. Мне уже объяснял все Павел. Перед тем как я начну знакомиться с делом Мула, четко изложите мою задачу.
— Первая и самая главная задача — найти Ахмеда Мурсала. Если при этом вы сумеете еще и выяснить, где и когда он готовит удар, то все остальное можете просто забыть. Однако не скрою, что нас интересует, во-первых, что именно делал в Баку Мул и как он оттуда исчез, если, конечно, действительно покинул пределы Азербайджана. Во-вторых, мы не возражали бы против вашей поездки в Тегеран и соответствующей информации" которую от вас могли бы получить иранские спецслужбы. Я думаю, им будет приятно найти убийцу хаджи Карима. И, соответственно, очень неприятно узнать, что новый удар в Европе, в котором обвинят иранские спецслужбы, вызовет такую волну антииранских настроений, что все новые контракты, заключенные за последние несколько лет, станут весьма проблематичными, если не сказать почти нереальными.
— Почему вы считаете, что в Тегеране мне поверят?
— Ваша репутация эксперта безупречна. Все знают, что вы не играете на какой-либо стороне. А заодно вы сможете прочувствовать, что происходит на самом деле. Действительно ли иранцы ведут двойную игру, устроив убийство одного из известных шиитских деятелей. Или они собираются найти и покарать убийцу. Хотя о последнем мы даже не просим. Достаточно, если они не будут ему помогать. Уже эта информация сама по себе стоит того, чтобы обратиться к вашей помощи. Вы согласны?
— Я все понял, — вздохнул Дронго, — вы снова пытаетесь втянуть меня в свои собственные игры. Или это вообще отличительная черта МОССАД?
— Мне иногда становится странно, что мы обратились именно к вам, — признался Райский.
— Вы не упомянули мой гонорар.
— Сто тысяч долларов. Разумеется, ваши поездки мы будем оплачивать отдельно. Гурвич выдаст вам пятьдесят тысяч в счет аванса и для текущих расходов.
— Расписка нужна?
— Конечно, мы же государственная организация. У нас деньги налогоплательщиков.
— А потом меня обвинят в сотрудничестве с иностранной разведкой, — пожал плечами Дронго.
— Это единственное, что вас беспокоит?
— Нет. У меня есть еще несколько вопросов. Во-первых, где именно был убит ваш агент в Париже? И как произошло нападение на вашу резидентуру в Бейруте? Мне нужны подробности, факты, различные мелочи. В общем, полная ситуация.
— Понимаю.
— Во-вторых, мне понадобятся личные дела всех возможных друзей Мула, оставшихся с ним, не порвавших даже после убийства. Не фотографии, а личные дела.
— Сделаем.
— И наконец, третье, полное невмешательство в мои дела. Расследование я веду сам, и мне не нужны ваши указания. Для связи можете оставить моего старого товарища.
— Хорошо. Офицер Песах Гурвич будет в вашем распоряжении.
— Спасибо. Я, кстати, не знал, что его уже не зовут, как раньше, Павлом. Теперь буду знать и про своего университетского товарища.
— Вы опять иронизируете? — нахмурился Райский.
— Нет. Я просто млею от счастья, — огрызнулся Дронго, пододвигая папку с документами на террориста.
Баку. 28 марта 1997 года
Они прилетели в Баку вчера днем. Трое одинаково молчаливых и совсем непохожих людей. Дронго, вспоминая подробности многих преступлений, совершенных Мулом за последние годы, был все время задумчив. Картина получалась безрадостной. Террорист был натурой эксцентричной, жестокой и деспотичной. А самое страшное, что его не могли остановить страдания беззащитных людей и кровь невинных жертв.
В последнее время, после того как он попал в больницу во Франции, Дронго с нарастающим удивлением и некоторым беспокойством отмечал, что у него чаще и сильнее болит сердце, о существовании которого он раньше и не подозревал.
Перелеты на самолетах стали напоминать небольшую пытку, он часто задыхался в воздушных лайнерах, стараясь не показывать окружающим то неприятное состояние панического удушья, которое охватывало его, едва он попадал в закрытое пространство самолетов.
Сидевший в самолете у окна Мовсаев вообще не отличался разговорчивостью. Он дремал все время, отказавшись даже от обеда. Только две рюмки коньяку попросил перед тем, как заснуть. Песах Гурвич, которого Дронго по-прежнему упрямо называл Павлом, напротив, пообедал с большим аппетитом и, достав журнал, углубился в чтение. Перемены, происшедшие в его бывшей стране, представлялись ему такими поразительными и невозможными, что чтение прессы делалось просто необходимым атрибутом выживания в этом непонятном для него новом мире.
Сегодня утром они были приняты в Министерстве национальной безопасности. Узнавший, что генерал МОССАД не приехал, а вместо него к нему на прием хотят попасть офицер МОССАД, сотрудник посольства и бывший международный эксперт-аналитик, министр решил, что принять эту необычную группу вполне может один из его заместителей, и перепоручил ему заниматься делом непонятного канадца, из-за которого разгорелся дипломатический скандал.
Чтобы не мешать расследованию и облегчить работу Дронго и Гурвича, полковник Мовсаев не стал официально заявлять о своем присутствии. Он прилетел в Баку как дипломат и сразу поехал в российское посольство для дальнейшей координации действий с местным резидентом СВР в Азербайджане.
Посольство Канады в Турции прислало в Баку своего специального представителя, потребовав немедленно отпустить задержанного гражданина своей страны и дать внятные объяснения по поводу его незаконного задержания. А прилетевшая группа, сформированная совершенно удивительным образом, только мешала завершению расследования.
Заместитель министра национальной безопасности Азербайджана принял гостей в мрачном настроении. Было неприятно, что именно ему поручено это кляузное, грязное дело.
— Мы уже во всем разобрались, — мрачно сообщил он гостям. — У канадского гражданина украли паспорт еще в Европе, и один из его знакомых предложил ему помощь через посольство Канады в Германии. Он сообщил нам имя своего знакомого, и мы выслали запрос в Германию и передали все документы в канадское посольство. Если паспорт у него не в порядке, то это проблемы канадцев, а не наши. Завтра мы его депортируем в Германию, пусть там разбираются в посольстве. Азербайджанская виза получена им в нашем посольстве в Брюсселе. У нас нет никаких претензий к этому задержанному. И, соответственно, нет никаких оснований держать его у нас.
— Но по его документам границу пересек другой человек, — настаивал Павел Гурвич.
— Сейчас мы его ищем, — развел руками заместитель министра, — фактически мы имеем только один паспорт. Человек с именем Анвера Махмуда не пересекал больше нашей границы, тем более канадский гражданин. У нас в стране бывает не так много канадцев, чтобы мы о них не знали. Он прилетел и через несколько дней улетел. И у нас нет никаких доказательств обратного.
— Но он врет, — нервничал Гурвич, — из Голландии прилетел не он. С его паспортом оттуда прибыл совсем другой человек, это же ясно. А улетал именно этот тип. Он все врет, проверка в Германии ничего не даст.
— Повторяю, у нас нет никаких доказательств, — сухо возразил заместитель министра, — по нашим сведениям, один человек въехал со своим паспортом в нашу республику и через несколько дней этот же человек с этими же документами пытался выехать. И мы его арестовали по вашей просьбе. Но вы не представили нам никаких доказательств. Извините, но мы должны депортировать задержанного в Германию. Пусть его посольство разбирается с ним на месте. Это не наше дело.
— Максимум, что ему грозит, это штраф за незаконное использование документов, — отметил Гурвич, — и то, если сумеют доказать, что документы были незаконными. Его адвокаты легко докажут, что документы настоящие.
— Это проблема канадских властей, — упрямо повторил хозяин кабинета.
Ему стали надоедать эти израильские представители, которые так тупо настаивали на своей несостоятельности. Он с легким презрением подумал о том, что хваленый МОССАД мог бы сработать и лучше. Сидевший напротив него Дронго молчал. Он понимал, что позиции обеих сторон по-своему справедливы и, не понимая позицию своего собеседника, невозможно принять другую точку зрения.
Однако нужно было что-то предпринять.
— Простите, — неожиданно сказал он, обращаясь к заместителю министра, — но вы же можете разрешить нам поговорить с ним.
— Нет, — улыбнулся тот, — не могу. Вы граждане другого государства, а он гражданин третьего. Я не могу разрешить вам допрашивать его.
— Но я не гражданин Израиля, — тоже улыбнулся Дронго.
— Лучше бы вы помогали нам, — сказал заместитель министра, — у наших гостей и без того хватает помощников.
