Колин Форбс - Вождь и призрак
— Насколько я понимаю, сведения ложные? — поинтересовался Линдсей, глядя на пакет, который Браун вытащил из ящика. — А вам не кажется, что немцы имеют кое-какую информацию о войсках генерала Александера?
— Позвольте мне нарисовать вам полную картину, — самодовольно произнес полковник. — Здесь… — Он ласково погладил пакет, — нынешний план битвы за Тунис, разработанный Александером. Так что не бойтесь, вы в безопасности.
— Ах, как вы меня обнадежили! — усмехнулся Линдсей. — Ну… насчет безопасности. Однако мне кажется, Александер не погладит меня по головке, если я отправлюсь на вражескую территорию с этим пакетом в кармане.
Браун прямо-таки засиял от радости.
— В этом-то вся и прелесть! — Он откинулся на спинку стула и пригладил костлявой рукой редкие волосенки. — Связавшись со своей штаб-квартирой в Тунисе, немцы получат подтверждение: им сообщат, что мы именно так и планировали провести сражение, когда вы вылетали в Германию. Но едва вы окажетесь в небесной синеве, Александер решит изменить диспозицию войск. Если нам повезет, то немцы поведут атаку, основываясь на документах из этого пакета… и потерпят фиаско.
— Значит, Александер…
— С огромным удовольствием с нами сотрудничает. Благодаря этому мы и получили его «добро» на операцию. Ловко мы, а?
— Да уж…
— Итак, давайте подытожим, — закончил Браун. — Вы выясните, где скрывается Адольф Гитлер, узнаете, сам он правит бал или нет, а если нет, то кто его любимый полководец. И не забудьте о мирных предложениях! Затем встретитесь с нашим связным — он будет вас ждать на всех парах в Швейцарию!
— Проще пареной репы, — сухо повторил Линдсей.
Почувствовав, что самолет начинает плавно снижаться, англичанин очнулся от воспоминаний и вернулся в настоящее. Они подлетали к Рангсдорфу, от этого аэродрома до Волчьего Логова было уже рукой подать.
«Интересно, — подумал, глядя вниз Линдсей, — где это, черт побери, находится?»
Внизу виднелось море сосен, на ветках лежал снег, такой густой, что хвои под ним почти не было видно… как и признаков человеческого жилья…
В наушниках раздался голос Бауэра:
— Еще пять минут — и будем на земле.
— Надеюсь, не тут? — мрачно пошутил Линдсей, держа микрофон прямо у рта.
Он услышал, как пилот в ответ хмыкнул.
— Радио работает… это вам не проклятые Баварские Альпы! Я связался с аэродромом, нам дают полосу, и мы готовимся к посадке.
Внезапно показался аэродром, устроенный на большой поляне, где не было ни одного строения. Это поразило Линдсея. А где башня диспетчера?
Приземлились они отлично. Линдсей как профессионал поставил немцу высший бал. Шасси стукнулось о землю, и самолет понесся по посадочной полосе.
Только когда они приземлились, Линдсей смог разглядеть здания. Их крыши были для маскировки затянуты сеткой, опутанной вьющимися растениями. А кое-где на крышах даже росли деревья. Неудивительно, что никто до сих пор не заметил с воздуха Волчье Логово.
Едва самолет остановился, Линдсей вылез из кабины. Он совершенно окоченел и буквально примерз к креслу. Линдсей волновался, как девушка в первую брачную ночь.
Он поблагодарил Бауэра, искренне, сердечно пожал ему руку и поздравил с прекрасным полетом. Немец пренебрежительно передернул плечами, но Линдсей понимал, что Бауэр доволен похвалой.
— Ладно, еще увидимся, — ухмыльнулся Бауэр. — Как насчет того, чтобы когда-нибудь слетать на русский фронт?
— Когда-нибудь слетаем…
Внимание Линдсея приковал большой «мерседес», который вылез чуть ли не на середину летного поля. Высокий офицер приятной наружности приветствовал англичанина, вскинув вверх правую руку.
— Подполковник авиации Линдсей? Я — Гюнше, адъютант фюрера. Мне приказано немедленно отвезти вас туда, где вы встретитесь с фюрером, который только что прибыл с Восточного фронта. Хайль Гитлер!
О моем приезде здесь уже известно, моментально понял Линдсей. Он заметил, что все люди на замаскированном аэродроме побросали свою работу и уставились на него. Вот, например, офицер «Люфтваффе», осматривающий «Кондор»… Уж не тот ли это самолет, на котором фюрер прилетел с Восточного фронта? Копия такого же самолета взлетела, как уверял Бауэр, с аэродрома около Бергхофа. Механик с тряпкой в руке тоже оторвался от работы и пялился на него… А из маленькой башни диспетчера кто-то даже глазел на него в бинокль! Да, его тут встречают как кинозвезду!
— Благодарю вас, Гюнше. Вы не возражаете, если я поеду спереди. А то восседая сзади в гордом одиночестве, я буду себя чувствовать прямо-таки королем!
— Ну, конечно, подполковник! — Гюнше захлопнул заднюю дверцу и усадил его на переднее сиденье.
— Знаете, — продолжал он, сев за руль и заведя мотор, — фюрер тоже всегда сидит рядом с водителем… Куда бы он ни поехал. Он очень близок к народу. Так же, как и вы… если, конечно, мне будет позволено так сказать.
Линдсей подумал, что его страхи совершенно не подтверждаются. Он сходу завязывал тут дружбу с первым встречным. Полковнику Дику Брауну с Райдер-стрит до него, разумеется, далеко.
Умело ведя машину по дороге, вдоль которой стеной росли густые, мрачные сосны, адъютант продолжал говорить, сообщая Линдсею интересную информацию.
— Сейчас у нас много суеты: все носятся туда-сюда, людей поднимают по тревоге…
— Надеюсь, ничего серьезного не случилось? — спросил Линдсей.
— Нет, вообще-то нет. Просто вчера был сильный взрыв.
Словно бомба взорвалась. Но потом мы поняли, что все нормально… просто лиса подорвалась на мине. Однако я подозреваю, что там была не одна, а две или три лисицы, ведь взрыв получился ужасно громкий… Подполковник, вы, пожалуйста, никуда не ходите без провожатого. Волчье Логовокругом заминировано. А вот и первый пропускной пункт!
Не беспокойтесь… при подъезде к Волчьему Логову будет еще два таких КПП…
Ян Линдсей не беспокоился. Он онемел от ужаса.
Глава 9
Адъютант по фамилии Гюнше провел Линдсея через три контрольно-пропускных пункта. Перед тем, как сесть в «мерседес», англичанин снял летную куртку и остался в форме королевских ВВС. Он был заинтригован, увидев, что солдаты на пропускном пункте не проявляют к нему враждебности, а глазеют даже с любопытством. Он также заметил, что хотя Гюнше все знали в лицо, он тем не менее тоже предъявлял пропуск с фотографией.
— Охрана здесь что надо, — сказал Линдсей, когда немец после третьей проверки вновь завел машину.
— Даже Кейтель и Йодль вынуждены показывать свои спецпропуска, — откликнулся Гюнше. — Единственное исключение составляет сам фюрер…
Дорога с аэродрома оказалась довольно унылой: с обеих сторон ее обступал сосновый бор, от которого исходили влажные испарения — началась оттепель. Меж деревьев змеился туман; казалось, за стволами притаилась целая армия призраков, и Линдсей еще острее почувствовал гнетущую тяжесть одиночества. Добравшись до Волчьего Логова, Линдсей был поражен примитивной бедностью окружающего.
Въехав на территорию, огороженную колючей проволокой, машина очутилась среди одноэтажных домиков, которые, похоже, были построены за одну ночь. Это напомнило Линдсею временный армейский лагерь. В Волчьем Логове явно обращали серьезное внимание на маскировку.
Как и на Рангсдорфском аэродроме, крыши домов были искусно скрыты под маскировочной сеткой и плющом. Стены разрисованы коричневой и зеленой краской. Гюнше повернулся к Линдсею и указал ему на здание, к которому они в тот момент подъезжали…
— Это «Охотничий домик». Все военные советы проводятся либо тут, либо в бункере фюрера. Вон в том доме обитает фельдмаршал Кейтель, а в том — Йодль. Борман живет на отшибе. А вот и он. Легок на помине…
Низенький, тучный человек в нацистской форме вышел из дверей «Охотничьего домика» и почтительно посторонился. Вслед за ним появился кто-то другой, он был одет точно так же, как и Борман. Линдсей на секунду замер, но усилием воли заставил себя расслабиться. Коротышка встал возле своего хозяина, и Линдсей с удивлением отметил про себя, что Борман едва доходит Гитлеру до плеча.
Борман увидел Линдсея и что-то сказал фюреру, указывая на англичанина, который подходил к нему вместе с Гюнше.
— Он объясняет ему, кто я, — подумал Линдсей. — Странно!
И тут же, подражая адъютанту, вскинул вверх правую руку и безмолвно застыл. Они с Гюнше сделали это одновременно.
— Хайль Гитлер!
Фюрер мрачно кивнул. Но потом его лицо вдруг преобразилось. Линдсей как опытный актер смог оценить это по достоинству.
Суровость Гитлера вмиг исчезла, он протянул Линдсею руку и сердечно с ним поздоровался. Его улыбка был обворожительной, не аффектированной или снисходительной, а искренне дружелюбной. И говорил Гитлер с Линдсеем, словно со старым другом, к которому питал самые добрые чувства.
