Лев Зильвер - Миллионы глаз
— Вот разберутся — узнаем.
На углу Садовой Платоныч обернулся к Мише:
— По дороге к тебе у меня давеча такой случай вышел: спустил баллон, а запасного не было. Что ты будешь делать! Придется, думаю, парню на трамвае за мамашей ехать. Смотрю, сзади другая машина остановилась. Вылезает шофер, подходит. «Что, — говорит, — спустила?» — «Да, спустила». — «Могу одолжить баллон, есть в запасе». — «Спасибо, — говорю, — вот как выручишь…» Пока я возился, он рядом стоял. Такой приятный парень. Все расспрашивал, где работаю, сколько получаю, кого возить приходится. Пока я работал, он взял да уехал. Так вот и не знаю теперь, кому баллон должен. Ну, да он найдет. Знает ведь, где я работаю. Вот, Миша, какие дела… Какие хорошие люди есть!
Подъехали к вокзалу. Поезд немного опаздывал. Тонко дребезжали звонки грузовых вагонеток, бегали носильщики, репродукторы настойчиво приглашали зайти к дежурному по вокзалу Пелагею Тихоновну Орешкову, наверное потерявшую документы. Толпились пассажиры с пригородных поездов. В конце платформы звонко смеялась девушка.
Глава V. Крымская знакомая
Поезд подошел к платформе. Еще гремели буфера, но уже слышались приветствия, смех.
Расталкивая народ, Миша бросился к вагону.
— Мама!
— Миша!
— Какая ты стала черная! — воскликнул он, целуя загоревшую щеку матери.
— У вас совсем взрослый сын, Клавдия Павловна…
Миша оглянулся: рядом стояла молодая женщина в скромном костюме, с чемоданом и большим букетом цветов в руках.
— Познакомься, Миша, — сказала мать: — это Нина Дмитриевна — моя знакомая по Крыму.
Нина Дмитриевна опустила чемодан и, улыбаясь, протянула руку.
— Я думаю, что мы и с вашим сыном будем приятелями, — сказала она.
— Конечно, — ответила Клавдия Павловна. — Знаешь, Мишук, Нина Дмитриевна едет очень далеко — на Дальний Восток. Она несколько дней погостит у нас.
— А вы, Миша, должны показать мне Москву, — улыбнулась гостья. — Я здесь в первый раз.
— Пожалуйста, — сказал Миша, — у меня сейчас каникулы.
Он уловил беспокойный взгляд матери и догадался, о чем она хочет спросить.
— Знаешь, мама, папа не мог приехать на вокзал, у него очень важные дела.
— Вот видите, Нина Дмитриевна, — вздохнула мать, — я говорила, что он будет занят.
— О, у вашего мужа такая интересная работа!
— Да, но он мало бывает в семье.
Переговариваясь, они спустились в тоннель.
У выхода на площадь Нину Дмитриевну кто-то толкнул, и она выронила сумочку.
Невысокий, плотный мужчина в военном костюме нагнулся, поднял сумочку и подал Нине Дмитриевне. В руках у него были цветы.
— Старайтесь всё покрепче держать, — любезно проговорил он.
— Благодарю вас, постараюсь.
Человек исчез в толпе.
— Я чуть не потеряла документы и деньги, — сказала Нина Дмитриевна. — И все из-за этих цветов…
— Помоги Нине Дмитриевне, — заметила Мише мать: — какой ты недогадливый.
Миша взял букет. Это были крупные, уже начавшие слегка вянуть белые розы. От них исходил тонкий, нежный аромат.
Миша захлопнул за матерью и гостьей дверцу машины и уселся рядом с Платонычем. Автомобиль пересек площадь и свернул на широкую улицу.
— Смотри-ка, — удивленно проговорил Платоныч, толкнув Мишу локтем и кивая на шоферское зеркало перед собой, — смотри-ка, вот тот парень, что мне баллон одолжил. Ах ты, какое дело!.. Нельзя остановить…
Миша заглянул в зеркало и увидел идущую позади машину. Она шла за ними неотступно…
Вот и переулок, в котором живут Сергеевы. Платоныч остановился у знакомого подъезда. Идущая следом машина сделала крутой разворот, рванулась вперед и скрылась за углом.
Глава VI. После взрыва
Партийное собрание в институте подходило к концу. В повестке дня стоял только один вопрос — о бдительности. В зале было душно и накурено, нехватало стульев, и некоторые из присутствующих расположились на подоконниках.
— Слово товарищу Сергееву, — объявил председатель.
Прежде чем начать говорить, Сергеев внимательно осмотрел сидящих. В зале сидели люди, с которыми он много лет работал, был связан общими интересами, изобретательской и партийной работой… Так почему же большинство выступавших до него говорили, что вчерашний взрыв дело врага? Откуда враг мог пробраться к ним, в их среду? Ерунда, не может быть…
— Товарищи, — начал Сергеев свою речь, — я не могу согласиться с теми, кто считает вчерашний взрыв делом рук врага. На врага, да к тому же непойманного, легче всего валить. Я считаю, что дело проще простого: невнимательны мы — в этом главное. У нас много молодых, малоопытных работников, контроля над ними нет. Крантик, винтик отвернут, да так и оставят. Дело, кажется, пустяковое, а всё, очевидно, отсюда и началось. Невнимательны мы, товарищи, до неряшливости невнимательны. Вот в чем корень зла…
Сергееву не пришлось кончить своей речи. Гул возмущения, протеста нарастал в зале. С мест послышались крики:
— Не туда гнешь, Алексей Федорович… Кабинетным ученым сделался… Не видишь, что вокруг делается…
Сергеев запнулся на полуслове. В чем дело? Что такое? Навстречу ему спешил новый оратор, взволнованный, злой.
— Слово имеет инженер Осипов! — едва успел крикнуть председатель.
А Осипов уже говорил. Говорил взволнованно, нервно. Он не мог удержать слов, гневных, резких, направленных против Сергеева.
— Я не могу согласиться с Алексеем Федоровичем… Нельзя так, Алексей Федорович… Ты старый член партии, а говоришь — неряшливость. Если и есть неряшливость, то это наше благодушие, и твое, в частности. Я считаю, что вчерашний случай требует самых серьезных выводов. Классовый враг не дремлет… Ничего себе, неряшливость!.. Крантики… винтики… Да на заводе любой знает, что нужно быть дьявольски осторожным! Нет, тут не оплошность, товарищи. Дело, по-моему, посерьезнее. Я считаю, что вчерашний случай требует надлежащих выводов и особенно для тебя, Алексей Федорович. Нельзя быть таким близоруким…
Осипов говорил много.
Растерянный, смущенный, Сергеев вышел в коридор и закурил папиросу. Было неловко, досадно на себя. Неужели он действительно ничего не видит? Поднялся наверх к себе в кабинет. Посмотрел на часы. Уже девять. Сегодня приехала жена, а он со вчерашней ночи не был дома. Да, после собрания сразу домой… Зазвонил телефон.
— Да, я — Сергеев. Кто говорит? А, товарищ Дымов… Сейчас домой. А не поздно? Ну ладно, давайте адрес. Нет, нет, конечно, никому. Пока.
Сергеев записал адрес и позвонил в гараж.
Глава VII. Чекист Дымов
Лифт поднял Сергеева на пятый этаж. Дверь открыл Дымов.
— A-а, Алексей Федорович, милости прошу! — улыбаясь, протянул руку Дымов.
— Алексей Федорович, милости прошу!
Вдвоем они прошли в комнату. Небольшой, уютно обставленный кабинет. В углу шкаф с книгами, над письменным столом портрет наркома внутренних дел. Над диваном фотография мальчика лет десяти, удивительно похожего на Дымова. Здесь же, у стены, опрокинутый детский велосипед.
Дымов в форме. На красных петлицах горели знаки различия — по три прямоугольника: капитан государственной безопасности; на груди орден Красного Знамени. Сам Дымов — выше среднего роста, светловолосый, с еле пробивающейся сединой на висках, улыбающийся, с сеткой маленьких морщинок вокруг глаз.
— Прошу извинить, что поздно вытащил вас. Дела серьезные, — произнес он, пододвигая Сергееву стул и протягивая папиросы. — Да! — внезапно вспомнил Дымов. — Вы же, наверное, не ужинали. Безобразно у вас в институте на этот счет дело поставлено: собрание вечером, а буфет закрыт…
«Откуда он знает такие мелочи?» подумал Сергеев.
Дымов сразу приступил к делу:
— Ваше сегодняшнее выступление, Алексей Федорович, было неправильным. К институту приковано внимание врагов. Вы работаете над изобретением огромного оборонного значения. Враги знают об этом, Алексей Федорович. Необходимо быть начеку, особенно сейчас, когда остались считанные дни работы. Вчерашний случай — прямая диверсия, вредительский акт. Нам кое-что известно. Но надо ждать, терпеливо ждать, пока все хвостики не вытащим.
Часы показывали одиннадцать, когда Сергеев вышел от Дымова.
В машине, почти невидимый за рулем, спал Платоныч.
— Домой, Алексей Федорович? — зевая, спросил он.
— Да, Платоныч, пора, и так заждались.
Глава VIII. Гостья оказалась со странностями
Дома ждали Сергеева. Без него не садились ужинать. Перед самым ужином, когда уже сидели за столом, в кабинете задребезжал телефон.
Мише звонил приятель, Сеня Гольдин.
— Алло, Мишка, ты сошел с ума!
— Ты уверен в этом?
