Владимир Михановский - Тени Королевской впадины
У окошка долго копошилась старушка, Миллер терпеливо ждал. Наконец она отошла, что-то бормоча под нос, и Карл протянул телеграмму.
— Как фамилия адресата? Не могу разобрать, — строгим голосом произнесла девица с обесцвеченными перекисью буклями, близоруко разглядывая телеграфный бланк.
— Генерал Четопиндо, с вашего разрешения, — четко, по складам произнес Миллер.
В этот день удача решительно сопутствовала ему. Интуиция завела его в подвальчик с грязной вывеской, глядевший на мир несколькими подслеповатыми, хотя и тщательно вымытыми окнами, до половины утопленными в землю.
В кафе было пусто, если не считать пожилой женщины, лениво протиравшей стаканы у стойки. Стулья были аккуратно перевернуты, пахло прокисшим пивом и чем-то горелым.
— Доброе утро.
— Да уж куда добрее, — пробурчала женщина, не прерывая своего занятия.
— Могу я видеть хозяйку?
— Зачем вам хозяйка? — насторожилась женщина. Бросив быстрый взгляд на посетителя, она отложила в сторону влажную тряпку. — Господин из военной полиции? Все распоряжения властей мы выполняем, а что касается затемнения, то…
Миллер улыбнулся.
— Упаси бог, какая там полиция, — добродушно произнес он. — Нужно просто перекусить.
— Ну, я хозяйка. А карточки у вас есть?
— В том-то и дело… — замялся Миллер.
— Все ясно, — деловито перебила хозяйка. — Чем рассчитываться будете?
— Есть рейхсмарки.
Хозяйка покачала головой:
— Оставьте их себе.
— Найдется и еще кое-что, — добавил Миллер многозначительно. — Колечко…
— Поставьте стул и садитесь, — решила хозяйка.
— Но я не один. Нас несколько человек, и все голодны как волки.
— Ладно. Ведите сюда своих волков.
Миллер застал Педро и его команду на прежнем месте. Кое-кто разлегся на скамьях. Карл подумал, что его попутчики довольно удачно вписались в городской пейзаж, гармонируя с невзрачным памятником и облупленными скамейками.
— Чем порадуешь, Карло? — лаконично спросил капитан.
Штурмбанфюрер кратко проинформировал его о результатах своей экспедиции.
— Хозяйка не предаст?
— Она сама боится полиции. Видимо, есть к тому основания, — пояснил Карл.
— Ладно, рискнем, — решил Педро после короткого раздумья. — Веди нас. Да бери, бери свое имущество. — И добавил снисходительно: — Я же вижу, как ты переживаешь.
Выбрав момент, когда здоровенный боцман, сидевший рядом с Педро, куда-то отлучился, Миллер сел за его стол.
— Что скажешь, «узник»? — подмигнул ему капитан, ковыряясь в зубах.
— Пора в порт, — произнес Миллер, делая вид, что не замечает ехидного тона Педро.
— А французов встретить там не боишься?
— Чего их бояться, — пожал Карл плечами, — мы им ничего плохого не сделали.
— «Мы»! — повторил Педро и хохотнул. — Шутник ты, Карло.
Миллер не ответил.
— Что же прикажешь нам делать в порту? — снова спросил Педро.
— Посудину искать и готовить к отплытию.
Подошла хозяйка. Оба умолкли, ожидая, пока она уберет со стола грязную посуду.
— Хочу тебе, Карло, дать добрый совет, — заговорил Педро, когда женщина отошла. — Почему бы тебе не остаться здесь?
— Где это — «здесь»?
— Здесь, в Нильсене. Тихий городок, приятный во всех отношениях. Видишь, даже поесть дают без карточек. Не бойся, что-нибудь из твоего багажа я тебе, так и быть, оставлю. Купишь документы, лавочку откроешь, и живи себе как порядочный бюргер. А еще того лучше — женись на хозяйке, чем не невеста? Молчишь? Да, для невесты она, пожалуй, старовата. Но в таком случае, почему бы ей не усыновить тебя?
— Все?
— Нет, серьезно. А то ведь путешествие через океан полно опасностей, говорю тебе как человек опытный. Глядишь, или волна за борт смоет, или еще что-нибудь случится…
— Зря стараешься, Педро, меня не напугаешь, — усмехнулся Миллер. — А вот тебе не мешает напомнить, что за океаном меня ждут.
— Вот как? Интересно, кто же это ждет тебя на причалах Королевской впадины? Может быть, прекрасная дама, которая влюбилась в тебя заочно, по фотографии, и проплакала все очи, ожидая своего ненаглядного Карло?
Закончив длинную тираду, капитан откинулся на спинку стула, испытующе глядя на Миллера.
— Прекрасную даму можешь оставить себе, — сказал Карл.
— Так кто же ждет тебя?
— Генерал Четопиндо.
— Генерал… Четопиндо? — недоверчиво переспросил Педро.
— Собственной персоной, — подтвердил Миллер.
— Ладно, — миролюбиво произнес Педро, — забудем прошлое. По рукам, «узник»?
— Кстати, чтобы этого гнусного словечка я больше от тебя не слышал, — повысил голос Миллер.
— Не услышишь, Карло, — пообещал капитан, спеси которого явно поубавилось.
Добравшись до пакгауза, расположенного у входа в порт, они остановились, и капитан послал боцмана на рекогносцировку местности.
Ожидая его, грелись на неярком весеннем солнышке.
— Какое это солнце? Видимость одна, — пренебрежительно махнул рукой Педро. — Вот у нас дома… Даст бог, сам убедишься, Карло. Оно столь же горячо и страстно, как наши женщины.
Боцмана не было довольно долго, так что Миллер даже начал волноваться, не случилось ли чего. Однако опасения его были напрасны.
Возвратившись, боцман доложил, что в порту ни души — он словно вымер. И причал пуст, близ него ошвартована только одна «Пенелопа».
— Кто на борту? — спросил Педро.
— Никого, кроме вахтенного, — ответил боцман.
— Добрый знак, — потер руки капитан. — А ты уверен в этом? Твоя ошибка может нам дорого обойтись.
— Я долго наблюдал за судном. Никого на нем нет, кроме вахтенного, — твердо повторил боцман.
— Видно, все сошли на берег, рассеяться после морского путешествия. Что ж, пусть рассеиваются, — решил Педро. — Это им дорого обойдется.
Он подозвал самого молодого из своей команды, почти мальчишку, и, отведя в сторонку, несколько минут что-то горячо втолковывал ему. Матрос понимающе покивал, затем разделся, взял нож в зубы, прыгнул в воду и бесшумно поплыл к «Пенелопе» со стороны кормы, где небрежно болтался трап, оставленный кем-то из команды. Он плыл ловко, бесшумно, без брызг.
Подчиненные Педро внимательно наблюдали тем временем за портом, но он по-прежнему был пустынен.
Между тем ни о чем не подозревающий вахтенный, докурив сигарету, бросил ее за борт, проследив за траекторией. Затем принялся лениво расхаживать по палубе.
Посланец Педро быстро, по-обезьяньи вскарабкался на «Пенелопу» и затаился за рубкой, наблюдая за вахтенным. Нож он сжал в руке, немного отведя ее назад. Выждав момент, он сзади накинулся на беспечного француза, никак не ожидавшего нападения, и вонзил ему нож под левую лопатку.
Вахтенный упал, не успев даже вскрикнуть.
— Точный удар, — удовлетворенно заметил боцман.
— Моя школа, — добавил капитан.
Через несколько секунд глухой всплеск от тела, переброшенного через борт, возвестил, что все кончено.
— Остается переименовать посудину в «Кондор». Или, если угодно, в «Викторию», в честь нашего уважаемого пассажира, — галантно улыбнулся капитан Миллеру. — Между прочим, я случайно узнал: «Пенелопа» пришла сюда за оружием. А пиво — лишь прикрытие…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Всегда, приближаясь к Москве, ехал ли на машине, поездом, летел ли самолетом, Талызин чувствовал особое волнение.
Вот и сейчас, глядя в окно вагона на подмосковные березки, уплывающие за горизонт, он ощутил, как привычно перехватило горло.
Еще видны были следы минувших боев: разбитые танки и автомашины, воронки, зигзаги окопов с насыпанным бруствером — словно раны, которые уже начали затягиваться.
Талызин долго не отходил от окна, с каким-то невыразимым чувством вглядываясь в пыльные железнодорожные березки, обгоревшие остовы изб, сиротливо торчащие русские печи, уцелевшие посреди пепелища, покореженные срубы колодцев, не часто попадающиеся фигуры людей. Кое-где можно было увидеть противотанковые надолбы, проволочные заграждения.
Незаметно подкрались сумерки, и только когда замелькали знакомые очертания привокзальных строений, он оторвался от окна.
Белорусский вокзал выглядел по-военному строгим: много теплушек, груженных военной техникой товарных составов. Хриплый женский голос из динамика буднично оповещал о прибытии и отправлении поездов.
Талызин вышел на площадь и направился к небольшой очереди на такси. Перед ним стояла женщина с тремя малолетними детьми и целой кучей разнокалиберных узлов.
— Куда собрались? — улыбнулся ей Талызин.
— Из эвакуации вот вернулись. Эшелон только что прибыл.
— Домой, значит?
— Домой!
Таксист в лихо заломленной кепке переспросил у Ивана адрес и резко тронул машину с места.
После узких и кривых улочек Гамбурга улица Горького показалась Талызину необычайно широкой. Он жадно глядел на прохожих, на хорошо знакомые дома.
