Чингиз Абдуллаев - На стороне бога
— Не знаю, — признался художник. — Мне иногда кажется, что политики вообще не думают о людях. Мы для них — абстрактная категория.
Дронго тяжело вздохнул. Он не знал, как ответить на подобные вопросы.
Вот уже столько лет не знал.
— Вы ничего не слышали? — спросил он, меняя тему разговора.
— А вы сами верите в неизвестного маньяка, который ходит вокруг дома? — ответил Отари вопросом на вопрос.
— Нет, — мрачно сказал Дронго. — Теоретически я могу допустить, что подобное возможно. Но только теоретически. В такую погоду маньяки не бегают вокруг дома, чтобы убивать людей. Здесь должны быть другие причины, более глубокие, если хотите. А если это вообще не маньяк? Или, еще хуже и еще вернее, если это кто-то из нас?
— Не говорите так, — попросил художник. — Мне страшно даже подумать об этом. Мамука считает, что мы сойдем с ума к утру, если к нам не приедут люди.
— Может, он и прав, — равнодушно заметил Дронго. — В конце концов, ничего не бывает просто так. Возможно, что начавшийся ураган был предопределен, как и убийство, которое здесь произошло.
При этих словах сидевшая рядом с художником Людмила вздрогнула и прижалась к мужу. Тот обнял ее покрепче, притягивая к себе.
— Я все время думаю, чем можно оправдать такие преступления с точки зрения Бога, — вдруг сказал Отари. — Ведь любое убийство — это не просто насилие, а вызов Богу.
— Не всегда, — возразил Дронго. — Когда солдаты защищают свою родину или когда отец убивает насильников своей дочери — это не совсем убийство. Это библейская мера, которой нужно отвечать на насилие.
— Убийство не может быть воздаянием, — возразил художник. — Любое убийство отвратительно. Я — верующий человек. И мы с Людмилой венчались в церкви. Посмотрите, какие у нас кольца, — поднял руку Отари. — Это старинные кольца нашего рода, передаваемые уже в двенадцатом поколении. Говорят, что они немного сплавились в огне, когда одного из моих предков заперли в горящем доме.
Тогда его супруга шагнула к нему в костер. И потрясенные ее мужеством враги решили оставить жизнь обоим.
Мы с Людмилой много обсуждали тему насилия. Разве можно решиться на такое? Убить несчастную молодую женщину. Задушить ее во сне! Нет, на такое нормальный человек не способен.
— Я встречал столько всякой дряни в своей жизни, что вполне верю в способности мерзавца осуществить нечто подобное. Причем мерзавца, хорошо маскирующегося, — пояснил Дронго.
— Но ведь еще есть Бог, — сказал Отари, — и значит, любое убийство — вызов небесам.
— Не обязательно. Я в последнее время немного пересмотрел свою точку зрения на вмешательство Бога в наши дела.
— Вы атеист? — спросил художник.
— Один из моих друзей гениально сказал: «В Бога я еще могу поверить, но я не верю в его подсобное хозяйство — в рай и в ад». Вот и мне трудно поверить в то, что мы увидим убийцу в аду, а с вами встретимся в раю, если, конечно, мы его заслужили. Боюсь, что в другой жизни нам не увидеться, да ее и не будет. Я скорее скептик-агностик.
— Легче жить, когда веришь в Бога, — сурово заметил Отари.
— Согласен. Одна мысль о том, что ты будешь миллиарды лет спать в могиле на радость земляным червям, может отравить твое существование. Но в этом и состоит смысл жизни, чтобы бросить вызов невероятной Вселенной одним фактом своего появления и собственного разума. Много лет назад в Нью-Йорке один священник сказал мне, что Бог должен быть в душе каждого человека. Но я думаю, что душа любого из нас представляет собой арену борьбы между Богом и дьяволом.
Каждый день, каждый час, каждую минуту дьявол искушает нас, толкая на низменные поступки. Бог в таком случае справедлив: он не решает за человека, он предоставляет ему право выбора.
— Встать на чью-либо сторону? — усмехнулся Отари. — А вам не кажется, что вы кощунствуете?
— Нет. Ведь с точки зрения верующего человека борьба идет не между Богом и дьяволом. Такой борьбы просто не может быть. Ведь дьявол — тоже создание всемогущего Бога. Значит, допуская вероятность подобного вселенского зла, Бог предоставляет нам право выбора. И с этой точки зрения я вполне согласен принять Бога. Ибо каждый человек должен сам для себя решить, на чьей стороне он хочет сражаться. На стороне Бога или на стороне дьявола.
За окном сверкнула молния и осветила их комнату.
— У вас страшная логика, — прошептал Отари, — я об этом не думал. Мне казалось естественным соблюдать нормы, установленные Богом.
— Большинство людей об этом не думают, — согласился Дронго. — Ведь право выбора — это самое страшное право, которым Бог наградил каждого из нас.
Соблазны велики, жизнь человеческая так коротка. Мы все еще не знаем своей конечной цели: почему мы появились на свет и в чем состоит смысл нашего существования, нашего разума? Может, поэтому большинство людей и попадают в могилы, наполненные червями и навозом, так как предпочитают жить, не задумываясь о смысле своего существования. Может, поэтому большинство людей не хотят использовать своего права выбора. Ведь каждый человек в чем-то грешен, хотя бы своими мыслями. Абсолютных праведников не бывает, или бывают, но очень редко. Но как оправдать подлость? Воровство? Как оправдать предательство? Я знаю столько людей, которые спокойно присваивают миллионы долларов, пока от болезней и голода умирают дети их народа. Где оправдание? И почему Бог не хочет наказывать подобных людей? Или он предоставляет им право выбора?
— «Я Господь, Бог твой, Бог-ревнитель, наказывающий детей за вину отцов их до третьего и четвертого рода, ненавидящих меня», — процитировал строчку из Библии Отари. Во внезапно наступившей тишине слова прозвучали особенно грозно и страшно. — Бог наказывает человека за его грехи, — убежденно заявил художник.
— Я вспоминаю известную поговорку о том, что Бога нельзя ни о чем просить. Ибо если он справедлив, он обязан наказать любого просителя, — улыбнулся Дронго. — Я все-таки думаю, что мы должны сами определять собственное поведение, стараясь остаться хотя бы порядочными людьми.
— Странно, — сказал Отари, — я много слышал про вас от своего брата. Он работает в Тбилиси и встречался с вами в прошлом году, когда вы к нам приезжали. Я знаю про вашу славу. Говорят, что вы помогли многим людям и сумели найти немало мерзавцев, нарушающих законы человека и Бога. А сами вы немного скептик. Или агностик, как вам больше нравится. Но я все равно думаю, что здесь нет противоречия. Вы, сами того не подозревая, сделали свой выбор. Вы сражаетесь на стороне Бога.
— Может быть, — вздохнул Дронго, — но сегодня ночью, кажется, я проигрываю в этой борьбе.
— Не говорите так, — вдруг попросила Людмила, прижимаясь к мужу. — Бог все равно накажет виноватых.
— Тогда нужно следовать логике вашего мужа и сознательно выбрать сторону Бога, — заметил Дронго, — а это значит, что именно мы должны найти и покарать убийцу.
— Надеюсь, что так оно и случится, — сказал Отари. — Если убийца среди нас, вы его обязательно найдете.
В комнату вошла Нани. Она держала в руках свечу.
— Как наш больной? — спросила она.
— Сама посмотри, — предложил Отари. — По-моему, не очень хорошо. Он все время стонет.
— Сейчас посмотрю. Вы пойдите вниз и поужинайте вместе с Людмилой, а я посижу за вас. Я приготовила ужин на двадцать человек, всем хватит.
— Спасибо, — поблагодарил Отари. — Мы сейчас спустимся. Вы идете с нами? — спросил он у Дронго.
— Пока нет, — ответил тот. — Я лучше подожду, пока успокоится Толдина.
Мне еще нужно с ней поговорить.
Он вышел из комнаты и снова направился в ту, находившуюся рядом, где убили Екатерину Шевчук. Когда он вошел, то сразу заметил, что стул, на котором сидела Толдина, пуст. В комнате находился только Сергей Буянов.
— А где Толдина? — спросил Дронго.
— Она вышла на кухню выпить воды, — сообщил Буянов. — В такой темноте ничего не видно. Я просил ее взять свечу, но она отказалась. А на кухне темно.
— Я подожду, — сказал Дронго, усаживаясь на стул.
— Вы опять хотите ее мучить? — спросил Сергей. — Не нужно. Она и так сильно переживает смерть Кати. Может, вы отложите свои расспросы до утра?
— Нет, не отложу. Я боюсь, что нельзя откладывать на утро расследование этого убийства. Если убийца поймет, что Толдина знала об истинных причинах смены настроения своей подруги, если поймет, что актрисы делились сокровенным, то вполне возможно, что следующей жертвой будет вторая женщина из вашей группы.
Вам этого хочется?
И не успел Дронго договорить последних слов, как раздался какой-то шум.
Они прислушались. Вдруг на пол что-то упало. Никаких сомнений не было. Это был шум падающего человеческого тела. — Быстрее! — крикнул Дронго. — Быстрее за мной! Я боюсь, что уже поздно.
