Чингиз Абдуллаев - Месть женщины
— Роберто, — улыбнулась она, подходя к молодому человеку, — позвольте вас познакомить. Это сеньор Моретти, сеньор Гальвес. Сеньор Моретти мой старый знакомый, и я думаю, Роберто, что вы не будете строить по этому поводу никаких домыслов.
Молодой человек мрачно кивнул Благидзе, но почел за благо отойти вместе с женщиной от опасного конкурента, по возрасту значительно более ей подходившего, чем он сам. Марина, кажется, понимала его чувства.
— Роберто, — сказала она, когда они отошли, — разве можно быть таким ревнивым. У нас ведь ничего не выйдет. Просто не получится. У нас несколько разные жанры. Вы должны меня понять.
— Сеньора, вы убиваете меня своим холодом, — пробормотал Роберто, — но я могу хотя бы надеяться?
— Не думаю, — серьезно сказала она.
— Жаль, — также очень серьезно ответил он, глядя ей прямо в глаза.
Она не стала больше ничего говорить, а, повернувшись, пошла к своей каюте. До назначенного времени оставалось около двух часов. Теперь важно было все время находиться на палубе, чтобы наблюдать за возможными действиями каждого из четверых. Она переоделась и снова вышла на палубу. Солнце, появившееся из-за туч, осветило теплоход и прибрежный левый берег, мимо которого шла «Кастуэра».
На верхней палубе сидел с неизменной книгой в руках сеньор Суарес. Его, казалось, не интересовало больше ничего, кроме книги и вечернего покера в баре. Его вообще не интересовали окружающие. Марина вспомнила, что не поговорила с незнакомцем, поздоровавшимся с Суаресом. Нужно будет его обязательно найти, чтобы окончательно отвести подозрение от Суареса, подумала она. Либо подтвердится, что Суарес достаточно долго проживает в Аргентине под этим именем и имеет, соответственно, старых знакомых в стране, либо выяснится, что Суарес по-прежнему входит в круг подозреваемых.
На палубе появились сеньор Консальви и его неизменная спутница. Они о чем-то весело говорили. Благидзе показался почти сразу за ними, но, увидев Чернышеву, чуть покраснел и отвернулся. Он все-таки продолжал подозревать именно Рудольфа Консальви. «Может, он ему просто завидует? — вдруг подумала Марина. — Девица сеньора Консальви весьма соблазнительна».
По-прежнему нигде не было видно Кратуловича, который после завтрака отправился к себе в каюту. Почему он все время сидит в каюте? Если ему так не нравится эта речная прогулка, он вполне мог отправиться в Санта-Фе на самолете или поездом. Почему он воспользовался теплоходом и теперь явно недоволен выбором транспорта для подобного путешествия.
Она открыла внутреннюю дверь в коридор, прошла по нему, спустившись на несколько ступенек, оказалась в баре. В этот утренний час посетителей здесь было мало. Молодые ребята, кажется, студенты, и уже немолодая женщина, сидевшая за столиком, на котором почему-то стояло два бокала шампанского. В стороне сидел и сам Хартли. «Неужели он и есть Флос-ман? И почему он пришел в бар так рано? Может, пытается проверить, кто именно будет здесь к двенадцати часам?» — подумала Марина.
Попросив стакан апельсинового сока, она села на кожаный диван, охватывавший столик полукругом. Сеньор Хартли внимательно следил за ней. Может, все-таки он и есть Флосман, Он больше других подходит для этой роли, Мрачный Кратулович, нелюдимый Суарес, бонвиван Консальви и аккуратный, всегда спокойный, холодный Хартли. Вчера его не было в баре, когда она получила это письмо. А потом он появился. Может, для того, чтобы проследить за ее реакцией? И манеры, привычки у него типично европейские. Взгляд внимательный, цепкий. Вполне возможно, что это и есть Флосман.
Сеньор Хартли по-прежнему сидел за своим столиком, внешне безучастный ко всему происходившему. Но она видела, как он иногда смотрит в ее сторону. Или это чисто мужское любопытство?
Допив сок, она поднялась и вышла из бара. Уже перед самым выходом, словно невзначай, обернулась. Хартли провожал ее любопытным, внимательным взглядом. Сомнений не было. Он следил именно за ней. Она вышла в коридор и снова поднялась на верхнюю палубу, Увидев Благидзе, подозвала его к себе.
— Суарес сидит, не двигаясь, — доложил он негромко, — я проходил мимо каюты Кратуловича, Там работает радио. А Рудольф резвится со своей спутницей в танцевальном зале.
— Вы, кажется, его по-прежнему подозреваете, — заметила Марина.
— Мы пока не имеем никаких доказательств, свидетельствующих об обратном, — упрямо заметил Благидзе.
— В баре сидит Хартли. Когда я туда пришла, он сидел за столиком и внимательно следил за теми, кто приходит и выходит из бара. Возможно, что это и есть. Флосман. Спуститесь вниз и сядьте напротив него. Не уходите из бара до двенадцати часов. Важно заметить, кто туда придет.
— Сейчас иду, — кивнул Благидзе.
Марина посмотрела на сидевшего с книгой Суареса и пошла в танцевальный зал. Возможно, в упрямстве Благидзе есть и некое рациональное зерно. Нужно все-таки проверить самой. Она вдруг заметила медленно спускающегося в танцевальный зал того самого крепыша, который поздоровался с Суаресом. Кажется, ей повезло. Она ускорила шаг и подошла к большим дверям салона почти вместе с этим незнакомцем. Он был на голову ниже ее. Но, как галатный кавалер, распахнул дверь, пропуская ее первой. В Латинской Америке еще не утвердились в полной мере неистовые принципы феминисток, уже почти окончательно победившие в США и в странах Европы.
Она поблагодарила незнакомца коротким кивком, задержав на нем взгляд ровно на одну секунду больше, чем того требовало приличие. Подтолкнув его этим взглядом на последующие более активные действия.
В салоне царило настоящее танго. И почти все мелодии, даже знакомые по прежним записям, музыка европейских и североамериканских композиторов, казалось, тоже исполняются в ритме танго. В этом захватывающем и одновременно таком зажигательном ритме.
Только после третьей мелодии, когда она отказала двоим, и несколько раз посмотрела в сторону интересующего ее незнакомца, этот болван, наконец, решился подойти к ней и пригласить на танец. Очевидно, он комплексовал из-за разницы в росте. Она сразу согласилась, и они закружились по залу. Танцевал он неплохо, но разница в росте все-таки была ощутимой. И немного смешной.
— Вы хорошо танцуете, — одобрительно заметила она, чтобы начать разговор.
— Спасибо, но вы, сеньора, танцуете еще лучше, — сказал он восхищенно, — я думал, что вы плывете со своим другом. Он все время ходит рядом с вами. «Интересно, кого он имеет в виду? Благидзе или Гальвеса? — подумала Марина. — В любом случае это плохо, что меня замечают с ними».
— Вы путешествуете или следуете в Санта-Фе по делам? — спросила она.
— Я плыву в Росарио, — улыбнулся крепыш, — у меня там важная встреча. Самолетами летать не люблю, а по реке удобно. И всего одна ночь. Лучше, чем на поезде.
— Вы, видимо, часто ездите по этому маршруту? — спросила Марина.
— Да. Почти каждый месяц. Я уже знаю многих любителей подобных путешествий в лицо. Для молодых людей и влюбленных это настоящая романтика. Позвольте представиться, сеньора, я Альфредо Бастидас.
— Эльза Дитворст, — представилась она, — я видела, как вы здороваетесь с некоторыми пассажирами. Вчера даже видела вашего знакомого на судне.
— Какого знакомого? — удивился Бастидас.
— Сеньора Суареса.
— Он не мой знакомый. Просто мы случайно оказались рядом, когда покупали билеты, и здесь оказались в соседних каютах. Он архитектор, очень интересный человек. Плывет в Санта-Фе, чтобы оформить там свой заказ. Что может быть благороднее для человека, чем строить дома.
— Он архитектор?
— Да, и достаточно известный. Он показывал мне фотографии нескольких спроектированных им зданий. Очень интересный мастер.
— Понятно, — немного разочарованно ответила Чернышева. Конечно, Бастидас не развеял ее сомнений. Но все-таки в отношении Суареса подозрений стало гораздо меньше, чем в отношении Хартли.
Вспомнив о последнем, она заторопилась. Едва танец был окончен, она поблагодарила Бастидаса и виновато призналась:
— Мне нужно идти.
— Благодарю вас, сеньора, за этот великолепный танец, — кивнул на прощание Бастидас.
Консальви и его спутница по-прежнему танцевали.
— Спасибо, — поблагодарила Марина, выходя из танцевального зала. И почти сразу столкнулась с Кратуловичем. Невероятно, но ее мрачный сосед шел в танцевальный зал, Она заколебалась. Может, вернуться обратно? Сразу нельзя, это вызовет подозрение Бастидаса. Да и Консальви, если это действительно Флосман, может обратить на нее внимание. Но, с другой стороны, упускать Кратуловича тоже не очень хотелось. Она все-таки заставила себя отойти от дверей. В любом случае заходить сразу за Бруно Кратуловичем нельзя. Но что делать здесь подобному типу? Ей казалось, что он неисправимый меланхолик. Во всяком случае, именно такое впечатление он производил.
