Чингиз Абдуллаев - Всегда вчерашнее завтра
Водитель, уже понявший, что ситуация резко поменялась, угрюмо молчал. Он притормозил автомобиль, и Дронго, открыв дверцу машины, ногой вытолкнул парня.
Тот упал на асфальт. Дронго, закрыв дверцу, потребовал:
— Поехали быстрее.
Когда они отъехали достаточно далеко, Дронго сказал:
— Людей у вас, видимо, маловато, если таких используешь. Не профессионал он, дядя. И никогда им не станет. Это у него на морде написано.
— Да сам знаю, — огрызнулся водитель, — откуда профессионалов найти. Все по банкам и фирмам разным разбежались. Деньги гребут, а я тут с тобой разбираться должен.
— Давайте поговорим без эмоций, — предложил Дронго. — Вы установили микрофоны на квартире покойного. Попытались сначала меня выследить, а потом и похитить. И утверждаете, что работали с полковником Савельевым. Очевидно, вы входили в его группу?
— Сначала скажи, кто ты такой? — остановив машину, потребовал водитель.
— Я же просил называть меня на «вы», — укоризненно сказал Дронго.
Водитель обернулся к нему и зло прошептал:
— Откуда вы такие беретесь?
— Только положите руки на руль, — улыбнулся Дронго, — чтобы я их видел. А то мы со страха друг в друге дырок наделаем. Не нужно демонстрировать эмоции.
«Ликвидаторы» их обычно сдерживают.
— А откуда вы знаете, что я «ликвидатор»? — снова огрызнулся водитель, но руки на руль все же положил. — Вы лучше сначала представьтесь.
Дронго чуть отвел в сторону пистолет и произнес:
— Я Дронго. Может, слышали такую кличку?
Водитель вздрогнул. Ощутимо вздрогнул. Потом все-таки медленно повернулся всем телом, по-прежнему держа руки на руле, и растерянно произнес:
— А я думал, байки у нас рассказывали про такого человека. Значит, ты на самом деле существуешь?
— Где это у вас? И всегда на «вы», — снова напомнил Дронго.
— Сами знаете где, — оскорбился водитель.
— Вы еще не сказали, как вас зовут? — напомнил Дронго.
— Потапчук. Виктор Николаевич Потапчук.
— Вы были «ликвидатором» в группе Савельева?
— Почему вы так решили?
— Я пока только спрашиваю.
Потапчук помолчал. Потом кивнул.
— Раз вы и так все знаете.
— Это вы убили полковника Лякутиса?
— Нет. Но как только я узнал о его смерти, так сразу все понял. Игнатий, сукин сын, это он все придумал. Он наверняка и устранил полковника.
— Кто такой Игнатий?
— Да Савельева так называли. Он на иезуита был похож. Игнатий Лойола. Он даже гордился этим прозвищем. А настоящее его имя Игнат.
— Вы думаете, он приехал специально в Москву, чтобы убрать своего бывшего коллегу?
— Сам, конечно, не приехал, а «ружье» свое прислал. Вот оно и выстрелило.
— «Ружье» — это второй «ликвидатор» в вашей группе? — догадался Дронго.
— Да, — кивнул Потапчук, — это Семенов. Он у нас лучшим специалистом считался. Вот тогда они вдвоем с Савельевым и уехали в Германию. А я, значит, к семье решил податься, в Москву. Им легче было, а я уйти не мог, у меня жена тогда сильно болела.
— Вы вывозили документы из Вильнюса?
— Все вчетвером. Четвертый — подполковник Лозинский.
— Бойня на границе — ваших рук дело?
Потапчук молчал. Потом неохотно сказал:
— Чего сейчас старое ворошить. Ну, было дело, мы с Семеновым поработали.
— А зачем вы лично установили микрофоны в квартире убитого? Что вы там искали?
— Я был уверен, что его убили за документы. Уж больно много покойный знал.
Вот поэтому, когда его поминали, я пришел с остальными, все-таки коллеги, и установил микрофоны под столом. Сделать это оказалось легко, никто на меня не обращал внимания. А потом я столько времени слушал, вдруг кто-нибудь клюнет.
Все разговоры слушал. И племяша своего держал на этом деле, пообещав большие деньги.
— И до меня никого не было?
— Приходил один. Алексеев, кажется. Дружок его бывший. Все про Савельева допытывал, да так осторожно, ловко, что жена ничего не поняла, а я сразу догадался, что документы и они ищут. Значит, документы еще не вернулись в Москву.
— Почему тогда они не ищут вас?
— Ищут, — усмехнулся Потапчук, — еще как ищут. Вы ведь сами лучше меня все знаете. Нас, «ликвидаторов», в живых оставлять не любят. Ну, а я после августа девяносто первого сменил фамилию и в другое место переселился. Меня тогда вычистили из органов, даже не спросив, куда делись документы по Литве. Тогда это никого не интересовало, все думали, что развал навсегда. А теперь как меня найдешь, выкуси. Теперь я сам кого хочешь найду. А как только их разыщу, так сразу и убью, чтобы документы себе вернуть. Они на них бабки делают, а я тут с нищеты помираю. Мы тогда двух покойников за Савельева с Семеновым выдали, думали, никто не узнает. А они теперь объявились. Видимо, нашли и документики.
Последние фразы Дронго особенно заинтересовали. Он убрал пистолет.
— Не буду я в вас стрелять, Потапчук, — сказал он, — хотя уже давно заметил, как вы опустили руку. Небось сейчас сквозь сиденье стрелять начнете.
Не стоит, «ликвидатор». У меня к вам другое предложение, более конкретное.
— Какое? — прохрипел Потапчук.
— Давайте вместе искать документы и исчезнувших ваших коллег. Я так понимаю, вам они нужны для того, чтобы разбогатеть, а мне они нужны совсем по другому поводу. Правда, иметь дело с таким мерзавцем, как вы, не очень приятно.
Не люблю я «ликвидаторов». От вас собаки шарахаются, чувствуя запах крови. Но, похоже, вы правы, нюх у вас особенный. Зато голова всегда ваше слабое место.
Если мы объединимся, то, думаю, сумеем найти и Савельева, и его исчезнувшие документы. Мне предлагают за них триста тысяч. По-моему, неплохая сумма с учетом вашего сегодняшнего положения.
— Деньги пополам, — строго сказал Потапчук, — все деньги пополам. Хотя продать их можно и подороже.
— Это мы решим, когда найдем документы, — строго заметил Дронго. — Поднимите свои руки, «ликвидатор», и возьмите обратно пистолет своего племянника. Кстати, допотопный «ТТ». Где вы его взяли? И не вздумайте стрелять.
Без меня вы все равно никого не найдете. А застрелив меня, вообще ничего не получите. Не говоря уже о том, что такой старый пистолет может просто дать осечку. Где вы его брали? На старом базаре?
Потапчук поднял руку. Дронго, не колеблясь, отдал ему пистолет молодого человека. Потапчук приставил оружие к его голове.
— Не боишься? — с интересом спросил он. — А если выстрелю?
— Я же говорил, что голова ваше слабое место, — укоризненно прошептал Дронго. — Уберите пистолет и перестаньте паясничать. Нам нужно решить, что делать дальше.
— Вы действительно Дронго? — спросил Потапчук, убирая пистолет.
— А какой я, по-вашему, должен быть? С трубкой в зубах, чтобы вы мне поверили? Или мне нужно было застрелить вашего племянника, чтобы вы мне окончательно поверили? Тоже мне, Робин Гуд нашелся. «Они жируют, а я в нищете живу», — повторил он слова «ликвидатора».
— При чем тут это?
— При том, — сурово сказал Дронго. — У людей горе, а вы воровски к ним в дом проникли и свои цацки установили. Снимите немедленно, иначе я никуда с вами не поеду. Прямо сегодня. А уже потом мы решим, что дальше делать.
— Нужно за Лозинским ехать, — предложил Потапчук, — он сейчас в Киеве. Его необходимо допросить.
— Для начала согласен. Но сперва уберете микрофоны. Учтите, что я проверю.
Можете врать все, что угодно, но свои аппараты уберите оттуда. Хотя я и не уверен, что Лозинский в курсе того, где именно обитают Савельев и его напарник.
Но как версия подойдет. Значит, договорились, сегодня вы снимаете микрофоны, а завтра мы вылетаем в Киев. Надеюсь, с паспортом у вас нет проблем?
— Нет, — улыбнулся Потапчук, убирая и второй пистолет.
— А с женой как? — вспомнил Дронго. — Одну ее оставить можете?
— Нету больше жены, — угрюмо ответил Потапчук, у него опять испортилось настроение, — я теперь один остался.
Дронго открыл дверцу автомобиля. Потом, вспомнив, спросил:
— А молодой парень все-таки ваш родственник? Никого лучше не нашли? Или никому не доверяете?
— Об этом вы тоже догадались или узнали от меня? — угрюмо осведомился Потапчук.
— Конечно, догадался. Вы ведь типичный куркуль. Не стали бы делиться деньгами. Да и опасно такое дело чужим людям поручать. Значит, договорились, поедем вместе в Киев. Завтра жду вас на Калининском, у книжного магазина. Его хотя бы вы найдете?
— А почему там? — не понял Потапчук.
— Я не успел зайти в книжный магазин. Хочу купить интересную книгу, чтобы не слышать в самолете ваши глупости, — усмехнулся Дронго и, сильно хлопнув дверцей автомобиля, зашагал к станции метро. Потапчук поднял пистолет, опустил его, подумав немного, снова поднял и снова опустил. Дронго чувствовал угрозу, но не оборачивался. С самого первого момента нужно дать понять негодяю, что он его не боится. Именно поэтому он шел так спокойно, удаляясь от автомобиля и подставив выстрелам свою широкую спину.
