Чингиз Абдуллаев - Правило профессионалов
Этого не было. Вернее, они не обнаружили слежку, а это уже кое-что. Не могли два таких специалиста как Ирвинг и он сам не заметить слежки. Это исключено.
Завтрашний разговор с господином Нури очень важен. Нужно будет позвонить ему до того, как они покинут Багдад. А вот с Афифом Заки он встретится лишь послезавтра. В Кербелу ехать нужно обязательно, иначе его не поймут, а иракцы просто посадят его под домашний арест до самого выезда из страны.
На балконе было душно. Он потрогал решетку еще раз подумав, как именно дипломат мог выпасть из своего номера. Затем, подойдя с другой стороны, где стояли небольшие украшения для цветов, стоявшие теперь пустыми, перегнувшись, посмотрел вниз. Здесь пролезть или что-либо сказать было невозможно. Но вот в соседний номер, за решетку справа, вполне можно докричаться. Или даже негромко что-то произнести. Неужели это Ариф. Директор Литфонда — любитель вкусно поесть, посидеть в компании друзей. Четыре года в Афганистане могли превратить его в хладнокровного убийцу. Других вариантов больше не было, Азиз не выходил даже на балкон.
В дверь постучали.
— Войдите, — громко сказал он забывшись. Затем, вернувшись в комнату, пошел открывать дверь. На пороге стояла Наиля.
— Ты заснул, — громко сказала она подмигивая, — мне стало скучно, и я ушла.
— Ты могла бы меня разбудить, — решил подыграть ей «Дронго», — впрочем, ты права.
— Давай немного пройдемся, — предложила женщина.
— Сейчас сменю рубашку, — он только теперь вспомнил, что не смыл с себя грязь после возвращения.
Но уже было поздно.
Через пару минут он был готов и они вдвоем вошли в лифт. Внизу, в холле, сидело несколько иностранцев. Среди них был высокого роста человек с огромными бицепсами и удивительно тупым выражением лица. «Дронго» шагнул к нему.
— Вы не видели здесь доктора Ахмада, — спросил он умышленно по-английски.
Араб раздраженно покачал головой даже не отвечая.
Это был Халед-аль-Вали, описание которого точно соответствовало образу. «Дронго» постарался запомнить этого типа в лицо.
Выйдя из отеля и попав сразу под действие горячего южного воздуха, они пошли к мосту, находившемуся почти рядом.
— Что случилось? — спросил «Дронго». — Почему вы ушли из номера?
— Меня позвали, — немного виновато ответила Наиля, — позвонили из моего номера. Мы живем так с подругой. Я же не могла долго оставаться у вас. У меня в нашем городе есть муж, ребенок. Представляете, что все подумают.
— Я об этом даже не вспоминал.
— Напрасно, — разозлилась женщина, — здесь настоящий Восток. И у нас тоже. Может быть, арабов мы обманем, подсунув им мои притворные экстазы, но боюсь, что вместе с ними мы убедим и всю нашу делегацию. А вот рассказывать всем о своем моральном падении мне не хотелось. Даже за большие деньги. В конце концов я должна думать о своей репутации.
— Смешно, — медленно сказал он, — об этом я как-то не подумал. Мне приходили в голову разные обстоятельства.
— Именно поэтому мы вернемся в отель через пятнадцать минут. Мое слишком долгое ночное отсутствие и без того вызовет колоссальный интерес всех женщин нашей делегации. Как прошел ваш визит. Успешно?
— Не совсем. Я встретил еще одного «специалиста», Только на этот раз из Лэнгли.
— Вы издеваетесь, — обиделась Наиля, закусив губу.
— Только над собой. Там действительно был парень из ЦРУ, — последние слова он произнес оглянувшись.
Метрах в ста от них медленно шла машина, кажется, «фольксваген», или «пежо», издали он не рассмотрел.
Их слова можно было подслушать только с помощью направленного луча, но если учесть, что у Наили был скэллер, подслушать их разговор было крайне затруднительно. Особенно, на мосту, где не было стен, отражающих волны.
— Что ему нужно, — раздраженно спросила Найдя, — тоже хочет забрать «Волка»?
— У вас включен скэллер?
— Нет. Они очень далеко от нас. Вы не ответили на мой вопрос.
— Его голову.
— Его знания, — поняла женщина, — это становится забавным. У меня появился конкурент; что может быть лучше.
— Нет, им не нужны его знания, — терпеливо объяснил «Дронго», — им нужен мертвый «Волк», чтобы он не сумел попасть на иракскую службу.
— Значит, они ваши объективные союзники.
— В этом деле — да.
На мосту горели все огни. Автомобиль ехал сзади на очень маленькой скорости.
— Давайте их разозлим, — предложила Наиля, — постараемся убежать от них.
— Не нужно их дразнить просто так, — возразил «Дронго». Это не в наших интересах.
— Вы думаете только о своих интересах.
— А у меня главный интерес всегда один — чтобы все окружавшие меня люди вернулись домой живыми. Другого я у Бога никогда не прошу.
— Вы верующий?
— Воинствующий безбожник. Но в мечети, храмы, костелы, церкви все равно хожу и, кстати, получаю огромное удовольствие.
— Знаете, — продолжал «Дронго», — это ведь все история культуры, история народов. Неуважительное отношение к религии сродни неуважению своих пред — ков. Мы еще много не знаем, о многом догадываемся. Завтра вы увидите тысячи верующих в Кербеле. Отнимите у них веру — и их мир рухнет. А это очень страшно, когда рушится чей-то мир. Страшно и печально.
— Вы философ, — заметила женщина.
— Нет, просто слишком много повидал на своем веку. Раньше мы считали, что человека можно изменить. Вернее, он изменится под влиянием цивилизации, компьютеров, всевозможной техники, так облегчающей жизнь человеку. Но с течением времени все стали понимать — человек остается человеком. Смешным и сильным, великим и ничтожным. Обратите внимание на нашу делегацию. Там есть и умные, порядочные, действительно толковые ученые, писатели, художники. Есть немало всякой дряни, просто мешающей нормально жить. И, наконец, есть еще больше средних людей, мечтающих о своем счастье, о своей судьбе. Для многих из них понятие счастья даже более относительно, чем для вас. Поставить на ноги детей, дать им образование, воспитание. Чтобы все были живы и здоровы. Вот предел мечтаний многих из них. И уверяю вас, это прекрасные мечты. У них, у, каждого, свой мир, своя сфера общения И они бывают счастливы, а это самое важное.
— Мне понятно, — немного печально ответила женщина, — но такое счастье устраивает не всех. Меня завербовали шесть лет назад. Тогда перестройка была в самом разгаре. Уже разрешались кооперативы. А мы с мужем на двоих получали триста рублей. Он прекрасный человек, но как нам было жить? Первая моя информация была о наших военных заводах. Знаете, еще во времена СССР был такой крупный военный завод.
Она произнесла название.
— А я работала там переводчиком, — продолжала Наиля, — с тех пор мне это понравилось. Чувствуешь себя независимым человеком, самостоятельной личностью. Можешь покупать все, что хочешь, работать где хочешь, вести себя как хочешь. Это почти счастье. Вы не находите?
— У каждого свое, — немного уклончиво ответил «Дронго», — получается, что в бывшем СССР вы изменили родине.
— Пустой звук, — возразила женщина, — что такое ваша родина. Камчатка тоже моя родина? Или земля Франца-Иосифа? Разве я изменила своему городу, своим родным людям? У нас была огромная империя и я только способствовала ее распаду.
— Не обижайтесь, — возразил «Дронго», — но я с вами не согласен. Сейчас в нашем городе все стали патриотами. Рассказывают о борьбе с прежним режимом. Но это только громкие слова. Парадоксы истории непредсказуемы. Получается, что человек, всю свою жизнь защищавший интересы своей страны в КГБ, ныне становится автоматически предателем своей нации и отщепенцем. Хотя работал не стукачом в родной конторе, а, скажем, воевал в Мозамбике или Афганистане. А вот другой, предающий интересы своей страны, своего дома, места, где он жил, становится героем. Простите меня, я этого понять не могу.
— По-вашему, я предатель? — гневно спросила Наиля.
— Если честно, то да. Меня так воспитывали.
— А вы, бывший коммунист и офицер КГБ, значит, честный человек, Сколько несчастий принесли ваша Коммунистическая партия и ваш КГБ нашему народу, сколько загубила людей. И после всего этого вы смеете говорить мне такие вещи, — запальчиво произнесла женщина.
— Во-первых, я никогда не был офицером КГБ, — возразил «Дронго», — и сейчас не являюсь им. Хотя, если бы был, очень гордился и никогда бы не скрывал, Во-вторых, я был коммунистом и надеюсь им остаться всегда, а в третьих КГБ и КПСС действительно принесли много плохого на землю моих предков, но разве в этом только их вина? А сколько страшного они принесли России, Украине или Белоруссии. А вспомните Прибалтику?
— Вы только подтверждаете мои слова. Прибалтика как раз вышла из состава СНГ и никогда туда не вернется.
— Мы говорили о людях, — возразил «Дронго», разве можно обвинять латышских стрелков, что они поверили в революцию. Или литовских большевиков, боровшихся с фашистской диктатурой. Люди попадают под догмы идеологии, становятся ее узниками и это действительно трагедия. Но во все времена человека, работавшего против своей страны, называли предателем, а помогавшего ей — патриотом. Иного просто не дано. Несколько минут они прошагали в молчании.
