Чингиз Абдуллаев - Факир на все времена
— Я хочу… — снова попытался объяснить Костиков.
— Я знаю, что вы хотите, — перебил его Знахарь, — не нужно ничего больше говорить. Я буду наводить справки и работать. А вы будете обдумывать, что именно мне предложите через неделю или когда вы вернетесь в Москву. Мы с вами встретимся и все спокойно обговорим.
— Хорошо, — согласился Костиков, — а вы соберите весь нужный материал. На расходы я могу дать вам денег. Сколько вам нужно?
— Вы имеете дело не с «наперсточниками», — упрекнул его Знахарь, — мы солидные люди, мелочиться не будем. Нам ваши деньги не нужны. Когда услышим от вас четко сформулированный заказ, тогда и назовем цену. Высокую цену, господин Костиков.
— Мне все равно…
— В таком случае позвольте попрощаться. Наслаждайтесь отдыхом. Говорят, весна в этом году ранняя, и сейчас в Крыму просто чудесно.
— Как я с вами свяжусь?
— Через Вадима. У него есть мои координаты. И не волнуйтесь. Берегите свое сердце. До свидания.
— До свидания, — машинально произнес Александр Викторович, убирая телефон в карман. Этот Знахарь его действительно поразил. За один день Знахарь, находясь в Москве, сумел узнать все подробности случившегося нападения в ночном поезде под Харьковом. Откуда такие точные сведения, откуда такая оперативность? Или у этих бандитов есть свой координирующий штаб и свои связи по всем республикам бывшего Союза? Вполне возможно.
Костиков убрал телефон. Об этом разговоре он помнил всю неделю, пока находился в Крыму. И хотя никому не рассказывал о случившемся, но некоторые слухи дошли и до его друзей, вызывая злые шутки и насмешки. Через семь дней он вернулся в Москву и сразу позвонил Вадиму. От Знахаря перезвонили через час и назначили встречу за городом, рядом с дачей самого Костикова. Из этого следовало, что они уже знают, где находится его подмосковный особняк. Эти люди действительно умели работать.
Ровно в одиннадцать часов утра к условному месту подъехал черный «БМВ» седьмой модели. Машина мягко затормозила. Костиков невольно поежился. Когда имеешь дело с бандитами, нужно быть готовым ко всему. Но он и был готов ко всему. Поэтому, выйдя из своего автомобиля, сделал знак телохранителям, чтобы те не выходили следом, и довольно решительно прошел к «БМВ», усаживаясь на заднее сиденье. К его удивлению, в салоне автомобиля были только молодой водитель и находившийся на заднем сиденье пожилой благообразный мужчина лет шестидесяти. У него были мудрые, добрые глаза, мягкие черты мясистого лица, крупный нос, большие уши. Он походил на библиотекаря или аптекаря, но никак не на бандита, коронованного «вора в законе», который считался одним из самых серьезных преступных авторитетов не только в Москве, но и в странах СНГ.
Как только Костиков уселся в машину, молодой водитель без лишнего напоминания вышел из салона автомобиля, мягко закрыв за собой дверь. Знахарь посмотрел на Костикова.
— Добрый день, — вежливо поздоровался он.
— Здравствуйте, — Александр Викторович недоверчиво смотрел на сидевшего рядом с ним человека, который считался легендой преступного мира. Если бы он встретил на улице такого мужчину, то принял бы его за случайного прохожего.
— У меня в машине можно свободно говорить, — добродушно сообщил Знахарь, — включаются системы противодействия любой записи.
— Я слышал, что подобные штучки есть у спецслужб, — вспомнил Костиков.
— Значит, есть и у нас, — усмехнулся Знахарь, — нужно успевать за прогрессом, иначе проиграешь. Итак, мы с вами наконец встретились. Как отдохнули?
— Плохо. Воспоминания о том, как меня кинули, не давали мне покоя.
— Я вас понимаю. Вы ведь человек достаточно состоятельный и предприимчивый. Привыкли побеждать, всегда достигать своей цели, это ваш стиль — агрессивный и напористый. А здесь вы не только не достигли своей цели, я имею в виду женщину, но еще вас и развели, — безжалостно закончил Знахарь.
— Да, — сжав зубы, согласился Костиков, — меня развели, обманули, надули, провели, кинули, бросили, подставили, называйте это, как вам угодно. Но они решили, что со мной можно безнаказанно так поступать. А я хочу доказать им, что это глупо и опасно — связываться с человеком, который, как вы сказали, «агрессивный и напористый». Вот-вот. Поэтому я с вами и встретился.
— Вы напрасно так нервничаете, — успокоил его Знахарь, — я прекрасно осознаю ваше состояние. Дело не в деньгах и не в той упущенной бабе. Денег у вас много, бабы наверняка сами вешаются на шею. Дело в принципе. Человеку вообще не нравится, когда его кидают. Ему хочется, чтобы все было сделано с уважением, как в казино. Любой посетитель казино, который туда входит, подсознательно понимает, что должен проиграть. На выигрыш нет шансов, это обычная математика. Может чудом повезти, вы можете выиграть даже миллион. Но все равно придете снова и все спустите. Это закон человеческих эмоций. А другой закон — математический: у вас один шанс против ста у казино. Попробуйте выиграть. Шанс маленький, но он есть. Все проигрывают свои деньги и уходят довольными. Никто не считает себя лохом. Получил удовольствие, немного сыграл. Не повезло, повезет в другой раз. Это называется — отнять деньги «с уважением». Даже когда вас кидают «наперсточники» на базаре, тоже не так обидно. Вы знали, что это ребята шулеры, и сами полезли с ними играть. А вот когда ваш компаньон, которого вы считали честным коллегой, начинает передергивать карты, вот тогда вы звереете. Или когда молодая красивая женщина, которую вы пригласили к себе в купе, чтобы обольстить, вдруг сама оказывается обольстительницей, и вы меняетесь местами. Она становится хищником, а вы жертвой. Но с самого начала вы предполагали несколько иную игру. И поэтому вы чувствуете себя оскорбленным.
— Вам диссертации нужно писать по философии, — криво усмехнулся Костиков, — ну раз вы так все точно разложили, значит, уже поняли. Я встретился с вами не для того, чтобы выслушать эту лекцию. Мне нужно найти и наказать тех, кто меня кинул. Максимально жестко. Это мои требования…
— Ясно. Вы понимаете, что это были не обычные «майданники»? Хотя об этом я вам говорил. Это профессиональная группа под руководством известного вора в законе, коронованного вора, которого все уважают. И мне не так просто выступать против другого мастера, каким, безусловно, является Факир.
— Назовите цену, — предложил пересохшими губами Костиков, — назовите вашу цену…
— Не нужно так напирать, — мягко заметил Знахарь, — я могу воспринять ваши слова как оскорбление. Здесь не базар, и я с вами не торгуюсь, набавляя цену за свои услуги. Я просто хочу максимально точно обрисовать вам всю ситуацию в целом. Против вас сработала группа самого Факира. Обидно, но вы сами отчасти виноваты. Нельзя появляться на вокзале с двумя телохранителями и такими дорогими чемоданами. Только одни ваши чемоданы, наверное, стоили несколько тысяч долларов. Пустые чемоданы. Это сразу привлекло к вам внимание. Вам еще отчасти «повезло», что сработала группа Факира. Быстро, чисто, аккуратно, без ненужной суеты и, главное, без крови. А если бы это были какие-нибудь залетные хохлы? Например, вас бы просто перестреляли после проезда украинской границы…
— Значит, мне еще нужно благодарить вашего Факира? — разозлился Костиков. — Я думал, вы серьезный человек, а вы мне сказки рассказываете. Извините, я обращусь к другим людям…
Он взялся за ручку автомобиля, чтобы выйти, но неожиданно лицо Знахаря изменилось.
— Сядь и успокойся, — перешел он на «ты».
Костиков дернул ручку, дверца не открывалась.
— Мой водитель заблокировал двери, чтобы нас не беспокоили, — пояснил Знахарь, — и не нужно так дергаться. Если бы ты сейчас вышел из машины, то не дошел бы живым до своей. Получается, что тебе не нравится, когда у тебя берут чемоданы с барахлом, а меня, значит, можно оскорблять, и мне это должно нравиться? Ты не понял, с кем именно ты связался. Меня короновали еще в те годы, когда ты школьником был. А ты думаешь, что я с тобой душеспасительные разговоры веду или цену набавляю. Сиди и не рыпайся. А теперь слушай меня внимательно. Когда один вор в законе выступает против другого вора, начинается война. Беспощадная, злая, без всяких правил. Потому что не может один вор выступать против другого. Для этого у нас свой суд есть и свой смотрящий. Мы обращаемся к уважаемым людям, и они рассматривают наши споры. И в таких случаях решение наших судов апелляции или обжалованию не подлежит. Любой, кто не выполнит подобное решение, становится вне закона. Это ты понимаешь?
— Да, — кивнул Костиков.
Запертая дверь его смутила. Даже немного испугала и вернула на землю. Он уже пожалел, что связался с бандитами. Но отступать было невозможно.
— Тогда сделаем так. Ты выступаешь как оскорбленная сторона. Будем считать, что мы с тобой компаньоны. Тогда я обязан взять тебя под защиту. Факир не имеет права трогать моего компаньона. И тогда все правильно. Я принимаю меры и наказываю тех, кто посмел покуситься на твои вещи.
