Данил Корецкий - Спасти шпиона
Порыв был искренним и потому убедительным.
Рука разжалась.
– Гм… Попрошу ваши документы!
Он достал пенсионное удостоверение, показал.
– Бывший сотрудник, – с сомнением покачал головой милиционер. – Может, все-таки проверить?
– Какая разница, – по-прежнему властно вмешался штатский. – Оставьте его в покое!
– Я ведь сам когда-то работал в НН, – сказал Семенов. – Он туда пошел, к двенадцатиэтажке! Догоняйте, уйдет!
Милиционеры, переглянувшись, забрались в свой «Форд». Штатские запрыгнули на заднее сиденье.
– Идите домой, папаша, отдыхайте, – сказал один напоследок. Вроде уважительно сказал, но прозвучало обидно. А может, это Семенов так воспринял.
«Форд» рванул с места. Через минуту синий маячок мигал у «свечки». Почти сразу оттуда послышались шум и возбужденные голоса. Когда Семенов подошел, милиционеры «винтили» какого-то дядьку в ватнике и резиновых сапогах, с мотком сталистой проволоки в руках. Штатские сдерживали небольшую толпу наспех одетых жильцов.
– Чего вы к нему вяжетесь? У нас засор, вот человек и чистит! – кричала полная женщина в пальто и тапочках на босу ногу.
– Ничего он никому не сделал, и трезвый…
– Да мы его давно знаем!
– Вы, что ли, дерьмо откачивать будете?!
Не обращая внимания на крики, милиционеры засунули дядьку в свой «Форд». Только проволока осталась лежать в сугробе.
«Ясно… Доставят работягу-сантехника в отдел, напишут рапорта и заработают „галочку“… А что после проверки бедолагу отпустят, так их не касается…»
Развернувшись, отставной «наружник» прошел через двор, вышел через вторую арку и попал в крохотный сквер, утыканный чахлыми липами. Посередине с незапамятных времен стоял запорошенный снегом фонтан, в середине которого гипсовый пионер на постаменте беззвучно дул в горн с отбитым раструбом.
Тускло светила желтая луна. Семенов присмотрелся к засыпанной снегом круглой каменной чаше. Следов на пороше не было. Он все же залез в фонтан, достал фонарик, нагнулся и, освещая ноздреватый наст косо направленным лучом, прошелся вокруг пионера. Что это? По ноздреватой белой поверхности тянулась утрамбованная полоса, будто оставленная широкой лопатой для чистки снега. А вот и сама лопата – валяется на аллее… Похоже, ею зачистили следы!
В задней части постамента виднелась дверца. Полоса начиналась от нее. Семенов подошел, взялся за ручку-скобу, потянул. Заскрипели ржавые петли, тонкая железная дверь открылась. Фонарь осветил вывороченный замок с двумя глубокими вмятинами. Луч пробежал по пыльному бетонному полу. Цепочка следов с характерным рельефом, блестящий цилиндрик гильзы… Да, здесь был не сантехник и не бродяга – здесь был настоящий шпион!
Семенов выскочил обратно на заснеженную аллею, осмотрелся, нервно крутясь вокруг своей оси, как собака, гоняющаяся за собственным хвостом.
«Где?! Куда?! Ах, гад!!»
Впереди выход на Пречистенку, справа – Зубовская площадь.
«Нет, не уйдешь, догоню!»
Списанный охотничий пес бросился по холодному следу. Но не догнал.
«Ох! Ф-фух… Черт…»
Он остановился, тяжело дыша и вытирая ладонью взмокший лоб. Потом нагнулся, уперевшись ладонями в колени, покашлял и поплевался. Дыхалки уже нет, можно даже не дергаться.
«Это из-за курева проклятого, – подумал он. – Еще давно хотел от этой заразы избавиться. Если бы не тот патлатый америкос, давно бы бросил. Сегодняшний, видно, тоже америкос…»
Он выпрямился, отдышавшись, и перевел дух.
«Видно, важная птица, раз столько народу подняли. Даже про меня вспомнили… Только толку от меня мало…»
Семенову стало стыдно перед Евсеевым. А еще больше – перед самим собой.
Впереди, на Пречистенке, внезапно взвыла и тут же замолчала милицейская сирена.
«Наверное, поймали… Куда он денется…»
Семенов постоял немного, отдышался и пошел дальше, припадая на левую ногу. Вот еще напасть, подвернул, что ли?
Он вышел на улицу. Она была почти пуста, если не считать одинокого гаишника с жезлом, прохаживающегося вдоль тротуара, и веселой компании, вышедшей из кафе «Погребок». На другой стороне чинно шли своей дорогой несколько пар и с криками бросалась снежками стайка расхристанной молодежи. Редкие машины разбрызгивали жидкий грязный снег.
Серая «Волга» без опознавательных знаков остановилась возле «Погребка», из нее выпрыгнули люди в милицейской форме и в штатском, потребовали документы у веселой компании. Семенов смотрел на них – нервных, злых и бестолковых, и понимал – операция провалилась, весь пар ушел в свисток, в имитацию масштабного розыска… Ведь ни один из припозднившихся гуляк не подходит на роль выбравшегося из-под земли шпиона!
Отставник «наружки» постоял, раздумывая, и пошел по Пречистенке в сторону центра. На него ни милиционеры, ни штатские не обратили никакого внимания. Он даже расстроился. И нога разболелась пуще прежнего. Совсем уж стариковским шагом Семенов ковылял к метро «Кропоткинская», иногда останавливаясь, чтобы унять кашель. Домой, домой, домой… Заварить травку против простуды, выпить чудодейственный кефирчик, якобы снижающий холестерин… Зря он вообще ввязался в это дело – не по возрасту…
Редкие встречные прохожие поглядывали на него и отворачивались. А один, выскочивший из ночного универсама, даже не посмотрел, словно Семенова и вовсе не существовало в природе. Прошел себе мимо – широкая прямая спина, упругий шаг, новая, с иголочки, одежда – еще необмятые куртка и брюки, сияющие ботинки… Здоровый парень, атлет, не курит наверняка, следит за собой… И хорошо разбирается в оружии, даже про диковинный сверхмощный «Казюлл» знает…
Профессионально срисовавший лицо Семенов отметил, что вживую оно не похоже ни на композитный портрет, ни даже на фотографии. Но с момента их летней встречи парень практически не изменился – только бородку сбрил, да походка теперь естественная: уверенная, четкая, без искусственного сваливания, тигриная походка… А ботинки новехонькие, блестят, отталкивают уличную слякоть.
Молодец, господин шпион, за искусство маскировки – твердая пятерка!
Нога уже не болела, кашель прошел, только сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Семенов установил привычную дистанцию и шел за объектом, как привязанный, проклиная одышку и компанию «Филипп Моррис» со всей ее зловредной продукцией. Никаких больше сигарет, ни одной!
Опытный, гадюка! Всех обвел вокруг пальца, ускользнул от всех преследователей, прошел через дырявые неводы розыскной операции. Как ему это удалось? Может, забежал в сквозной подъезд, а там махнул через Малый Левшинский, затесался в толпу… Неважно. Ушел, главное. Патлатый, гад, в свое время тоже ведь сфинтил, до сих пор Семенову аукается…
Слева открылся темный проулок, в котором ярко светилась вывеска «Пиццерия». Объект свернул, направился к ней и вошел внутрь. Семенов нырнул во двор, убедился, что второй выход из «Пиццерии» отсутствует, и занял пост за толстым деревом, метрах в двадцати от входа. И только потом потянулся за мобильным телефоном.
* * *– Кого они задержали? Кого?! Из люка?!
Евсеев привстал, намертво прижимая к уху трубку внутреннего телефона.
– По приметам подходит? Не очень? Гм… Так, может, он действительно сантехник? Ясно… Что ничего не ясно!
Дежурный, не дослушав, отключился. У него сегодня был сложный вечер. Юра медленно положил трубку на рычаг.
Ремнев продолжал сопеть. Его и без того простецкое лицо с приоткрытым ртом имело дебильноватое выражение. У Кастинского один глаз открылся, и вопросительно смотрел на Юру.
– В сто двадцать шестое отделение милиции доставили задержанного, он вроде из люка вылез, – пояснил Евсеев. – Объясняет, что сантехник, и в люке засор прочищал… А те долбачи ничего не проверили и нам рапортуют! Так что надо разобраться на месте. Кто поедет?
– Да я и поеду, – Кастинский потянулся и нехотя встал. – Чего Витьку будить…
Дверь за ним закрылась. А через несколько минут ожил личный мобильный телефон Евсеева.
– Я его нашел, – сдерживая волнение и конспиративно понижая голос, доложил Семенов. – Он в «Пиццерии», во Втором Малом переулке, рядом с Пречистенкой.
– Точно он? – без особого энтузиазма спросил Юра.
– Вроде точно. Но отпечатки пальцев я с него не снимал…
– Ясно…
Евсеев немного подумал. Точно – не точно, но надо ехать проверять.
– Сейчас приедем, – наконец, сказал он и принялся будить Ремнева.
* * *Сквозь задрапированные инеем окна рассмотреть внутренность пиццерии не удавалось, а входить внутрь Семенов запрещал категорически.
– Да они же чувствуют опасность, они от любой тени шарахаются, – лихорадочно и очень убежденно твердил он. – Надо здесь ждать: рассредоточиться, пропустить мимо и навалиться неожиданно… Чего вас так мало-то? Он здоровый!
