Чингиз Абдуллаев - Пьедестал для аутсайдера
Именно поэтому он задыхался от волнения, не зная, как именно ответить на предложение своего приятеля. Кажется, Борис понял его состояние и снисходительно улыбнулся. Наконец Илья сумел отдышаться.
– Ты это серьезно? – спросил он, изумленно глядя на Кирюхина.
– Вполне. Ты уже пересидел свою должность. Выдвигать нужно молодых и талантливых. А Самсон Михайлович мне говорил, что ты самый талантливый финансист в его отделе. Вот он тебе и поможет войти в курс дела. А пока ты заменишь нашего уважаемого Аркадия Николаевича. Я уже сказал в отделе кадров, чтобы готовили приказ о его увольнении. У меня с ним сегодня утром был тяжелый разговор. Он уже давно должен был выйти на пенсию, а после того, как он так необдуманно поддержал этих гэкачепистов, он уже просто не имеет морального права руководить таким большим коллективом, как наш. В общем, с ним все ясно. И с тобой тоже. Приказ о твоем назначении я сегодня подпишу. Пока только исполняющим обязанности, а уже потом будем утверждать тебя в нашем министерстве. Хорошо, что больше не нужно бегать в союзное министерство и теперь мы подчиняемся только российскому ведомству. А там заместителем министра работает мой хороший приятель. Думаю, что тебя достаточно быстро утвердят. Ну как, справишься?
– Не знаю, – растерянно произнес Смыкалов.
Он шел сюда, готовый принять даже увольнение, а его назначили одним из руководителей огромного предприятия союзного значения. Это был невероятный и ошеломляющий шаг наверх.
– Не сиди так, словно тебя раздавили, – улыбнулся Борис, – понимаю, как ты переживаешь. И даже понимаю, что поначалу тебе будет тяжело. Но ты уже давно работаешь в коллективе, все финансовые проблемы знаешь прекрасно и, вообще, знаешь всю работу изнутри. Тебе и карты в руки. Кроме финансового отдела, тебе будут подчиняться бухгалтерия, отдел сбыта, отдел материального снабжения, наши экспедиторы, ну и разные там службы. Это тебе уже расскажут, – нетерпеливо закончил Кирюхин, посмотрев на часы. – Иди к Аркадию Николаевичу и принимай у него дела. Он как раз сейчас пишет заявление о выходе на пенсию. Проводим старика хорошим банкетом, если он, конечно, согласится, объявим ему благодарность. В общем, все как полагается. Надеюсь, ты знаешь, где он сидит? – пошутил генеральный директор.
– Знаю, – кивнул Смыкалов.
– Тогда иди и принимай дела, – приказал Борис, – а к двум часам заходи ко мне. Приедет Никулин, устроим совещание. Я его отозвал из отпуска. Нужно решать наши проблемы, сейчас не время отдыхать.
Илья Данилович кивнул, заставил себя подняться. Из кабинета он вышел все еще ошеломленный таким предложением, растерянно посмотрел на Нонну Альбертовну, сидевшую за столом. Она усмехнулась.
– Вас можно поздравить? Я же сказала вам, что Аркадий Николаевич больше не будет на вас кричать.
– Да, – растерянно согласился Смыкалов. Он все еще стоял, словно оглушенный.
– У вас такое лицо, словно вас уволили, а не назначили, – осуждающе произнесла Нонна Альбертовна, – я не совсем понимаю, почему вы так реагируете?
– Не знаю. – Илья Данилович покачнулся, посмотрел по сторонам и, сделав несколько шагов, буквально плюхнулся на диван. – Я думал, меня уволят, – выдавил он.
– За что? – спросила она.
– Не знаю. Мне казалось, что все так… неправильно… Они все были против Бориса Захаровича, против него… И против меня, – выдохнул он.
– Это даже хорошо, – рассудительно сказала Нонна Альбертовна, – теперь вы хорошо знаете, кто из них чего стоит. Они уже не смогут притворяться. Теперь весь финансовый отдел будет подчиняться именно вам. Вы будете решать, кого из них оставить, а кого уволить.
– Да, конечно, – согласился он, тяжело поднимаясь. – Куда мне идти?
– Как это куда? В кабинет Аркадия Николаевича, вам нужно принимать дела. Идите прямо к нему. Вторая дверь слева. Первая дверь – это приемная Никулина, а вторая – теперь ваша приемная. Там вас ждет Маргарита Акоповна. Она уже знает о вашем назначении. – Маргарите Акоповне было под шестьдесят, и она проработала на предприятии всю свою жизнь.
Нонна Альбертовна не успела закончить предложение, как в приемную буквально ворвался Халифман. Он бросился к Смыкалову, обнял его и прижал к груди.
– Я знал, я знал, – задыхаясь от волнения и счастья, говорил Халифман, – правда всегда сильнее лжи. Я был уверен, что все так и закончится. Поздравляю вас, дорогой Илья Данилович. Мне уже звонили из отдела кадров. Там готовят приказ о вашем назначении. От души поздравляю. Это абсолютно правильно и заслуженно. Вы, безусловно, лучший финансист в нашей организации. Самый опытный и самый талантливый. Кому, как не вам, можно доверить такой важный пост. Я просто от души рад.
Он говорил быстро, глотая слова, словно опасаясь услышать в ответ нечто неприятное. Смыкалов помнил, как в течение двух дней Халифман прятался, чтобы не разговаривать с ним. Он невесело усмехнулся. Сейчас об этом лучше не вспоминать. Ведь ему придется работать с Иосифом Наумовичем. А у того уже налажены колоссальные связи и много знакомых поставщиков. В этом смысле Халифман просто незаменим. Кто старое помянет…
– Спасибо, – сказал Илья Данилович, протягивая руку своему собеседнику, – я не сомневаюсь, что мы сработаемся.
Халифман облегченно вздохнул. Самое главное – это первая реакция. Если Смыкалов ничего не сказал сразу, то и потом может ничего не сказать. Хотя, конечно, помнить будет. Но кто мог предположить, что эти гэкачеписты проиграют? Кто тогда мог поставить против них? Против партии, КГБ, армии, МВД? Против всех первых лиц государства?
– Я всегда к вашим услугам, – проникновенно произнес Иосиф Наумович, – и готов помогать вам во всех ваших начинаниях.
Илья Данилович кивнул и вышел из приемной. В коридоре его ждала Ванда Богдановна.
– Наш дорогой и любимый Илья Данилович, – почти пропела она, – как я за вас рада! Наконец мы избавимся ото всех этих коммунистических мамонтов. Как давно вы заслуживали этого выдвижения. Вы знаете, как я за вас переживала.
Смыкалов вспомнил, как она несколько раз прошла мимо него, не здороваясь и в упор его не замечая. И решил пошутить. К нему постепенно возвращалась уверенность.
– Вам нужно срочно обратиться к офтальмологу, – сказал он, поправляя свои очки.
– К кому? – не поняла Ванда Богдановна.
– К глазному врачу, – пояснил Смыкалов, – нужно лечить зрение.
– Нет. У меня нормальное зрение, – удивилась она, – меня недавно проверяли. Все в порядке, даже несмотря на повышенный сахар.
– Думаю, что не все. Вам обязательно нужно проверить зрение. За последние два дня вы несколько раз меня не заметили. Наверно, из-за высокого содержания сахара, – пошутил он, – вам обязательно нужно провериться.
И, оставив ее, растерянную и озабоченную, не знающую, как ответить на эту реплику, он прошел дальше по коридору и вошел в приемную заместителя директора. При его появлении Маргарита Акоповна поднялась. У нее были седые волосы, всегда тщательные уложенные. Она была небольшого роста, но одевалась подчеркнуто элегантно и сдержанно. Говорили, что ее супруг работал в Театре оперетты главным осветителем, и поэтому она знала весь репертуар театра наизусть.
– Здравствуйте, Илья Данилович, – сдержанно поздоровалась она. Раньше при появлении Смыкалова она не поднималась и тем более не называла его по имени и отчеству. Но сегодня она была гораздо любезнее.
«Старая ведьма, – неожиданно зло подумал Смыкалов, – неужели она думает, что я оставлю ее в своей приемной?» Ему понравилась эта мысль. Значит, теперь он будет решать, кому оставаться, а кому уходить. Он весело посмотрел на стоявшую перед ним пожилую женщину. Пусть поработает последние дни. Ее давно нужно было отправить на пенсию вместе со всей этой рухлядью, которая есть в приемной Аркадия Николаевича: всеми этими провинциальными горшками с цветами, за которыми она ухаживает, этим старым, покосившимся шкафом, ее печатной машинкой.
– Вас уже ждут, – вежливо сказала Маргарита Акоповна и, когда Смыкалов шагнул к двери, спросила: – Что вы будете пить? Чай или кофе?
Конечно, раньше она никогда об этом не спрашивала. Или она решила поиздеваться, как Анна? Смыкалов зло взглянул на нее. Она терпеливо ждала. Нет, кажется, она спрашивает вполне серьезно.
– Кофе, – кивнул Илья Данилович, открыл дверь и вошел в кабинет заместителя генерального директора.
В большой комнате Сидоряк уже собирал вещи в две коробки, поставленные прямо на стол. Увидев вошедшего, он понимающе кивнул:
– Заходи, заходи, не стесняйся. Теперь это будет твой кабинет.
Смыкалов вошел, оглядываясь. Раньше этот кабинет казался ему невообразимо большим, метров на восемьдесят. На самом деле это была обычная комната в тридцать или тридцать пять метров. Он увидел, как Аркадий Николаевич собирает со стола фотографии своих внуков. Их у него было пятеро.
