Лариса Письменная - Клад Волчьего колодца
— Рубил дрова — поленом стукнуло, — нехотя ответил сторож.
— Ой-ой, да еще правую руку! И такой тряпкой перевязали… Может, вам чистый бинт дать?
— Царапина, заживет и так.
Тем временем ребята облачились в свои рыцарские доспехи и взнуздали «коней».
— Потрясающее зрелище! — воскликнул товарищ Орлов. В полном восторге он обошел вокруг них и восхищенно коснулся широкой бороды-лопаты Ильи Муромца. — Молодчаги!
— Это нам дед Захар помог, — скромно признались ребята.
— Я уже вижу, что ваш дед Захар мастер на все руки. Клянусь Соловьем Разбойником — успех будет неслыханный!
— Ну, гости дорогие, вам всю ноченьку спать, а мне сторожить, — напомнил дед Захар. — Надобно перед дежурством выспаться.
— А и верно, ребятки, пора дать человеку отдохнуть, — спохватился товарищ Орлов. — До свидания, Захар Иванович, прошу извинить за беспокойство.
Сережа получает задание
Когда Сережа вышел из сторожки, его окликнула старшая пионервожатая Вера Ивановна.
— Тебя разыскивал Виктор Михайлович, — сказала она. — Пойди к нему, он в пионерской комнате.
— Сережа, кажется, ты местный, так сказать — коренной житель? — спросил вожатый, когда Сережа прибежал к нему.
— Ага, — с гордостью кивнул головой Сережа. — Я всю жизнь прожил в Зубровском лесничестве, даже родился тут.
— Прекрасно! — Виктор Михайлович развернул на столе карту Кленовского района. — Гляди сюда: этот кружочек — совхоз «Новый быт». К нему будет километров с двадцать пять…
— Так это ж по шоссе, — заметил Сережа, — а напрямик и двадцати не наберется.
— Верно! На будущей неделе у нас намечен двухдневный поход в этот совхоз. Нужно уточнить: где удобнее пройти — тут ли, над речкой… — Виктор Михайлович провел тупым концом карандаша вдоль синей волнистой линии, — или, может, через этот овражек?
— Через овражек ближе.
— Зато дорога значительно хуже. Это расстояние, от нашего лагеря до Яблоневского тракта, и нужно разведать. Ты сумеешь сделать хотя бы приблизительно съемку маршрута?
— Сумею! Сейчас идти?
Виктор Михайлович взглянул на часы:
— До обеда осталось около двух часов. Тут будет километра три… Успеешь?
— Сто раз успею!
— Нужно взять с собой еще одного товарища, который тоже хорошо знает Зубровский лес.
— Я могу взять даже двух! Они такие же, как и я, коренные жители.
— Достаточно одного. Возьмешь Геннадия.
— Генку? — разочарованно протянул Сережа. — А я хотел…
— Возьмешь Гену, — спокойно, но настойчиво повторил вожатый, — ведь он тоже коренной житель и хорошо знает лес. Вот тебе бумага, карандаш, компас и… — Минуту поколебавшись, Виктор Михайлович снял с руки часы. — Бери и часы, отметишь время перехода. Понял задание?
— Понял, Виктор Михайлович! — браво вытянулся Сережа и приложился рукой к несуществующему козырьку своей тюбетейки.
— Ну, так двигайте и не опаздывайте к обеду!
Встреча в лесу
Генка Ветряк сразу же начал клянчить компас:
— Ну дай, Сережка! Что тебе, жаль? Эге, жаль? У тебя же еще и часы есть!
— Отвяжись. Ответственность за разведку лежит на мне, потому компас должен быть у меня, — неумолимо отвечал Сережа. — И вообще, Генка, если я уж взял тебя с собой, так не морочь мне голову!
— Ага, не морочь… А когда нужно было для твоего дружка Кости достать лопату…
— Ладно, — перебил его Сережа, протягивая компас, — возьми, но смотри — головой отвечаешь!
После этого Генка начал спотыкаться на каждом шагу, так как не сводил с компаса глаз, точно сроду его не видел.
Пройдя с полкилометра, Сережа сообразил, что на Яблоневский тракт можно выйти еще и третьей дорогой — у разбитого молнией дуба, и что этот путь будет, пожалуй, кратчайшим. Он вырвал из тетради лист бумаги, перерезал пополам карандаш и, отдав это Генке, велел ему идти по направлению к дубу.
— Никуда не отклоняйся, выходи прямо на Яблоневский тракт. Если придешь раньше меня, сядь и не сходи с места, отсчитывай минуты. Понял задание?
— А как же я минуты буду отсчитывать? Часы же у тебя, а не у меня.
— Как? Да очень просто: сосчитал до шестидесяти — и уже минута! Еще раз сосчитал — вторая! Что же тут непонятного? И запомни: не выполнишь задания — навеки Ветряком останешься!
Генка ударил себя в грудь кулаком и пообещал не подкачать.
Они разошлись.
Сережа подходил уже к овражку (это был тот самый овражек, куда четыре дня назад Славка водил показывать лисью нору), как неожиданно в густых зарослях натолкнулся на незнакомого долговязого человека, с плоским лицом и белесыми, как мочалка, волосами.
Незнакомец стоял неподвижно, заложив руки в карманы светлого, довольно истрепанного макинтоша, и равнодушно посматривал поверх Сережиной головы.
Мальчик молча обошел его, а отойдя — оглянулся. Долговязый исподлобья следил за ним недоброжелательным, угрюмым взглядом.
Сережа насторожился. Интересно, кто же это такой и что ему тут нужно? Нигде раньше — ни в Зубровском лесничестве, ни в Лисичках, ни в лагере — он не встречал этого неприятного человека. А ведь всех здешних он знает!
Оглянулся еще: незнакомец стоял по-прежнему неподвижно, будто ожидая Сережиного ухода.
Если бы Сережа был сейчас свободен, он незаметно вернулся бы и проследил, что тот делает в лесу. Но ничего не поделаешь — задание есть задание!
Однако мысль о долговязом настолько беспокоила Сережу, что он остановился. Неужели Виктор Михайлович не поймет и не простит задержки? Маршрут он успеет снять и после обеда, а сейчас просто нет мочи оставлять позади себя, в своем лесу, человека с таким недобрым, тяжелым взглядом.
Не выдержав, мальчик, прячась за кусты, украдкой вернулся назад.
Неизвестный все еще стоял на том же месте, по-видимому к чему-то прислушиваясь. Затем медленно двинулся в направлении овражка. Сережа стал осторожно пробираться за ним.
Воровато озираясь, долговязый остановился над овражком и тихо свистнул. В ответ снизу донесся такой же тихий, короткий свист. Долговязый снова оглянулся и начал спускаться в овражек.
Значит, не напрасно Сережа отставил свою разведку и последовал за этим типом! Теперь уже ни в коем случае нельзя уходить отсюда, не узнав, с кем и для чего встречается в Зубровском лесу этот долговязый.
И Сережа ящерицей скользнул по поросшему склону вниз. Ни единый сучок не треснул, ни одна веточка не шевельнулась.
Важное открытие
— …пришлось решиться, — услышал Сережа чей-то приглушенный, удивительно знакомый голос. — До ночи ждать было опасно.
— Ну? — хрипло выдохнул второй. — Нашли?
— Нашел. Вот они, эти бумаги инженера Коваля.
— Ага!.. Давайте сюда!
— Не торопись и не рви из рук, — огрызнулся первый голос. — Бумаги будут у меня.
— По какому праву?
— По такому! Вишь ты, подай ему бумаги, а тогда — ищи ветра в поле. Нет дураков! Бумаги останутся у меня, так будет надежней. Все равно, теперь до конца будем вместе. Туда я больше не вернусь.
— Хорошо, пускай пока будут у вас, — сердито проворчал второй. — А что там такое вышло? Снова эти чертенята?
— Нет, на этот раз хуже: начальник что-то заподозрил и, мне кажется, за мной следят. Я сумел незаметно для них выбраться из помещения и немедля спустился в Волчий Колодец.
При этих словах Сережино сердце так громко заколотилось, что он схватился за него рукой.
— Днем?! Вы с ума сошли! Да как же вы смели так рисковать?
— А что было делать? Меня могли каждую минуту арестовать, и тогда вообще все бы пропало. Наше счастье, что за эти дни мы успели разобрать в колодце завал и я быстро смог откопать этот пакет.
— Никто не заметил, как вы выходили из лагеря?
— Никто, я ведь через изгородь. Я даже успел сделать еще одно хорошее дельце: договорился с шофером. Сегодня, в четыре часа, к условленному месту подъедет машина и подбросит нас до Белогорья. Все-таки лучше, чем топать пешком, а садиться на поезд в Зубрах теперь, когда меня, наверное, опознали, опасно.
— Что за машина?
— Грузовик, «ЗИС-150».
— Номер?
— ЩБ 16–24.
— Не подведет? Где нашли?
— Случайно, на шоссе. Возит из лесхоза в Белогорье бочки.
— С чем бочки?
— Пустые, тара. Парень на вид надежный. Пообещал ему хороший калым.
— Гм… рискованно, конечно… Ну, да посмотрим на месте. Сколько до Белогорья?
— Километров двести пятьдесят будет.
— Тогда нечего терять время, надо отсюда поскорее убираться. Машину подождем на месте.
Кусты затрещали… Сережа затаил дыхание. Близко-близко от него прошли двое, и мальчик чуть не вскрикнул от неожиданности: вслед за долговязым, ссутулившись, шел сторож пионерлагеря дед Захар.
