Юлиан Семенов - Неотвратимое возмездие (сборник)
Савинков пояснил на следствии, что в Советский Союз он прибыл для того, «чтобы узнать правду о России». Оставим это утверждение на его совести.
Эта фотография В. Савинкова была наклеена на фальшивом паспорте, с которым он был задержан сотрудниками ЧК на территории нашей страны. Паспорт выписан на имя В. И. СтепановаБесспорно одно: советскую границу Савинков перешел нелегально, ночью, с фальшивым паспортом, с намерением встретиться с руководителями якобы существующих в СССР контрреволюционных организаций. Вместе с Савинковым нелегально перешли границу А. А. Дикгоф-Деренталь — «мой министр иностранных дел», как его называл Савинков, и жена Дикгоф-Деренталя Любовь Ефимовна — личный секретарь Савинкова.
На следующий день после перехода границы, 16 августа 1924 года, в Минске все трое были арестованы работниками ОГПУ.
Подчеркнуто небрежный тон и слова, с которыми Савинков обратился к чекистам: «Чисто сделано. Разрешите продолжить завтрак?» — не смогли скрыть его замешательства и растерянности. Еще бы! Неуловимый когда-то Савинков, не раз ускользавший от полицейских шпиков царской России, должен был безоговорочно капитулировать перед советской разведкой, которой удалось арестовать Савинкова в результате блестяще разработанной и проведенной операции по выводу его из заграницы.
И вот он стоит перед судом.
Б. Савинков перед судом Военной коллегии Верховного Суда СССР. Август 1924 г.Внешне он мало чем напоминал того таинственного Савинкова, о котором А. Толстой пишет в романе «Хождение по мукам»: «...он держал левой рукой у рта шелковый носовой платок, закрывавший его смуглое или, быть может, загримированное лицо... Отрывистые, уверенные фразы, повелительный голос, холодные глаза... Он был невысок ростом, в мягкой шляпе, в защитном, хорошо сшитом пальто, в кожаных крагах. И одеждой, и точными движениями он походил на иностранца, говорил с петербургским акцентом, неопределенным, глуховатым голосом...» Жизнь основательно потрепала Савинкова. Невысокий лысый средних лет мужчина в черном стоит перед судом в переполненном народом зале. Савинков признает себя виновным. Он говорит свободно, четко формулирует свою мысль.
«Это была, — писал в судебном отчете корреспондент «Правды», — яркая по форме, отточенная, временами художественная мучительная речь».
С первых же дней рождения Советской республики Савинков стал ее убежденным врагом. В борьбе с ней он не гнушался никакими средствами. Теперь он подводит итоги этой борьбы. Неутешительные итоги...
Октябрьская революция застала Савинкова в Петрограде. «Был первый час ночи, — рассказывает подсудимый, — я пошел в совет союза казачьих войск, членом которого состоял, и мне удалось убедить представителей казачьих полков и военных училищ собрать хотя бы небольшую вооруженную силу, чтобы попытаться дать бой осаждавшим Зимний дворец большевикам». Однако в два часа ночи Зимний дворец пал, члены Временного правительства были арестованы революционными рабочими и крестьянами. Первое поражение!
Узнав, что генерал Краснов во главе казачьих полков движется на Петроград, Савинков, переодетый рабочим, пробирается к Краснову. Там он застает в панике верховного главнокомандующего Керенского. Тщетно пытается Савинков побудить его к энергичным действиям. Главковерх продолжает верить только в силу своих речей. С автомобиля он обращается с истерической речью к перешедшим на сторону революции частям Царскосельского гарнизона. Однако результат оказался противоположным тому, на который рассчитывал оратор. Революционные части усилили сопротивление и отбросили Краснова.
Тогда, с польским паспортом в кармане и белым орлом панской Польши на фуражке, Савинков спешит на Дон, где царские генералы Каледин, Корнилов и Алексеев приступили к формированию так называемой Добровольческой армии для похода на Петроград. Политическое руководство армией осуществлялось Донским гражданским советом. Савинков становится активным членом совета, по существу, его идеологом. Стремясь придать совету «демократический» вид, он пытается привлечь на сторону контрреволюции основную казачью массу.
«Почему же я тогда пошел к Каледину и Корнилову? — спрашивает Савинков и сам отвечает: — Что же мне было делать: один бороться я не мог. В эсеров я не верил, потому что видел их полную растерянность, полное безволие, отсутствие мужества... А кто боролся? Да один Корнилов! И я пошел к нему».
Итак, золотопогонные генералы, опора царя, и террорист, почти цареубийца, «социалист» Савинков стали союзниками. Их сроднила общая ненависть к рабоче-крестьянской Республике. История знает примеры, когда самая отъявленная, самая махровая контрреволюция набирала своим орудием людей с революционным прошлым, с демократической репутацией. И понятно: ведь им еще могут поверить! Таким человеком был Борис Савинков, соединивший в себе умение конспиратора-заговорщика, беззастенчивость в средствах для достижения цели с революционной фразеологией и с именем врага царского самодержавия.
По заданию Донского гражданского совета Савинков нелегально едет в Петроград, а затем в Москву. Из разрозненных контрреволюционных групп и группировок, состоящих главным образом из бывших офицеров, ему удается в короткий срок создать пятитысячную тайную вооруженную организацию под названием «Народный союз защиты родины и свободы». Организация строилась Савинковым на началах полной конспирации: отделенный знал только взводного, взводный — ротного, ротный — батальонного, батальонный — полкового командира. Начальник дивизии знал четырех полковых командиров, полковой командир — четырех батальонных и т. д. Союз возглавлялся штабом. В учреждениях штаба насчитывалось до 200 человек. Имелись отделы — формирования и вербовки новых членов, иногородний, оперативный, разведки и контрразведки, террористический... Начальником штаба был полковник Перхуров. Общее руководство штабом и союзом в целом осуществлялось Савинковым. Подсудимый сетует на трудности «работы»:
— При Николае втором, — говорит он, — революционеры должны были опасаться только полиции. При большевиках мы были окружены со всех сторон.
Наряду с черносотенными монархистами в союзе было немало лиц, именовавших себя «социалистами», — меньшевиков и эсеров.
— Партийная принадлежность была для нас безразлична, — говорит Савинков. — Мы имели право сказать, что у нас нет правых и левых и что мы осуществили «священный союз» во имя любви к отечеству.
Вооруженные выступления против Советской России, убийство руководителей партии и правительства, совершение диверсионных актов — такова была тактика этого «священного союза».
— Я стоял на точке зрения, — показал Савинков, — что если я веду войну, то я веду ее всеми средствами и всеми способами. Наша организация имела в виду всевозможные способы борьбы, вплоть до террористической. Мы считали, что нужно приложить все усилия, чтобы вас свалить. Так что на этот вопрос мой ответ будет совершенно категорическим: в тактическом отношении мы допускали все средства борьбы против вас. Мы имели в виду прежде всего вооруженное восстание, но мы не отказывались и от террористических актов.
Касаясь программы союза, Савинков пояснил, что она в основном сводилась к созыву Учредительного собрания. При этом власть должна была осуществляться своего рода диктатурой.
Председательствующий. Диктатура кого?
Савинков. Это не было указано.
В зале раздается смех. Для всех присутствующих ясно, о чьей диктатуре идет речь. И наигранная наивность подсудимого никого не вводит в заблуждение.
К делу приобщены в качестве вещественных доказательств программа союза и изданные им «обращения к населению». В разделе «Присяга, приносимая при вступлении в члены организации «Народный союз защиты родины и свободы», в частности, говорилось:
«Клянусь и обещаю, не щадя ни сил своих, ни жизни своей, везде и всюду распространять идею «Народного союза защиты родины и свободы»: воодушевлять недовольных и непокорных Советской власти, объединять их в революционные сообщества, разрушать советское управление и уничтожать опоры власти коммунистов, действуя, где можно, открыто с оружием в руках, где нельзя — тайно, хитростью и лукавством...»
Почти все документы, исходящие от имени союза, по признанию Савинкова, были написаны им самим.
Несмотря на строжайшую конспирацию, ВЧК удалось напасть на след союза. Выяснилось, что штаб, действующий под видом больницы, находится в Москве в Молочном переулке. Молниеносно проведенная чекистами операция была успешной.
