Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус
— Мы выйдем в складских помещениях, — произнес командир. — Как только лифт остановится, разносим пульт управления и намертво блокируем двери. На обратном пути воспользуемся служебной лестницей. Внизу не должно оказаться никого, кто смог бы поднять тревогу, это самое главное. Потом направляемся к главному когитатору. Только после того, как разберемся с ним, спускаемся к тюремным камерам: у них механические двери, и каждый участок той зоны, скорее всего, за гермозатвором. Ещё не хватало, чтобы Сестры поймали нас в ловушку.
«И кто знает, что ждёт нас внизу?»
Бойцы кивнули.
— Отрезать участок, потом сделать его нашим, — прокомментировал Святоша. — Как это проворачивали у меня в улье.
Кожа бывшего бандита всегда отливала бледно-зеленым — память о долгих годах, прожитых на синтетической пище в лабиринтах тусклого света и загрязненного воздуха. В угрюмом красноватом сумраке кабины Андус выглядел почти нечеловечески.
Лифт с грохотом остановился, так резко, что бойцы налетели друг на друга. Врезавшись в нагрудник Святоши, Салия тихо выругалась на каком-то талларнском диалекте.
— Не зевать, — предупредил Вон и нажал кнопку возле двери.
Загрохотав, створки разъехались, и бойцы резко выставили лазганы в проем. Затем, не говоря не слова, они быстро рассредоточились по залу, перекрыв все сектора. Таша, разбив прикладом пульт управления, бегом присоединилась к отряду.
Помещение оказалось большим, с высоким потолком, и скорее функциональным, нежели благочестивым. Металлические стены выглядели потертыми и маслянистыми; с потолка свисали четыре крупных контейнера, каждый втрое выше Лукана. Только мерцающее голоизображение в алькове наводило на возвышенные мысли: на нём святая, которую Вон не опознал, благословляла зрителя силовым мечом в поднятой руке.
Бойцы крались по залу, обходя контейнеры. Несомненно, там хранилось зерно или что-то вроде, ведь даже праведникам нужно питаться. Голографическая святая, управляемая зацикленной программой, раз за разом наделяла спешивших мимо бойцов Лукана благословлением, будто пыталась о чем-то предупредить их жестами.
Когда они добрались до двери у дальней стены, командир услышал чьи-то шаги. Быстро сжав руку в кулак, Вон дал сигнал отряду, и бойцы быстро встали по двое с обеих сторон у входа. Затем Лукан взглянул на Ницина, и тот, очень тихо присев, отложил плазмаган и вытащил нож. Звонкие шаги по металлическому полу зазвучали громче, а затем кто-то вошёл в зал.
"Кем-то" оказалась девушка лет семнадцати, одетая в рясу с широкими рукавами, похожую на спецовку сельхозработника. Сестра не надевала капюшон и практично закатывала рукава, прикалывая их, чтобы держались. Проходя мимо бойцов, она бормотала себе под нос, словно пытаясь что-то вспомнить.
Лукану девушка показалась совсем уж молоденькой — но тут он понял, что дело не в возрасте, а в том, что Сестра отнюдь не выглядела крепкой и сильной. Посмотрев налево, командир увидел, что Ницин не шевельнулся.
С другой стороны проема вопросительно махнул рукой Святоша. Перехватив взгляд Вона, Салия подняла бровь, будто говоря: «Ну, и что теперь?»
Андус вытащил нож, но Лукан, подняв лазган, двумя длинными шагами приблизился к послушнице и ударил её прикладом по голове.
Выдохнув тихонькое «Уфф!», девушка рухнула, будто срезанное с виселицы тело.
— Следите за дверью, — приказал Вон. Присев, он положил ладонь на голову послушницы. Пролилось немного крови, но обошлось без серьезной раны, и Лукан с удивлением понял, что испытывает глубокое облегчение. Поднявшись, командир увидел, что на него смотрит Ницин.
— В отключке, — сообщил Вон, и пожилой боец, кивнув, убрал клинок в ножны.
— Ты дал слабину, дедуля, — тихо сказал ему Святоша. — Сначала даешь слабину, потом становишься медленным. Сделавшись медленным, становишься мертвым. Запомни это.
Ницин отступил на шаг. Лукан знал, что у него где-то есть семья — Харсек вытащил их всех из одного концлагеря, после чего старый солдат оказался вечным должником инквизитора.
— Таша? — произнес командир.
— Сэр?
— Завяжи ей рот и оттащи в тень. Давай, шевелись!
Салия, выглядевшая немногим старше девушки на полу, вытащила из вещмешка пару подходящих бечевок. Пока Ницин помогал ей перетаскивать послушницу, Вон достал из кармана ту самую карту.
— Слабак, — повторил Святоша, когда Таша и пожилой боец уложили девушку.
— Если захочу услышать твое мнение, дам тебе знать, — ответил Ницин. — Всё, пошли.
Спустившись из кладовой, они обнаружили когитатор в чем-то вроде маленькой часовенки. Святые и мученики свысока взирали со стен, как будто подначивая машину предать их — не было большой любви между Сестрами Битвы и техножрецами Адептус Механикус, символ которых, шестерня-и-череп, выступал над контрольной панелью.
— Знаешь, как заставить его работать на нас? — спросил Лукан.
Ницин улыбнулся и подошел к пульту управления, коснувшись по пути хохолком седых волос висячего канделябра. Положив вещмешок, заместитель командира извлек оттуда небольшой переносной терминал, обернутый в красную кожу наподобие старой книги.
— Инфоджинн, — пояснил Ницин и похлопал по терминалу. — Один из лучших в распоряжении Харсека, несомненно.
Вставив кабели в соответствующие порты, он прошептал короткую молитву.
— И я кое-что добавил от себя, уж простите мое неполное доверие начальству. Так, теперь подождем сопряжения машинных духов…
Отойдя в сторону, Вон обратил внимание на дверь часовни. Ницин знал свое дело, ведь именно глубокие изыскания в древней еретехнике и довели его до тюремной колонии. Это не считая того, что он начал распространять среди подчиненных идеи свободомыслия, почерпнутые в древних запретных текстах. Но такими устройствами старик владел отлично, и вскоре должен был взять под контроль всё…
В комнате над ними завыла сирена. Три пары глаз мгновенно уставились в потолок.
— Трон! — выразился Святоша. Тревожный вой всё продолжался и ровно накатывал на них, будто взрывная волна.
Таша проверила настройки лазгана.
— Плохо дело.
— Это не из-за меня! — крикнул через плечо Ницин. — Соединение пока в процессе, мне нужно ещё немного времени.
— У тебя его нет! — огрызнулся в ответ Лукан.
«Они знают, что мы здесь. Наверное, засекли транспортник или как-то обнаружили нас. Может, в лифте было что-то установлено».
Сирена продолжала реветь, приглушенно, но яростно, словно в комнате над ними бесновалось какое-то чудовище.
— Готово! — объявил пожилой боец. — Терминал запирает все аварийные выходы, вырубает основное энергопитание оборонительных лазеров и посылает сообщение о пожаре в общежитии. Это должно сбить их с толку.
— Вот так, — добавил он, убирая устройство. — Гермозатвор к тюремным камерам открыт.
Затем Ницин снова поднял плазмаган; если вой сирены и беспокоил старого солдата, он не подавал виду.
Вон кивнул.
— Пошли, вытащим нашу девчонку.
Бойцы бегом преодолели два пролета пожарной лестницы. Как только Лукан завернул в коридор, из-за подпорки выглянула Сестра Битвы с болтером в руке и открыла огонь.
Командир бросился на пол, и стену за его спиной раскололи взорвавшиеся заряды. Вокруг разлетелись крупные обломки скалобетона. Выстрелив, Вон попал женщине в плечо и увидел, как луч рикошетит от полированного доспеха. Позади него что-то взвыло, шар перегретой плазмы прожёг Сестру насквозь, и она рухнула замертво — даже самая искренняя вера оказалась бы бессильна против такой раны.
Из узкого окна в коридор струилась полоска солнечного света. Подойдя к нему, Лукан наклонил голову и увидел маленькие темные фигурки, выбегающие из зданий выше по гребню. Похоже, отряд атаковал Сестер во время утреннего молебна, поскольку большинство из них оказались под куполом дома собраний в дальнем конце комплекса.
— Воспользуемся подземными переходами, — произнес командир.
«Самоубийство, конечно, — добавил он про себя, — но всё же лучше, чем идти поверху». При этом Вону представились узкие тропки на склоне горы, соскользнувшая нога и долгое падение в пропасть; он решил, что предпочтет болт-заряд в грудь полёту в бездну.
Бойцы плотной группой вбежали в ещё одну кладовую, и кто-то огромный неуклюже шагнул к ним из теней, подняв металлические руки. Лукан трижды выстрелил ему в грудь и лишь затем, когда противник свалился, понял, что это был всего лишь сервитор-чернорабочий. Отряд двинулся дальше, оставив его лежать на спине, сломанного, но всё ещё шевелящегося. Ноги сервитора по-прежнему «шагали» в воздухе, как у упавшей заводной игрушки, а бескровное лицо поворачивалось из стороны в сторону.
Остановившись, командир заглянул за угол. Там обнаружился вырезанный в скале сводчатый коридор, высотой в два его роста и как будто уходивший в бесконечность.
