Роберт Ладлэм - Завет Холкрофта
— Да. Он убил много людей. Холкрофт обратился к израильтянину:
— Мать написала, что ты расскажешь мне про ложь.
— Пусть это лучше сделает Хелден. Мне многое известно, но она знает все.
— Из-за этого ты ездила в Лондон? — спросил Ноэль.
— Из-за этого я уехала из Парижа, — ответила она. — Но не в Лондон, а в небольшую деревушку на берегу Невшательского озера.
И она рассказала ему о Вернере Герхарде, о «Вольфшанце», о двух сторонах одной монеты. Она постаралась припомнить все подробности, которые сама узнала от последнего из «Нахрихтендинст».
Когда Хелден закончила свой рассказ, Холкрофт встал со стула.
— Итак, все это время я был подсадной уткой. Марионеткой в руках другой «Вольфшанце».
— Ты — тайный код, открывающий сейфы «детей Солнца», — сказал Бен Гадиз. — Ты был тем связующим звеном, которое приводило в действие всю машину и заставляло законы работать на них. Не могут же такие гигантские деньги упасть с неба. Их появление должно было иметь легальные обоснования, иначе их могли просто конфисковать. А «Вольфшанце» не хотела идти на такой риск. Это было гениальное мошенничество.
Ноэль уставился в стену. Он стоял лицом к стене, смотрел на блеклые обои с едва заметным узором: концентрические круги образовывали сложный рисунок. Из-за слабого освещения или, может быть, из-за пелены на глазах ему показалось, что эти круги бешено вращаются, то исчезая, то вновь возникая на обойной бумаге. Круги. Круги лжи. И ни одной прямой линии. Ни одной прямой правды. Только круги. Только ложь. Обман.
Он услышал свой сдавленный крик и понял, что яростно барабанит кулаками по этим нарисованным кругам, желая их уничтожить, разорвать, стереть.
Он почувствовал прикосновение чьих-то рук. Родное прикосновение.
К нему воззвал страдающий человек.И этот человек тоже был обманом!
Где он? Что совершил?
Его глаза наполнились слезами — он понял это, потому что круги на стене вдруг расползлись и превратились в бесформенный клубок кривых линий. Хелден обняла его, повернула к себе и нежными пальцами стала смахивать слезы с его щек.
— Любимый! Единственный мой...
— Я... его... убью! — снова и снова повторял он с неколебимой решимостью в голосе.
— Да, убьешь! — ответил ему голос, гулко прозвучав в мозгу Холкрофта. Голос принадлежал Бен Гадизу, который отстранил Хелден, развернул к себе Холкрофта и прижал его к стене. — Ты убьешь!
Ноэль напряг воспаленные глаза и тщетно пытался унять дрожь в теле.
— Ты не хотел, чтобы я смотрел на нее.
— Да, я понял, что ничего не смогу с тобой сделать, — тихо ответил Яков. — Я это понял, когда ты ринулся к дому. Уж на что я прошел такую подготовку, какой никому и не снилось, но в тебе таится какая-то нечеловеческая сила. Не знаю, надо ли мне сейчас это говорить, но я благодарю Бога, что ты не мой враг.
— Что-то я тебя не понимаю.
— Я даю тебе возможность осуществить вариант Хар-Шхаалаф. Это потребует невероятной дисциплины и самоотдачи, но ты на это способен. Я тебе скажу откровенно: я бы не смог это осуществить, но ты, возможно, сможешь.
— Что именно?
— Ты должен появиться на встрече в банке. Вместе с убийцами твоей матери, вместе с человеком, который приказал убить Хелден, убить Ричарда Холкрофта. Ты будешь с ним. Будешь с ними. Ты подпишешь бумаги.
— Ты с ума сошел! Ты сошел с ума!
— Нет! Мы изучили законодательство. Тебе надо подписать документ, размораживающий счет. Согласно этому документу в случае твоей смерти все права распоряжаться деньгами переходят к твоим сонаследникам. Подписывая эти бумаги, ты подпишешь смертный приговор. Подпиши бумаги! Это будет смертным приговором — не тебе, а им!
Ноэль смотрел в темные глаза Якова. Он опять увидел в его взгляде правду. Никто не проронил ни звука. И постепенно Холкрофт начал обретать утраченное чувство реальности. Бен Гадиз отпустил его. Все встало на свои места.
— Они будут меня искать, — сказал Ноэль. — Они думают, что я пошел в номер к фон Тибольту.
— Ты был там. Нитки с двери сорваны. Ты увидел, что там никого нет, и ушел.
— Куда? Они же спросят.
— Ты ориентируешься в городе?
— Плохо.
— Значит, ты брал такси. Ты катался вдоль озера, гулял по пирсам, набережным, расспрашивал о матери. Это вполне правдоподобно: они ведь считают, что ты в панике.
— Уже почти половина восьмого, — сказал Ноэль. — Осталось полтора часа. Я вернусь в отель, увидимся после встречи в банке.
— Где? — спросил Яков.
— Снимите номер в «Эксельсиоре», запишитесь как супруги. Приезжайте туда после половины десятого, но до полудня. Я в четыреста одиннадцатом номере.
Он стоял перед дверью апартаментов фон Тибольта. Было три минуты девятого. Он слышал злобные голоса за дверью. В любом разговоре голос фон Тибольта звучал громче остальных: он говорил издевательским тоном, едва не срываясь на оскорбления.
Холкрофт глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться: его так и подмывало дать волю инстинктам, бушующей в нем ярости. Но он должен прямо смотреть в глаза человеку, который убил его мать, убил его отца. Смотреть ему в глаза и ничем не выдать своих чувств.
Он постучал. Слава Богу, рука не дрожит.
Дверь распахнулась, и он впился глазами в лицо светловолосого убийцы. Убийцы его матери и его отца.
— Ноэль! Где же ты пропадаешь? Мы тебя ищем повсюду!
— Я вас тоже искал, — сказал Холкрофт усталым голосом: изобразить усталость оказалось легче, чем подавить ярость. — Я целую ночь разыскивал ее. Но так и не нашел. Вряд ли она вообще приехала сюда.
— Мы будем продолжать поиски, — сказал фон Тибольт. — Хочешь кофе? Скоро отправляемся в банк. И на этом все кончится.
— Это точно. На этом все кончится, — повторил Ноэль.
Все трое сидели за длинным столом в конференц-зале банка. Холкрофт в центре, Кесслер слева, фон Тибольт справа. Напротив сидели два директора «Ла Гран банк де Женев».
Перед каждым лежала аккуратная стопка документов, совершенно аутентичных и разложенных строго по порядку. Они внимательно читали строчки, переворачивали листы. Потребовался почти час, чтобы полностью огласить содержание драгоценных бумаг.
Осталось ознакомиться еще с двумя документами, помещенными в папки с синей каймой. Заговорил директор, сидящий слева:
— Я не сомневаюсь, вам известно, что, учитывая размеры вклада и условий его размораживания, оговоренных в договоре, «Ла Гран банк де Женев» не в состоянии взять на себя юридическую ответственность за использование этих средств. После того как счет будет разморожен, он полностью выходит из-под нашего контроля. Настоящий документ определяет эту ответственность. Ответственность возлагается в равной степени на всех троих сонаследников. Поэтому закон требует: вы должны дать согласие на то, что все права по распоряжению этим вкладом в случае вашей преждевременной кончины переходят к вашим сонаследникам. Эти права, впрочем, не распространяются на принадлежащую вам недвижимость: в случае вашей смерти она поступит в распоряжение ваших имущественных наследников. — Директор надел очки. — Пожалуйста, прочитайте внимательно лежащие перед вами документы, чтобы удостовериться, что все в них соответствует изложенному мной, и поставьте каждый свои подписи на титульном листе. Затем обменяйтесь этими папками, чтобы на всех трех листах стояли три ваши подписи.
Документы прочитаны, подписи поставлены. Начался обмен документами. Протягивая свою папку Кесслеру, Ноэль как бы невзначай заметил:
— Кстати, забыл у тебя спросить, Эрих. Где твой брат? Мне казалось, он собирался приехать в Женеву.
— А из-за всей этой кутерьмы я забыл тебе сказать, — ответил, улыбаясь, Кесслер. — Ганс задержался в Мюнхене. Но мы увидимся в Цюрихе.
— В Цюрихе?
Кесслер бросил взгляд на фон Тибольта.
— Да, в Цюрихе. Мы запланировали поездку туда в понедельник утром.
Ноэль с удивлением повернулся к блондину:
— Ты мне об этом ничего не говорил.
— У нас просто не было времени. В понедельник тебе будет удобно?
— Не знаю, может быть, я что-то узнаю о ней.
— О ком?
— Да о матери. Или же о Хелден. Она должна мне позвонить.
— А, ну конечно. Не сомневаюсь, что они найдутся. В последней папке лежал краткий документ, который фиксировал формальное размораживание счета. Уже был подготовлен банковский компьютер. Как только все присутствующие подпишут эту бумагу, на клавиатуре компьютера наберут секретный код, вклад будет объявлен снятым со счета, и его переведут в цюрихский банк.
Все расписались. Директор, сидящий справа, снял телефонную трубку.
— Введите следующее сообщение в компьютерный банк данных номер одиннадцать. Готовы? Шесть-один-четыре-четыре-два. Пробел. Восемь-один-ноль-ноль. Пробел. Повторите, пожалуйста. — Директор выслушал и кивнул. — Правильно. Спасибо.
— Все? — спросил у него другой директор.
![Андре-Марсель Адамек - [Самая большая подводная лодка в мире]](/uploads/posts/books/127633/127633.jpg)
