Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус
— Куда мы направимся? — спросил Грогэн.
Краем глаза Ансельм заметил, как правая рука его собеседника тянется к кобуре на бедре, в которую затолкнут хеллган.
— Та дверь, кто обнаружил инквизитор Ансельм — мы открыли её, как вы приказали, — землекоп выглядел возбужденным, словно от него ускользало целое исследование, начало которому было только положено. Ансельм сочувствовал ему. У этого человека была опасная работа, но опасности он встречал повседневно — здесь он был один на один с двумя лучшими инквизиторами Императора, один из которых явно становился всё более воинственным.
Эрмет быстро повел их по туннелям и проходам к месту, где они нашли тело несчастного техножреца.
На этот раз Ансельм не ощущал на себе чьих-то взглядов и был этому рад. Он чувствовал поднимающееся волнение: у них уже появились определенные успехи. Он преуспел, собрав воедино подсказки с тел убитых. Было довольно трудно сделать это, но оно того стоило. Если всё решиться на Бездне, то его уже ничто не остановит. Бездна будет только началом. Он поднимется выше своих братьев. Те, кто встанет у него на пути, будут уничтожены…
Он тряхнул головой, силой заставляя себя вернуться в реальность. Он устал. Он не спал с тех пор, как покинул Атриум два дня назад. После того, как Эрмет покажет им то, к чему ведет их, ему хотелось бы поспать пару часов. Или, по крайней мере, воспользоваться стимуляторами, рискуя получить головную боль.
Комната, где они ранее нашли тело, ничем не изменилась с тех пор, как они забрали труп. Ансельм все также видел разбрызганную кровь и темное пятно там, где в луже собственной крови лежал техножрец. Однако теперь единственная светосфера была заменена на множество дуговых ламп, прекрасно освещающих обстановку. Слева от него был дверной проем, как раз в том месте, где его пальцы нащупали линии в грязном кирпиче. За ним была комната, наполненная ярким светом, который, казалось, одновременно создавал и разгонял тени по стенам. Эрмет встал сбоку от проема и сделал жест рукой, предлагая им войти.
Ансельм неосознанно глубоко вздохнул, и шагнул через порог, Грогэн последовал за ним.
Первым, что он заметил, был Кантор, начитывающий что-то в устройство записи сервитора, который был напичкан аудио-видео аппаратурой, спектрометрами и устройствами для определения влажности и плотности воздуха. Увидев, что пришли инквизиторы, Кантор отослал сервитора прочь. Тот коротко поклонился и вернулся к своей работе. Лицо Кантора светилось, когда он увидел старого друга.
— Если бы ты был членом моей команды, то мне пришлось бы поздравить тебя, — сказал он. — Я бы сказал, ты наткнулся на некое подобие сердца всех наших исследований, разве нет? — и показал широким жестом.
Ансельм в удивлении огляделся. Комната оказалась огромным, большим колонным залом, стволы колонн выглядели, словно гигантские деревья в лесу. Потолок был высоко и светился гневным красным светом, словно был неким пылающим океаном. Потолок освещал зал, и волны света омывали его, создавая игру света и тени, которую, входя, заметил Ансельм. Внезапно до него дошло, что это было — лава, расплавленный камень, бурлящая над ними, проведенная сюда теми, кто создал всё это. Они стояли под озером огня, кипящим над головами.
Перед ними высились двойные двери почти двадцатиметровой высоты, каждая створка была почти шесть метров шириной. По виду сделаны они были из кованной меди или, возможно, бронзы — в них смутно отражалось зарево потолка. Вокруг дверей были вырезаны огромные иероглифы на незнакомом им языке. Глифы были по большей части изображениями, с линиями и кругами, накладывающимися друг на друга. Невзирая на то, что он не мог их прочесть, они не выглядели чуждыми, и он расслабился.
Он заметил других техножрецов, некоторые направляли сервиторов, которые таскали огромные ящики с инструментами, тянули провода, надрывались под непомерным весом. Другие делали пометки в инфопланшетах, третьи пытались разобраться в иероглифах. Он видел, как один из них приблизился к медным дверям, и коснулся их протянутой рукой.
И тут же возник пронзительный гул и насыщенно-красный луч света вырвался из отверстия над дверьми и сфокусировался на техножреце. Сияние, исходящее от потолка, моментально потемнело, словно кто-то бросил чернильницу в емкость с яркой жидкостью. Техножрец корчился в луче света, открыв рот в безмолвном крике. Свет исчез и человек упал, словно кукла с обрезанными нитями, как однажды это видел Ансельм на Дарсии. Грогэн подбежал к жрецу и ткнул его носком ботинка. Никакой реакции. Он опустился на колени, прижал пальцы к шее и объявил:
— Мертв!
И повысив голос, обратился ко всем в зале:
— Я требую, чтобы никто не касался этой двери. Эти глифы должны быть прочитаны и расшифрованы, результаты предоставить мне в течение часа. Ансельм, нам надо поговорить. Один на один. Опечатать это место!
Последние слова предназначались Эрмету.
Кантор в ярости к нему обернулся:
— Инквизитор! Это место находиться под юрисдикцией Адептус Механикус. Мы можем многое постичь, изучая надписи и конструкции. Вы не можете приказать такое. Мы не можем терять время.
Грогэн был непреклонен.
— Техножрец, под страхом смерти я приказываю тотчас покинуть это место. И это касается всех.
Развернувшись на пятках, он покинул помещение.
Ансельм сидел за столом напротив Грогэна в небольшой комнатке. Старший инквизитор едва сдерживал гнев. Ансельм знал этот взгляд. Это означало, что Грогэн почувствовал миазмы порчи и точно знал, что будет делать с этим. Это также означало, что альтернативы этому не будет.
— Я приказываю немедленную эвакуацию Бездны и затребую поддержки команды зачистки Астартес. Я хочу, чтобы взвод Терминаторов прочесал это место, и даже если они ничего не найдут, я порекомендую Экстерминатус. Бездна — угроза Империуму. Империум это город, построенный за высокими стенами, и неизвестно что находиться за их пределами. Наша работа и заключается в том, чтобы защищать эти стены и то, что они ограждают, чтобы то ни стоило. Если здесь есть присутствие Хаоса, то я запечатаю это место. Прискорбно, но необходимо — я вынужден потребовать, чтобы присутствие эксплораторов тут было сведено к минимуму и всё подвергнуто тщательной проверке.
Ансельм отлично знал, что это означает. Он и раньше присутствовал при расследованиях Грогэна, в бытность его учеником. Это означало смерть для сознавшихся и пытки для тех, кто еще не сознался. Пока не сознался. Но, в конце концов, все признавали свою вину.
— Грогэн, мы должны продолжить расследование. Если здесь есть проявления Хаоса, мы должны понять его суть, но надо вырвать сердце, а не уничтожать тело только для того, чтобы добраться до опухоли. Здесь есть какое-то невообразимое зло, но будет много лучше, если мы изучим то, что есть на планете. Ты слышал Кантора — археотехи нашли нечто неизмеримое, возможно СШК, то, о чем Адептус Механикус могут лишь мечтать. Вы не можете просто взять и уничтожить всё, ради чего эти люди работали и умирали, просто потому, что мы начали понимать то, что здесь произошло.
— Это из-за слабости, Ансельм. Всё, что не соответствует законам Империума — ересь, исключений не бывает. Я удивлен, что ты не запомнил это после того, что случилось на Танталусе. А случилось это из-за твоей слабости.
Ансельм заглянул в темные глаза Грогэна. Его голос задрожал от гнева:
— Я не проявил слабость, Грогэн, и вы это отлично знаете. Проявление сдержанности — это не слабость. То, что вы сделали на Танталусе, было из ряда вон и абсолютно не требовалось. Уничтожение планеты из-за одного взбунтовавшегося города — ваш типичный подход к проблеме.
В загадочных глазах старшего инквизитора невозможно было ничего прочесть.
— Мне почему-то вспомнилось, Ансельм, что ты отвечал за подавление мятежа. И ты в этом не преуспел. Я сделал то, что сделал лишь потому, что мятеж угрожал стабильности всей звездной системы.
Ансельм постарался успокоиться. Не было смысла сердить Грогэна. Небрежные манеры еще ни разу не подводили, и Ансельм знал по собственному опыту, что если он сорвется, то проиграет. Он глубоко вздохнул и, когда вновь заговорил, его голос был спокоен:
— Могу я напомнить вам, Грогэн, что я провел на Танталусе всего четыре дня прежде, чем ваши агенты вытащили меня оттуда. Конечно я не смог подавить восстание: у меня едва хватило времени обосноваться.
— Танталус был в твоей юрисдикции. Мятеж должен был быть подавлен. Незамедлительно. Дипломатия хороша лишь, когда противники находятся по разные стороны стола. И только. Это инструмент для слабаков, имперских послов. А Инквизиция — это не инструмент, это сама сила. Я уверен, что ты этого не забыл, — Грогэн глубоко вздохнул.
Губы Ансельма тронула легкая улыбка.
