Федор Раззаков - Шакалы из Лэнгли
– Этот человек ростом и элементами лица походит на нашего клиента, но некоторые статические данные, а также функциональные не совпадают. Исходя из этого…
– Извините, Матвей Георгиевич, за мою дремучесть, что имеется в виду? – перебил гримера генерал.
– Функциональные данные или динамические – это походка человека, осанка, мимика и так далее. Статические данные, они же анатомические, определяют пол человека, его возраст, телосложение, элементы лица и так далее. Так вот у этого человека телосложение подкачало. У вашего клиента спортивное тело, а этот человек сутулый, полноватый, видимо, большой поклонник «Макдоналдсов». Значит, двигаться должен иначе, динамика другая.
– Но походку можно перенять.
– Вы правы, функциональные признаки внешности могут быть легко изменены, но совсем изменить их невозможно: они так же устойчивы, как и неповторимы. Другое дело, отличить их может только специалист.
– Хорошо, что вы об этом вспомнили. У меня к вам предложение, Матвей Георгиевич, помочь нам сегодня с задержанием этого человека, – и Кондратьев вновь указал на фотографию Вишнева.
– Увы, но сегодня никак не получается: через три часа улетаю в Ленинград.
– Отменить поездку не получится?
– Нет, еду на похороны – единственная тетушка отошла в мир иной.
– Соболезную. А почему Санкт-Петербург для вас по-прежнему Ленинград?
– Потому что родился я именно в Ленинграде и родня моя погибла в ленинградскую блокаду, а не в санкт-петербургскую.
– Тогда, может быть, кого-нибудь посоветуете взамен себя?
– Это – пожалуйста. Например, Игорь Андреевич Лобоцкий – прекрасный специалист. Но что конкретно от него потребуется?
– Мы поставили возле входа в американское посольство временный пропускной пункт, с помощью которого пытаемся не допустить выхода перебежчика на свободу. На этом КП и посадим вашего специалиста, чтобы он смог визуально отличить нормального человека от загримированного.
– А много ли у Лобоцкого будет времени? Я это говорю, потому что время на освидетельствование вашего клиента должно быть как можно большим. Все-таки, как я понял, гримировать его тоже будет профессионал, и у него для этого будет максимально возможное время. У нашего специалиста оно будет?
– Думаю, что нет.
– Тогда задача усложняется, – покачал головой Корзун. – Дело в том, что противная сторона будет работать на славу. Чтобы такую работу разоблачить, мало одного лишь визуального контакта, нужен контакт тактильный, то есть пощупать надо. Например, подергать за пастиж.
– Извините, за что?
– За наклеенные усы, бороду или парик.
– Кто же нам даст пощупать иностранных подданных?
– Об этом и речь. В таком случае полного успеха гарантировать нельзя. Сегодняшние технологии позволяют использовать такие средства, которые могут скрыть на лице человека даже такие сильные дефекты, как родинки, бородавки и большие фибромы, причем даже опытный гример этого не заметит. Короче, наука в этой области шагнула сильно вперед. В мою бытность гримером на «Мосфильме» такого, например, не было.
– А что было? – поинтересовался Кондратьев.
– Кустарное производство, – улыбнулся Корзун. – Помните знаменитый сериал про цыгана Будулая? Чтобы сделать ему седину, приходилось тональный крем белого цвета смешивать с бензином и этим красить волосы. Бензин испарялся, а на волосах оставался белый налет, похожий на седину. А чтобы сделать волосы черными, приходилось обжигать обыкновенную пробку от бутылки и этим веществом красить волосы. Вечером все это приходилось смывать, поскольку пачкалась не только одежда, но и постель, на которую ложился артист. Заметьте, что это было совсем недавно, какие-то три десятка лет назад.
– Но кино-то в итоге получилось потрясающее, – засмеялся Кондратьев. – А сегодня техника грима достигла небывалых ранее высот, а кино измельчало, по большому счету смотреть нечего.
– Здесь я с вами полностью согласен, – и по лицу гримера впервые за это время пробежала улыбка.
– Но вернемся к нашим баранам, а точнее вот к этому, – и Кондратьев взял со стола фотографию Флиндерса. – Итак, ваш вывод по нему отрицательный?
– Мой вывод двоякий: лицом это наш клиент, а вот фигура подкачала.
– Но фигуру можно искусственно изменить, например вставить под одежду специальные прокладки?
– Или накладной живот, сейчас такие наловчились делать – не отличишь от настоящего. Однако есть риск разоблачения в аэропорту, а этот «баран», как вы выразились, кордон в аэропорту благополучно миновал.
– Может, просто повезло?
– Согласен, но риск-то такой изначально был. Получается, цэрэушники закрыли на него глаза, понадеявшись на авось? А если бы в аэропорту не «покатило»? Срыв всей операции?
– Это вы так рассуждаете, поскольку привыкли мыслить рационально. А если в ЦРУ операцией руководит авантюрист, любитель нетрадиционных подходов? В таком случае, накладной живот – самое подходящее для него средство сбить нас с толку. К тому же наш авантюрист мог пойти и от другого: послать сюда этого пузатика, а накладной живот нацепит на себя перебежчик.
– Но риск разоблачения в аэропорту все равно остается.
– Опять вы мыслите рационально, – рассмеялся Кондратьев.
– Таким уж родился, – развел руками Корзун. – Короче, мое мнение вы знаете. Какое примите решение?
Генерал ответил не сразу. Сначала перебрал одну за другой фотографии трех американцев, которые держал в руках, потом перевел взгляд на фото Моргана-Флиндерса. После чего заключил:
– Оставим этого «барана» в списке подозреваемых на последнем месте. А первыми пойдут вот эти трое.
Отобранные Корзуном фотографии Кондратьев и принес директору ФСБ, достав их из своей кожаной папки. Взглянув на изображенных на них мужчин, директор спросил:
– Какой из них Саммерс?
– Тот, что на первом фото, с усиками.
– Из него можно сделать Вишнева? – удивился директор.
– Опытный гример может сделать из него даже нас с вами.
Пожав плечами, хозяин кабинета внимательно просмотрел остальные фотографии. Затем задал новый вопрос:
– Итак, по этим людям у нас пока нет никаких результатов?
– Совершенно верно, но люди трудятся. Думаю, часа через два-три они представят нам свои подробные отчеты, которые мы незамедлительно вам перешлем.
– Но если ваша версия верна, то когда Вишнев сможет предпринять попытку выбраться за пределы посольства?
– Полагаю, уже сегодня, после окончания светского раута. Поэтому мы с Глебом Сергеевичем и хотим попросить вас облегчить нашим людям задачу – добиться разрешения установить на пропускном пункте у входа в посольство дактилоскопическую аппаратуру.
– Вы в своем уме, Федор Иванович? – в голосе директора сквозило не столько удивление, сколько негодование. – Мы и так ходим по лезвию ножа, спровоцировав международный скандал. Американцы чуть ли не ежечасно бомбардируют наш МИД нотами протеста, требуя снять блокаду с их посольства. В итоге мы пошли им навстречу – смягчили блокаду, согласившись на «фэйер плэй». Теперь их автомобили не досматриваются. Как вдруг появляетесь вы со своим предложением вновь закрутить гайки – дактилоскопировать всех людей, входящих и выходящих из американского посольства?
– Мы предлагаем такой вариант исходя из того, что Вишнев нужен нам до зарезу. Причем не только нам, но и Старой площади вместе со Смоленской-Сенной. А раз так, значит, надо использовать любые возможности для его поимки. Пусть для этого придется дактилоскопировать даже всех людей, проходящих мимо американского посольства.
– Никто не спорит с тем, что Вишнева кровь из носу надо непременно схватить, – в попытке унять свое раздражение, директор поднялся из-за стола и подошел к окну, выходящему на Лубянскую площадь. – Но никто не позволит нам превышать свои полномочия, способствуя дальнейшей раскрутке этого скандала. Мне уже было заявлено, что побег Вишнева лежит целиком на нашей чекистской совести, поэтому выбираться из этого дерьма мы должны самостоятельно. Так что забудьте про дактилоскопию, Федор Иванович, и обходитесь теми средствами и возможностями, которые есть под рукой.
Сказав это, директор замолчал, уставившись в окно. Затем уже более спокойным тоном спросил:
– Что с ящиком в Шереметьево, с ним что-нибудь происходит?
– По-прежнему стоит без движения, – сообщил Жмых. – Причем как внешнего, так и внутреннего – нашим спецам так и не удалось подобраться к нему и прозвонить на предмет возможного нахождения там человека.
– Почему?
– Возле ящика постоянно находятся двое сотрудников американского посольства. Здоровые такие «шкафы» из числа морских пехотинцев. Ящик стерегут аки цепные псы.
– Сколько таможня может его мурыжить?
– Еще на пару дней ее возможностей хватит. Хотя американцы давят и грозят международным скандалом, если к завтрашнему дню мы не выпустим их вализу в Штаты.
