Парижский антиквар. Сделаем это по-голландски - Другов Александр

Итак, цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи. Кажется, так говорил в свое время один из наших руководителей государства. Толи мне повезло, тол и я действительно на редкость умен. И еще Джой помогла. Безусловно, львиную долю проблем для мужчин изобретают именно женщины. Но так ведь и кто, кроме них, поможет?

Осталось решить, как подобраться к этому институту. Ясно одно: прежде всего следует пошарить по их компьютерной сети. Набор маленьких хитростей, которым меня обучили в Москве, должен помочь в этом.

Но копаться в чужих секретах желательно подальше от посторонних глаз, и потому теперь мне особенно остро нужна квартира. Сегодня на семинаре обойдутся без меня: после двух дней поисков удается найти подходящий адрес.

И я направляюсь к выходу мимо стеклянной двери, ведущей в крошечный задний дворик гостиницы. Там стоят пластиковые баки с заправленными в них мешками для мусора и садовый инвентарь. Дворик выстлан бетонными плитами, из него узкий ход между домами ведет на улицу.

Здесь обычно хозяйничает длинный седой старик, которому далеко за семьдесят. Он выносит мешки с мусором, благо что весят они немного, и ухаживает за небольшим садиком, который находится с другой стороны здания и где растет мой приятель клен. Я как-то разговорился со стариком, и он рассказал, что как участник Сопротивления имеет льготы и поэтому может еще работать, не уходя на пенсию.

Однако сегодня во дворе возится невысокий тощий парень в зеленом комбинезоне и кепке, из-под которой торчат большие бледные уши. Он ворочает баки для мусора и что-то мурлычет себе под нос.

Развернувшись, подхожу к Марии. Она немного оправилась после убийства Эрнесто и перестала жаться при виде меня по темным углам. Сейчас Мария складывает постельное белье для прачечной.

— Мария, а куда делся старик, который ухаживал за садом? Хотел с ним поболтать, а вместо него какой-то молодец во дворе возится.

Сестра-хозяйка распрямляется и недовольно машет рукой.

— Да вот начальство так решило. Взяли и вдруг отправили на пенсию. А на его место этого парня прислали. А он, даром что молодой, все делает еле-еле. Полдня мусор убирает, а после обеда еще приходит в саду работать. А у него всего-то дел на два-три часа.

Мария продолжает ворчать, но я уже иду к выходу. Вот новое дело! Еще один персонаж на сцене. Маловероятно, чтобы мои оппоненты могли устроить его сюда так оперативно. Если появление парня неслучайно, то он скорее всего из полиции. После убийства Эрнесто они могли решить понаблюдать за гостиницей. Точнее, за мной в гостинице.

Это еще не худший вариант. Если все обстоит так, то этот парень опасности для меня не представляет. Скорее, наоборот. Хуже, если оппоненты придумают очередную каверзу и мне потребуется срочно исчезать из этой гостиницы. Вот тогда этот парень действительно может создать массу проблем.

Из газеты узнаю, что на Принц Хендрик-Страат в аренду сдается квартира. Это то, что мне нужно. Дом трехэтажный, в мою квартиру на втором этаже ведет отдельный вход и длинная узкая лестница. Окно выходит во внутренний дворик и слепые стены без окон. К тюремным пейзажам я уже начинаю привыкать, тем более что зрители мне здесь совсем не нужны.

Правда, не получилось с нелюбопытной старушкой-хозяйкой. Владелец дома — бодрый старичок по имени Ханс с оптимистично красным носом и отсутствующим взглядом мутновато-голубых глаз называет цену, и я, не торгуясь, отдаю ему деньги за месяц вперед.

— Я исследователь из России, ученый. Экономист.

Старик медленно кивает.

— Мне нужна тишина, чтобы никто не беспокоил. Работать буду, статьи научные писать.

Кивок.

— Я иногда буду ночевать здесь. Работаю тоже в разное время суток, по настроению. Поэтому входить ко мне не надо. Убираться в комнате я буду сам.

И на это следует молчаливый знак согласия. Я начинаю вспоминать, говорил ли он вообще что-нибудь за время нашего короткого знакомства. Может, мне повезло больше, чем я мог надеяться, и старик ко всему еще и глухонемой? Нет, цену за комнату вроде бы называл он. С хозяином надо установить хотя бы минимальный контакт. Поэтому я предлагаю:

— Может быть, отметим мое новоселье?

Старик впервые смотрит на меня с интересом, живо кивает два раза подряд и, наконец, открывает рот:

— Я знаю здесь неподалеку неплохой кабачок.

Ясно, что платить в кабаке предстоит мне, но чего не сделаешь для успеха дела. Тем более что старик не кажется излишне любопытным. Кроме того, меня устраивает район: он недалеко от гостиницы и состоит из новых домов. Здесь мало магазинов и музеев. Соответственно, меньше и риска встретить знакомых из института. Нужно только подобрать в магазине однотипный с имеющимся замок и сменить личинку в двери, чтобы лишить хозяина возможности совать ко мне нос.

Выпив с ним по кружке нива и получив ключи от уже моей однокомнатной квартиры, я забрасываю туда кое-какие вещи и иду осматривать центр города на случай чрезвычайных ситуаций. Иными словами, надо знать место, где живешь. Карта это одно, а когда придется убегать или, наоборот, следить за кем-нибудь, без предварительной проработки местности можно обрести серьезную головную боль.

Кстати, с этой точки зрения улицы Гааги только кажутся раем для тех, кто любит уединение. Здесь действительно уйма маленьких улочек и тупиков. Но почти нет проходных дворов и сквозных подъездов, поэтому вычислить возможный маршрут объекта в случае необходимости никакого труда не составит. Два-три человека, и ты обложен со всех сторон.

После двухчасовых блужданий вокруг квартиры прихожу к выводу, что я чист перед своей совестью шпиона и могу спокойно зайти в любимый нашей компанией кабачок на Лина Страат, который Билл на английский! манер называет пабом. Кабачок узкий и длинный. В нем умещается не более полдюжины исцарапанных дубовых столиков, которые постоянно заняты, и длинная стойка, за которой неторопливо двигается худощавый хозяин бара. Зовут его Ян. Входящему в это заведение дальний стол не виден: он тонет в плотном сигаретном дыму.

Я вижу кучерявый затылок Лиз и красноватое лицо Билла, который машет мне рукой. За время нашего знакомства я узнал, что мать Билла была Майя (отсюда индейский оттенок его кожи), отец — немцем (отсюда у Билла европейское имя), эмигрировавшим из Германии в начале тридцатых годов. Некоторые детали его рассказа заставляют думать, что отец был немецким евреем, бежавшим от нацистов. Так или иначе, коктейль получился весьма необычным. Добавьте к этому, что образование Билл получил в Англии и некоторое время служил в британской армии. Билл — сочетание индейской невозмутимости, еврейского практицизма и английской добропорядочности, если, конечно, вообще одна нация бывает добропорядочнее другой.

Рядом с Биллом притулился Азат. Билл и Азат на удивление сошлись характерами. Билл умудрен жизнью и исполнен едкого скепсиса, Азат же оказался оптимистом. Ему не больше двадцати пяти, и он смотрит на жизнь с восторгом полугодовалого щенка фокстерьера. Как у многих пакистанцев и бангладешцев, у него развито чувство юмора. От хорошей шутки Азат буквально заходится смехом. Если в этот момент он сидит на недостаточно устойчивом стуле, может запросто упасть. Что однажды и произошло на встрече в Министерстве иностранных дел, приведя чиновника, который рассказывал о внешней политике Голландии, в изумление, а группу — в восторг.

Кто родители Лиз, я пока не понял, а расспрашивать было неудобно. Знаю, что она получила университетское образование, а в Гааге прослушивает уже третий курс лекций подряд. Кроме того, она постоянно борется с полнотой, с чувством юмора у нее тоже все в порядке.

Сейчас вся эта компания мирно сидит в пабе и льет в себя пиво. Вернее, льет Билл, а Лиз не более чем капает. За их столиком есть еще некто — высокий блондин с голубыми глазами, прямым коротким носом и широкими плечами. Скорее всего, голландец. Так и есть. Он протягивает руку и легко улыбается: