Вадим Кожевников - Щит и меч. Книга вторая
— Теперь сдавайтесь!
Спрыгнув с бронеколпака, он залег за ним.
Но это были не просто солдаты, а отборные эсэсовцы. Они попытались вступить в бой, и только четверо добровольно сложили оружие.
Майор, после того кк схватка закончилась, мельком взглянув на часы, сказал Вайсу:
— Ну что же, прошумели. С этой минуты наша операция больше уже не секретная от немцев. Значит, знай держись!
Часть отряда парашютистов занимала оборону вокруг выхода из штольни, другая окапывалась на рубежах в километре от нее. Пять человек, взяв взрывчатку, бросились в туннель вслед за Меховым.
Через минуту они выбежали оттуда. Мехов скомандовал:
— От туннеля — прочь!
Присел поодаль, тяжело дыша.
Мягкий, приглушенный взрыв потряс почву. Из жерла туннеля выбросило клубы пыли, осколки камня.
Натягивая на уши пилотку, Мехов объявил, сияя:
— Порядок! Откупорили. Но теперь для меня начнется самая возня с их сюрпризами. — Предупредил: — Пока фонариком не помигаю, семафор закрыт, отдыхайте спокойненько. — Махнул рукой двум парашютистам, тоже минерам: — Пошли.
Штурмовая группа, которой назначено было пройти в штольню, состояла всего из семи человек. Майор остался на поверхности командовать обороной.
Вайс, ссылаясь на недостаточный армейский опыт, сказал, что пойдет со штурмовой группой. Майор задумался.
— Ну что же, резонно. Только я вам еще радистку придам.
Связь держать надо, а линейщики нужны здесь — нитки тянуть к подразделениям. — Подмигнул: — Золотая девушка.
— То есть? — спросил Вайс.
— Ну, как и вы, в тылу у немцев работала. — Махнул рукой: — Бегите, она вас догонит!
Вайс вместе с Пташеком и молодыми парашютистами пролез сквозь отверстие, проломленное в стене замурованной штольни, где скрылся Мехов с двумя минерами. Освещая путь фонарями, они двигались во мраке — сухом, душном, наполненном вонью мазута и угаром недавнего взрыва.
Они шли по шпалам узкоколейки, и шаги их гулко звучали под сводом туннеля. У спуска в штольню их ждал один из минеров Мехова, сказал:
— Спускаться в клети небезопасно. Вдруг заминирована...
Придется шлепать по ступеням.
Железная ржавая влажная лестница свисала в ствол шахты.
Здесь, у ствола, их нагнала радистка; за плечами у нее на брезентовых ремнях висела рация с тонкой, как удилище, антенной.
— Ах, — сказала радистка, — как неудобно будет спускаться. — И объяснила: — Видите, я же в юбке.
Пустите меня первой, чтобы потом вам не пришлось дожидаться.
— Непредусмотрительно обмундировались.
Наденька — это была она — кивнула Вайсу, словно видела его только вчера. Улыбнулась и стала спускаться, предупредив:
— Пожалуйста, осторожней, не заденьте ногами антенну.
Чем ниже они спускались, тем тяжелее становился воздух, протухший, сырой, казалось, липнущий к коже, как плесень.
Несколько раз прозвучали тугие, гулкие взрывы.
Минер объяснил:
— Товарищ Мехов, видать, новые стенки подрывает. — Вздохнул. — Замуровали людей и много заслонок понаставили, так понимать надо.
Спустились на горизонт, откуда начиналась штольня. Снова послышались взрывы, дохнуло горячим угаром сгоревшей взрывчатки. И вдруг — снова взрыв и потом — звук мягкого падения.
Вайс бежал, согнувшись, и, когда оказался на месте последнего взрыва, он увидел лежащего замертво минера, другой прижимал обе ладони к лицу.
Мехов сидел на полу между ними и озабоченно перетягивал раздробленную левую руку бикфордовым шнуром, один конец которого он держал в зубах.
Наденька опустилась перед ним на колени и раскрыла медицинскую сумку. Мехов, отшатываясь от нее, приказал:
— Ты сначала тех осмотри! Говорил им: тут с фокусом.
Нет, надо же было лезть с кусачками! — Сказал Белову: — Ну вот. Дешево отделался, не башкой, — при себе осталась, как предмет первой необходимости. — Попытался встать, встал, прислонился к стене, увидел мертвого минера, лицо его исказилось, голос дрогнул: — Какого парня потеряли, а? — Шагнул, пошатываясь, к тому, у которого было разбито лицо, спросил: — Глаза целы? Ну, тогда порядок. — Посоветовал: — Щеку ты все-таки поддерживай ладошкой, пока приклеится, а потом — пришьют. — Похвастал: — Меня хирурги здорово обратно составляли: кости на ногах на серебряных шурупах.
Надя перевязала Мехова, сказала:
— Вы замучились, вам надо отдохнуть хоть чуточку.
— После, — покачал головой Мехов, — в госпитале, здесь не те удобства, не то обслуживание. — Опираясь о плечо Нади, тяжело волоча ноги, побрел вперед.
Послышался гул голосов и удары чем-то тяжелым о железо.
Шли еще долго, штольню пересекла решетка, сквозь клетки которой можно было просунуть только руку.
— Товарищи! — закричала первая Наденька. — Товарищи!
Сотни рук просунулись сквозь клетки этой тяжелой стальной решетки. Надя кинулась пожимать их.
Мехов, напрягшись, закричал:
— Ура, товарищи! — И, ослабев, сел на каменное днище штольни. Очнувшись, он прошептал виновато: — Это я не от слабости свалился — от чувств. Ну, от переживания вроде, так надо полагать.
Добрел до решетки, стал осматривать ее, руки людей мешали ему. Потом подозвал Вайса, наклонился, сказал на ухо, потому что люди за решеткой сильно кричали:
— Подорвать можно. Но сначала надо наладить дисциплинку, чтобы все граждане за решеткой удалились, насколько это возможно. И второй момент: кинутся валом наружу, а там, надо полагать, бой. Надо связаться с майором.
Вайс позвал Надю. Отошли подальше от решетки. Надя включила рацию, надела наушники.
— Что передать?
— Нашу обстановку, какую видите. Запросите, как у них.
Спустя некоторое время Надя пожаловалась: слышимость плохая, помехи. Под землей работа рации очень затруднена.
— Но все-таки — что же передают?
— Отдельные слова разобрала: "Горячо... Всех в укрытие... Артиллерия... "
— Так, — сказал Вайс. — Понятно.
Парашютисты пробовали призвать людей к спокойствию, но невозможно было перекричать их.
Вайс спросил Надю:
— А какую-нибудь станцию мощную вы принять можете?
— Мощную — конечно.
— Хорошо бы музыку, — сказал Вайс. — Хорошую. Начнут слушать и смолкнут. Понятно?
— Я попробую.
— Я не уверен, но вдруг... — сказал Вайс.
Спустя некоторое время раздались тихие звуки музыки неизвестно какой радиостанции.
Сначала смолкли те, кто стоял первыми у решетки; потом постепенно затихли все — вся эта гигантская, плотно спрессованная в штольне человеческая масса...
И тогда Белов подошел к решетке и закричал громко, насколько мог:
— Товарищи! Прошу всех спокойно отойти подальше от решетки, лучше всего — в боковые ходы, они, наверное, у вас есть. Для того чтобы разрушить решетку, нужно произвести взрыв. — Спросил: — Вы поняли?
Наверное, каждый человек выговорил очень тихо это слово:
— Да.
Но оно так громко отдалось под сводами, что было подобно ослабленному гулу подземного обвала.
Вайс выждал, пока гул смолкнет, сказал:
— Товарищи, мы уверены, что вы будете вести себя организованно, как подобает советским людям. — Крикнул:
— Старшим остаться у решетки, остальным отступить в укрытие!
Шорох и топот ног. Потом в решетке показалось только пять человеческих рук. Вайус подошел, пожал каждую и повторил то, что надо было выполнить всем этим людям.
Добавил:
— Пожалуйста.
Укрепив, где нужно, заряды, парашютисты подняли обессилевшего Мехова и понесли. Мехов был грузным человеком, а идти приходилось, поднимаясь по отлогому склону, так как штольня была здесь проложена по скошенному горизонту.
Преодолев подъем, они остановились и залегли за составом вагонеток, нагруженных бочками цемента и каменными глыбами, видимо служившими для перемычек, которыми была замурована штольня.
Несколько минут спустя раздался взрыв, и воздушная волна его оказалась такой силы, что состав вагонеток толкнуло назад, упоры слетели с рельсов, и вагонетки, сначала медленно, потом ускоряя ход, покатились вниз по склону, туда, куда сквозь пролом в решетке бросились плотной массой тысячи людей.
Вайс вскочил и побежал рядом с передней вагонеткой, пытаясь подсунуть под ее колеса деревянный башмак, но его с силой отбросило прочь. Тогда Вайс выхватил гранату, сбросил с нее металлическую рубашку, дающую тысячи осколков, повернул ручку и через две секунды швырнул гранату вперед, между рельсов, а сам лег плашмя у стены штольни лицом вниз, прикрывая голову руками.
Взрывом свалило первую вагонетку, остальные наползли на нее, громоздясь грудой железа и камня.
Из накренившейся вагонетки на Вайса посыпались обломки камня. Ладонь, которой он накрывал голову, раздробило одним из таких камней. Вагонетка, кренясь в сторону, грозила опрокинуться на Вайса и раздавить его своей тяжестью.
