Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус
Етсугей ответит на призыв только когда почувствует запах крови и мандрагоры. Даже небольшая неточность в подношениях может вызвать обратный эффект.
Мур взял в руки котел и стал произносить заклинания. Он не должен был здесь находиться, поэтому колдун торопился. В одном месте он чуть было не перепутал слова.
В котле лежали три больших корня мандрагоры, напоминающих раздутые человеческие конечности. Это был очень специфичный ингредиент, способный привлечь внимание многих обитателей варпа. Кровь принадлежала рабу по имени Суфьян, по крайней мере так ему сказали. По всей вероятности раб был уже мертв.
Мур завершил чтение заклинаний и достал осколок кристалла. Существо внутри не шевелилось. Мур бросил кристалл в котел. Предмет плюхнулся в воду и начал медленно опускаться на глубину.
Покидая помост, колдун удовлетворенно кивнул.
Глава 13
Сабтах прошелся по оружейной, выбрасывая устаревшее вооружение. Пинком отшвырнув осадный щит, капитан Хазарет ждал, когда Сабтах начнет говорить. Ему с трудом удавалось скрывать свое раздражение.
— Что ты имеешь в виду под предательством? — наконец спросил капитан.
— Мур слишком многое поставил на кон. Он сделает все, чтобы предотвратить призыв. Это логично, — ответил Сабтах.
Ветеран осторожно наблюдал за реакцией Хазарета. Капитан продолжал расхаживать по подземелью, опрокидывая ящики с вооружением, чтобы утолить свою ярость.
Короткие мечи и кинжалы посыпались на землю. Хазарет задумчиво взглянул на беспорядок, учиненный им, и лишь затем поднял взгляд на Сабтаха.
— Чего он хочет добиться?
Сабтах понимал, что капитан имеет право на любопытство. Хазарет соблюдал нейтралитет. Он не поддерживал ни Мура, ни Сабтаха, ни более мелкие фракции, желавшие заполучить власть. Хазарет был воином и не заботился о таких вещах как политика. Но Сабтах доверял ему. Он знал, что Хазарет превыше всего ставит боеспособность ордена, а предательство Мура значительно подорвет боеготовность Кровавых Горгон. Лишь этот аргумент поможет Сабтаху склонить Хазарета на свою сторону.
— У Мура всегда был покровитель. Сначала это был Абаддон, эдак два столетия назад. Мур пытался убедить Гаммадина заключить союз с Разрушителем. Но Гаммадин не подчинялся никому. Анко всегда хотел власти и большего признания.
Хазарет задумчиво произнес:
— Что не так с властью? Эта война дорого нам обойдется.
— Это будет стоить нам целостности, — продолжил Сабтах. — Может мы и не легион, может у нас и нет владений, но мы — свободны. Мы всегда были свободны. Альянсы с более сильной стороной не пойдут на пользу нашей независимости. Гвардия Смерти, Черный Легион, Ренегаты Неделимого. Будет все то же самое.
Сабтах видел, что Хазарет все еще сомневается.
— Но зачем ему наносить вред Гаутс Бассику? — спросил капитан.
— Потому что его покровитель хочет присвоить Гаутс Бассик себе. Мур просто выполняет свою роль, ослабляя нас изнутри, чтобы его хозяин смог захватить мир с минимальными потерями. Взамен Мур получит от него покровительство. Этот пакт не принесет ордену никакой пользы.
Хазарет молчал. Он что-то увидел среди разбросанного оружия.
— Это он?
Он взял в руки кинжал. Рукоятка оружия была изготовлена из черного дерева, а металл покрыт пылью. Старый в зазубринах меч содержал в себе могущественный дух.
Сабтах захватил это оружие шесть столетий назад, убив агента Ордо Маллеус.
Сначала Сабтах отнесся к оружию как к безделушке. Целых четыре столетия ушло на то, чтобы разобраться в истинной природе кинжала, и за это время оружие покрылось пылью и затерялось в огромном количестве другого вооружения.
— Для этого мы и пришли сюда, — произнес Сабтах.
Он подошел к Хазарету и взял оружие в руки. Винтовки и лазганы задрожали у него под ногами.
— Прекрасное оружие, — отозвался Хазарет.
— Демоническое оружие, — произнес Сабтах, перекидывая кинжал из одной руки в другую. Кинжал вибрировал, когда демон внутри становился раздраженным.
— Ты думаешь, он понадобится нам во время призыва? — спросил Хазарет.
— Я уверен, что Мур начнет действовать во время ритуала. Да, я думаю, что понадобится.
Хазарет схватил с настенной полки боевой молот.
— Тогда первая рота поддержит тебя, Сабтах. Ты был кровником Гаммадина, и я встану под твои знамена.
Сабтах улыбнулся.
— Если со мной что-нибудь случится, Хазарет, ты должен будешь убить Мура. Кровавые Горгоны должны остаться теми, кем мы есть. Мы — ничто без истории и традиций. Не дай Муру развалить орден.
— Я покараю его, — пообещал Хазарет.
— Хорошо, — Сабтах достал из под ногтя небольшого червя.
— Это мой генокод. Он активирует защитные системы корабля и сканеры. Я связан с Гаммадином и все, к чему он имеет доступ, теперь доступно и тебе.
Хазарет принял червя из рук Сабтаха. Существо тут же проникло ему под кожу, словно жало шприца.
— Когда я должен буду это использовать?
— Пока я жив, никогда, — начал Сабтах. Он сделал паузу, а его взгляд посуровел. — Но однажды, я уверен, что сделаешь то, что должен. Никому не говори об этом.
По кораблю разнесся звук сирен, возвещая о наступлении нового цикла. Нового дня.
Глубоко внутри храма Мур и девять его помощников завершали последние песнопения. Ковен окружил огромный алтарь, и из их вокс-динамиков доносилась монотонная молитва. Они терли края серебряных чаш, сопровождая заклинания звуковой энергетикой.
Пентаграммы были нанесены еще утром. Сеть блокирующих многоугольников и внешних барьеров, начерченных мелом.
Несколько внешних печатей, огромные пентаграмные звезды, укрепляющие защиту.
Только тридцать Кровавых Горгон и их слуги образовали круг с алтарем в центре. У каждого было по одному черному коврику. Всего тридцать, по одному на каждого убитого на Гаутс Бассике воина.
Постепенно воздух стал холодным. Чем громче звучали песнопения, тем больше потоки ветра заполняли залу. Ветер гудел, ударяясь о стены.
Песнопение стихло, и ветер словно застыл на месте.
Верхушка залы покрылась влажной изморозью, которая начала распространяться вниз по стене. Ковен колдунов-хирургов продолжал тереть звуковые чаши, выдававшие полиритмические мелодии. Эти звуки фокусировали психическую энергию ковена.
Медленно и торжественно Сабтах ступил на помост. Он был настороже, взгляд метался в поисках угрозы, но его тело при этом было расслаблено. Он повернулся и отсалютовал собравшимся Горгонам, вытянув свой силовой трезубец в их сторону.
Напротив него Мур также ступил на помост. Броня колдуна была отполирована до блеска.
Новые стальные штифты были закреплены поверх грудной пластины и полипов на наплечниках. Черный плащ ниспадал с его плеч, а на боку был закреплен меч, который Сабтах раньше не видел.
Оба были готовы к суду.
Сабтах преклонил колено, и, прошептав молитву богам, бросил крошки горной соли себе за спину. Зерна соли рассыпались по помосту.
— Мы пробуждаем тебя, чтобы правосудие свершилось, — пропел колдун из ковена. Воздух продолжал сгущаться, образуя подобие воронки. В воздухе складывались узоры, словно измерения варпа решили показать свою сущность человеку. Воздух стал настолько холодным, что появился иней.
Мур злорадно смотрел на Сабтаха, словно был уверен в своей победе.
Внутри чаши с подношениями кристалл Мура начал вибрировать под действием энергии варпа. Существо внутри ожило и сразу же атаковало стенки кристалла. Вскоре на поверхности проступили небольшие трещины.
Кристалл раскололся, и из него стала вытекать черная жидкость. Ее было абсурдно много для такого маленького кристалла. Вязкая жидкость начала пузыриться, а затем превратилась в пену. Она заполнила всю чашу, и та раскололась, выплеснув содержимое на белый мрамор.
Кровавые Горгоны, собравшиеся у края помоста, потянулись к болт-пистолетам.
Пробуждение было обычным ритуалом, но такого десантники Хаоса еще не видели. Сабтах поднял взгляд, а Мур припал на одно колено.
Голова колдуна была опущена, а руки бесстрастно уперты в пол. Его пальцы стирали нарисованные пентаграммы.
Сабтах резко встал. Он открыл рот, чтобы прокричать предупреждение. Мур взглянул на него и улыбнулся.
Что-то было не так, но все заметили это слишком поздно.
Реальность начала искривляться. Стены храма покрылись влагой и начали отслаиваться. Пол и потолок изогнулись под углом, неподвластным для человеческого восприятия. Три измерения материальной матрицы стали распадаться, когда дыра в варп начала расширяться.
А затем мир накрыла тьма.
Етсугей пробудился. Его куклы снова умоляли его предстать перед ними. Варп ожил. Открывающийся разлом был за гранью понимания о времени и пространстве. Демон пробуждался. Но здесь было что-то еще — злобное, сильное и смердящее. Етсугей знал, что это. Он стал извиваться и попытался скрыться в самых темных местах в варпе. Присутствие существа было колоссальным, даже для него. Демон проигнорировал призыв Горгон и попытался сбежать.
