Крэйг Томас - Схватка с кобрами
– Что там, Пракеш... в чем дело?
Пракеш, улыбаясь, обернулся.
– Свершилось, В.К. Старый козел Чопри... умер. Я прямо из больницы.
Какое-то время не находилось слов. Он молча окинул взглядом виднеющиеся позади бассейна колонны, поддерживающие огромный купол Ротонды, и уходящий в темноту город. Шумно дышал, будто пытаясь исторгнуть застрявшие в горле слова. Город светился огнями. Бессильной, как у старика, рукой, взял брата за рукав.
– Кто... кому известно? Кто еще знает?
– Вдова, дети. Я поспешил сюда. Тебе выгодно сообщить президенту.
Шармар посмотрел на закрытую дверь зала заседаний.
– А как?..
– Сначала президенту – немедленно, В.К. – Он потащил Шармара к заваленному бумагами столу, чуть ли не силой сунул ему телефонную трубку и сам набрал номер. – Попечальнее, В.К... сдержанно, серьезно.
Пракеш вернулся к окну и, склонив голову набок, точно любопытная птица, стал слушать. В.К. молча ждал, потом заговорил, очевидно, с Намалом Сингхом. Пракеш улыбнулся. Его братец был действительно хорош для таких дел – быстро меняющий амплуа актер, гибкий политический танцовщик, неизменно выбирающий самые подходящие маски и костюмы. Пракеш понимал, что рядом с братом он выглядит грубым, заносчивым, высокомерным, не располагающим к себе. Всего лишь хорошим администратором.
Он закурил, глядя в окно на потемневшие широкие аллеи вокруг парламента. Немногие человеческие фигуры, в большинстве своем небрежно одетые туристы, редкий деловито шагающий политик или государственный служащий. Забегают через час, может быть, раньше...
– По моему мнению, господин президент, вы должны объявить об этом по телевидению сегодня вечером, – говорил брат.
Он редко нуждался в подсказках. Сам находил нужные слова, нужный тон и нужное выражение лица.
Пракеш посмотрел на его крепко сжатые пальцы. Не грозящий кому-то кулак, а торжествующий жест. Сидящие за дверью старухи и амбициозная молодежь не будут возражать против возвышения В.К. в руководстве Конгресса. Труднее будет уговорить их рискнуть своим положением, согласившись на немедленные всеобщие выборы. Выборы должны быть через полгода, но к тому времени индуистские фундаменталисты станут намного сильнее... Он потирал нижнюю губу, почти не слушая, что говорит брат. В.К., как всегда, держится безупречно.
Лидер Бхаратия Джаната обладал едва ли не большим даром убеждения, чем В.К., и, пожалуй, большим обаянием. Кинозвезда, черт бы его побрал! Ананд Мехта, любимец публики, герой экрана, мечта во плоти. Может запросто нанести поражение самому В.К. и вместе с ним всему Конгрессу. Кисло улыбаясь, Пракеш прислушался к заключительным фразам разговора с президентом. Мехта не такой хороший актер, как В.К., но В.К., черт побери, не кинозвезда!
Он обернулся к положившему трубку брату.
– Хорошо. – И спросил: – Что там на совещании, какое настроение?
В.К.Шармар, махнув рукой, пожал плечами.
– Обеспокоены... насчет Бхаратия Джаната и Ананда Мехты. Беспокоятся...
– Нужно, чтобы они поняли, что идти на выборы сейчас менее опасно, чем через полгода. Ты готов, В.К.?
– Что?.. Ах, да. – Шармар принял торжественно-печальное выражение. Только судорожно сжимаемые и разжимаемые кулаки выдавали его подлинные чувства. Достав из кармана платок, осторожно, как боящаяся испортить косметику женщина, промокнул им лоб, удаляя выступившие капельки пота. Два актера, подумал Пракеш, предстоит предвыборная борьба между двумя одинаково изощренными актерами. Разница лишь в том, что В.К. хотел делать, тогда как Ананд Мехта стремился быть, как и прежде, предметом обожания, но на более крупном экране.
– Пошли? – сказал Шармар.
– Держись тверже, В.К. ... и действуй как можно решительнее.
Шармар согласно кивнул.
Они затеяли рискованное дело. Сирина могла бы быть большим подспорьем в кампании – одна кинозвезда уравновешивала бы другую. Но такое было бы немыслимым. Если бы выплыл наружу ее роман с англичанином, Мехта воспользовался бы им, чтобы нанести Конгрессу смертельный удар. Мертвая, она еще могла сыграть роль витающего над партией невидимого божества. У самого Мехты было темное, дурное, отмеченное незаконными финансовыми махинациями прошлое. Однако воспользоваться этим обстоятельством Конгрессу было непросто. Вряд ли что-нибудь могло причинить ему вред – он был живым богом экрана. Ему в упрек можно было поставить лишь политическое невежество, да и то с умом и поскорее. Нельзя было позволить ждать с выборами до будущего года – их надо было проводить, пока этот герой вестернов по-индийски и игр в полицейских и воров не стал полностью неуязвимым.
Приняв подобающее случаю выражение, Шармар подошел к двери. Пракеш одобрительно кивнул и, встав рядом, распахнул дверь в зал заседаний.
* * *Усевшись за руль взятого напрокат "форда", он поправил галстук и отсыревший воротничок. В душной, влажной делийской ночи в костюме было неудобно и жарко. Рядом на сиденье лежал кейс, тоже для маскировки. Вздохнув, Хайд настроил приемник на программу всемирных новостей Би-би-си. Собранные наспех голоса обсуждали кончину премьер-министра Чопри. На хорошо освещенной прямой улице торопливо мелькали фигуры людей, мчались лимузины. Смерть Чопри, подобно палке, разворошила муравейник дипломатического квартала.
– ...разумеется, преимущество у Шармара – он и его семья располагают механизмом для достижения желаемого результата, – заливался в приемнике чей-то голос. Явно индиец. И механизмом, приводящим в движение наркокартель, приятель, добавил Хайд про себя. Да еще позаботившись о раздражающих мелочах, вроде жен и британских агентов... и таких бедолаг, как Банерджи. – Я полагаю, что такое сообщение поступит в ближайшие часы... – продолжал голос в приемнике, действуя на Хайда так же убаюкивающе, как ночь и мелькающие в отдалении люди и машины.
Дом, где находилась квартира Касса, был в конце? улицы. Там же стояла машина, откуда велась слежка. Черный "пежо". У подъезда прохаживался еще один сыщик. Хайд снова поправил галстук.
Он звонил Шелли. Элисон, его жена, ответила, что того нет дома. Не было его и в Сенчури-хаузе. То, что он делал, не считалось операцией, поэтому не было ни дежурного пульта, ни линии связи. Кроме Шелли, ему было не с кем связываться. Бросив в сердцах трубку, он включил радио, где как раз передавали о кончине Чопри. Было это час назад.
– ...вопрос о скорых выборах? – заметил кто-то на радио.
– Возможно. Поддержка миллионов индусов ускользает от Конгресса и переходит к партии Бхаратия Джаната и ее харизматическому лидеру, кинозвезде...
Хайд выключил приемник. Выходит, Шармар вот-вот станет премьер-министром? Положение Касса стало, мягко говоря, незащитимым. А Шелли нет на месте!
Хайд, надев строгий костюм, выбрался из гостиницы через черный ход и шумный, заваленный мусором двор. Для отвлечения внимания взял напрокат нужную машину, купил кейс. Если Банерджи нет в живых, то же самое может быть и с обладателем другого имени, нацарапанного Кассом на клочке бумаги, сунутом в сигаретную пачку. Проверять – напрасная трата времени. Материал или предмет, которым располагал Касс, находится внутри его телевизора или видеомагнитофона, или же засунут за раковину рядом с вентилем, который просил закрыть Касс. Надо достать, и тогда можно рассчитывать на серьезное внимание Шелли, прежде чем Касс перестанет барахтаться и пойдет ко дну.
Приставил к глазу небольшой моноокуляр ночного видения, разглядывая вход в здание. Сквозь ветки молоденьких деревцев с улицы пробивался серебристый свет. Суета, то, что надо. Туда и обратно снуют дипломаты, озабоченные кончиной Чопри, ее последствиями для Конгресса, Индии... и больше всего своими пустячными проблемами, списками приглашаемых на срочные коктейли, приглашениями к послам и телефонными звонками. В компании двух пепельно-серых безукоризненно одетых молодых людей из дома вышла молодая женщина, направляясь к стоявшей у подъезда длинной "гранаде". Шофер в ливрее открыл перед ними дверцы, и мгновение спустя машина с не пропускающими света стеклами промелькнула мимо него. Положив в карман моноокуляр, Хайд проверил содержимое кейса. Сунул за ремень пистолет. Удовлетворенно кивнув, открыл дверцу "форда", вышел из машины, запер замок и с озабоченным видом направился к дому.
Прошел мимо машины, откуда велось наблюдение. Пеший сыщик находился позади здания. Хайд напрягся, ожидая, что откроется дверца машины и его спросят или окликнут. Подъезд был ярко освещен, так что его могли узнать со спины. Он остановился, шаря по карманам в поисках несуществующей магнитной карточки, служащей ключом к двери. В вестибюле за армированным стеклом было пустынно. Дразнил, притягивая к себе, внутренний телефон. Карточка и кодовый номер. Как легко, когда у тебя...
Десять секунд. Прижав к груди, открыл кейс. Вспотело под мышками. Влажный воздух облегал, будто липкое сырое полотенце. Перед глазами, как наяву, возник индиец на лестничной площадке, утверждавший, что он не Банерджи. Захлопнув кейс, как бы неуверенно почесал в затылке.
