Джон Карре - Шпион, вернувшийся с холода. Война в Зазеркалье. В одном немецком городке
— Двенадцать гиней, — сказал он и проставил дату.
Потом поглядел на Лимаса, все так же услужливо.
— Полагаю, чек вас устроит?
— Я еще не успел открыть счет, — покраснев, ответил Лимас, — понимаете ли, я только что вернулся из-за границы, нужно было кое-что закончить. Дайте мне чек, и я получу по нему в вашем банке.
— Дорогой мой, я не могу вас так затруднять! Вам пришлось бы отправиться с ним в Розерхис!
Лимас пожал плечами. Эш рассмеялся, и они порешили встретиться здесь же завтра, когда у Эша будут наличные.
Эш поймал такси на углу Комптон-стрит, и Лимас махал ему вслед, пока тот не скрылся из виду. Затем поглядел на часы. Было четыре. Полагая, что за ним еще ведется слежка, он прошел пешком вниз по Флит-стрит и выпил чашку кофе в «Блэк энд Уайт». Потом заглянул в книжный магазин, прочел вечерние газеты в витринах редакции и вдруг неожиданно — будто эта мысль осенила его только что — вскочил в подошедший автобус. Автобус шел по Дадгейт-Хилл, где попал в пробку у станции метро. Лимас слез и вошел в метро. Он купил шестипенсовый билет, сел в последний вагон и сошел на следующей остановке. Пересел на другую линию к Юстону и поехал в сторону Чаринг-кросс. Когда он добрался туда, было уже девять, и стало довольно холодно. У станции стоял фургон, водитель дремал в кабине.
Лимас посмотрел на номер, подошел и спросил через стекло:
— Вы из Клементса?
Водитель сразу очнулся и спросил в свой черед:
— Вы мистер Томас?
— Нет, — ответил Лимас, — Томас не смог прийти. Я Эмис из Хаунслоу.
— Забирайтесь, мистер Эмис, — сказал водитель и открыл дверцу.
Они поехали на запад по направлению к Кингс-роуд. Водитель хорошо знал дорогу.
Дверь открыл Контролер.
— Джордж Смайли в отъезде, — сказал он. — Я пока решил пожить тут. Заходите.
Контролер не зажигал света в доме, пока Лимас не вошел и не закрыл за собой дверь.
— За мной следили с обеда, — сказал Лимас.
Они прошли в небольшую гостиную. Повсюду были книги. Комната была очень красивая — с высокими потолками, лепниной восемнадцатого века, длинными окнами и добротным камином.
— Они вышли на контакт сегодня утром. Человек, назвавшийся Эшем. — Лимас зажег сигарету. — Явно пидер. Мы договорились с ним на завтра.
Контролер внимательно выслушал отчет Лимаса, звено за звеном, начиная с того дня, когда он ударил бакалейщика, и до встречи с Эшем.
— Ну и как вам понравилось в тюрьме? — осведомился он, словно речь шла о пребывании на курорте.
— Жаль, что мы не могли обеспечить вам условий получше, создать хотя бы минимальный комфорт, но это испортило бы все дело.
— Разумеется.
— Нужно вести себя последовательно. На каждом этапе вести себя последовательно. Кроме того, нельзя было пресекать слухи. Как я знаю, вы болели. Приношу соболезнования. Что с вами было?
— Обычная простуда.
— Сколько дней вы проболели?
— Дней десять.
— Какая жалость! И, разумеется, никто за вами не ухаживал.
Последовала долгая пауза.
— Вы ведь знаете, что она состоит в коммунистической партии?
— Знаю. — Снова пауза. — Мне не хотелось бы, чтобы ее в это впутывали.
— Кому это нужно? — резко бросил Контролер, на мгновение, как показалось Лимасу, утратив флер академического бесстрастия. — Почему вы решили, что ее впутывают?
— Ничего я не решал, — ответил Лимас. — Я просто высказал свое мнение. Мне прекрасно известно, как проходят такие штуки — все эти наступательные операции. Всегда возникает побочный эффект и развитие в непредвиденных направлениях. Вы думаете, что открываете Индию, а на самом деле открываете Америку. Я настаиваю, чтобы она оставалась в стороне от всего этого.
— Понятно, понятно.
— А что это за человек в бюро по трудоустройству по имени Питт? Он не работал в Цирке во время войны?
— Я не знаю человека с такой фамилией. Как вы сказали — Питт?
— Да, Питт.
— Нет, это имя мне ничего не говорит. В бюро по трудоустройству?
— Ах, да ради Бога… — внятно пробормотал Лимас.
— Извините, — сказал Контролер, вставая, — я забыл о своих хозяйских обязанностях. Не угодно ли выпить?
— Нет. Я хочу уйти отсюда сегодня ночью. Уехать из Лондона и потренироваться. Наш «дом» открыт?
— Я позабочусь о машине. В котором часу, вы говорите, у вас встреча с Эшем? В час?
— Да.
— Я позвоню Хэлдену и скажу ему, что вам хочется поразмяться. Вам не мешало бы проконсультироваться у врача. Эта ваша простуда…
— Обойдусь без врача.
— Хорошо, на ваше усмотрение.
Контролер налил себе виски и принялся меланхолически разглядывать книги на полках.
— А почему нет Смайли? — спросил Лимас.
— Ему не нравится эта операция, — равнодушно ответил Контролер. — Она кажется ему мерзкой. Он понимает, что она необходима, но не хочет принимать в этом участие. Его обычная болезнь.
— Не могу похвастаться, что он встретил меня с распростертыми объятиями.
— Вот именно. Он не желает в этом участвовать. Но ведь он рассказал вам о Мундте и его окружении, не так ли?
— Так.
— Мундт на редкость крутой человек, — сказал Контролер. — Мы ни на секунду не должны забывать об этом. И превосходный контрразведчик.
— А Смайли знает, в чем смысл операции? Ее особая цель?
Контролер кивнул и отхлебнул виски.
— И тем не менее она ему не нравится?
— Это не имеет никакого отношения к этической стороне вопроса. Просто он вроде хирурга, уставшего от крови. Предоставляет оперировать другим.
— Послушайте, а вы абсолютно уверены в том, что это приведет туда, куда нам надо? Откуда вы знаете, что это именно восточные немцы, а не чехи? Не русские?
— Давайте предположим, — с некоторой торжественностью произнес Контролер, — что все это учтено.
Когда они подошли к выходу. Контролер слегка коснулся плеча Лимаса.
— Это ваше последнее задание, — сказал он. — Потом вы сможете уйти с холода. А что касается этой девицы, не хотите ли сделать какие-нибудь распоряжения? Деньги или что-нибудь еще?
— Когда все будет позади. Но тогда я сам обо всем позабочусь.
— Вот и прекрасно. Было бы крайне неосмотрительно предпринимать что-нибудь прямо сейчас.
— Только пусть ее оставят в покое, — с нажимом повторил Лимас. — Я не желаю, чтобы ее впутывали. Заводили на нее досье и всякое такое. Лучше всего просто забыть о ней.
Он кивнул Контролеру и скользнул в ночь. В ночной холод.
Глава 7
Кифер
На следующий день Лимас опоздал на встречу с Эшем на двадцать минут, и от него пахло виски. Однако это ничуть не убавило радости Эша при виде Лимаса. Он заявил, что сам приехал только что, задержавшись в банке. И протянул Лимасу конверт.
— По одному фунту, — сказал Эш. — Так, наверное, лучше?
— Спасибо, — ответил Лимас. — Давайте выпьем.
Он не побрился, и воротник его рубашки был грязноват. Он подозвал официанта и распорядился насчет напитков: большое виски для себя и джин с тоником для Эша. Когда напитки были уже на столе и Лимас начал наливать в стакан содовую, рука у него дрожала так, что он едва не пролил через край.
Они хорошо поели и основательно выпили. Разговор вел главным образом Эш. Как Лимас и ожидал, он для начала пустился в разглагольствования о себе самом — трюк не новый, хотя и неплохой.
— Сказать по чести, дела у меня нынче идут совсем недурно, — начал Эш. — Статьи по договору на английские темы для зарубежной прессы. После нашей встречи в Берлине чем только мне не приходилось заниматься! Корпорация не возобновила контракт, и я пошел работать в тошнотворный еженедельник, занимающийся проблемами досуга, причем для тех, кому за шестьдесят. Можете себе вообразить, как это было мерзко? Там я вкалывал до первой забастовки печатников. Представляете, какое облегчение она мне принесла? Затем некоторое время жил вместе с матерью в Челтенхеме — у нее антикварная лавка, кстати говоря, весьма прибыльная. А потом получил письмо от старого дружка — его зовут Сэм Кифер, — который основал новое агентство, специализирующееся на внутренней жизни Великобритании с расчетом на зарубежного читателя. Ну, вы понимаете, о чем я говорю: шестьсот слов о танцульках у Морриса и тому подобное. Однако в работе у Сэма было и кое-что новенькое: он продавал материалы уже в переводе на иностранные языки, а тут, знаете ли, большая разница. Всегда кажется, что можешь нанять переводчика или перевести сам, но когда получаешь полстолбца для своей статьи, просто не хочется тратить время и деньги на перевод. Идея Сэма состояла в том, чтобы вступить в непосредственный контакт с издателями — он мотался, бедняга, по всей Европе, как цыган, но это окупилось с лихвою.
Эш сделал паузу, чтобы дать Лимасу возможность поговорить теперь о себе самом, но тот не воспользовался ею, а лишь кивнул и сказал:
