Чингиз Абдуллаев - Традиции демонов
Сеидов помнил эти кадры, которые обошли весь мир. Бывший диктатор держался удивительно мужественно, а окружающие его палачи выглядели жалкими и ничтожными в своих криках, которые делали из осужденного на смерть настоящего мученика. Саддам был диктатором и тираном. Он был, безусловно, виновен в смерти многих людей. Он травил курдские районы газом, убивая детей и стариков, он истреблял своих политических противников, начал войну с Кувейтом, вел почти десятилетнюю войну с Ираном. На его совести было множество грехов. Но он имел право на объективный суд с участием других судей, не столь ангажированных и пристрастных. Он имел право даже на другую казнь, более достойную и уважительную.
Однако говорить об этом в присутствии посланца губернатора Фархад не хотел. Ведь им еще предстояло вернуться в Басру и оставаться там в течение двух дней. Достаточно и того, что губернатор наверняка узнает о разговоре, который здесь произошел.
— Я хотел помочь раненому человеку, — сказал Сеидов, — и не думал в тот момент о чем-то другом. А его сын в это время был в Англии, где заканчивал учебу. Он был тогда совсем молодым человеком, и кто мог знать, что он станет одним из руководителей «Аль-Каиды».
— Давайте закончим эту тему, — предложил аль-Азраки, — ваши люди уже выехали на места, но вы можете разделить с нами наш стол. Мы все приготовили для встречи.
— Верно, — обрадовался Масуди, — пойдемте обедать. Нас уже ждут.
— Нам нужно еще многое обсудить, — возразил Фархад, — ведь завтра мы подаем окончательный вариант нашей заявки.
— Тогда за столом и поговорим, — решил Масуди, — у нас еще много времени. До вечернего намаза ваши люди все равно не вернутся.
— Им выделили охрану?
— Конечно. Каждую пару ваших специалистов будут охранять трое или четверо наших людей. Вы можете не беспокоиться. Мы стараемся охранять прибывающих гостей.
Они поднялись, выходя из кабинета. Застолье затянулось до восьми вечера, затем они снова вернулись в кабинет Масуди, продолжая переговоры. Масуди был трусливым и осторожным менеджером, но достаточно компетентным и знающим специалистом. Вместе с аль-Азраки они составили пару, которая сумела наладить добычу нефти даже в таких сложных условиях. Но им не хватало ни техники, ни денег, ни специалистов. Все это могли дать только иностранные компании, одна из которых и должна была выиграть тендер на право добычи нефти в этом районе. К девяти часам вечера вернулись уставшие, но довольные члены делегации. Головацкий был весь перепачкан, но счастливо улыбался. Кажгалиев устало качал головой. Резников привез с собой два исписанных блокнота. Даже Гладков был, кажется, доволен. Их уговаривали остаться на ужин, но Муслим Вюсал предложил лететь обратно в Басру. Иначе ночью можно было нарваться на обстрел террористов, когда летящий вертолет представлял собой почти идеальную мишень.
Делегация вылетела в Басру в десятом часу вечера. Фархад спросил у самого молодого члена делегации — переводчика Кажгалиева:
— Понравилось?
— Просто фантастика, — кивнул Кажгельды, — все разбито, кажется, ничего не должно работать, все давно разгромлено, но они все равно работают. Наверно, так было у нас во время войны, когда вопреки всему люди продолжали работать.
— У них было очень неплохое оборудование, — вставил Резников, — в основном наше и французское. Очень хорошая техника, лучшие образцы. Но за последние пять лет они ничего не меняли. Я не понимаю, почему у них нет средств на замену оборудования. Это такой перспективный нефтяной район…
— Рядом граница с Ираном, — напомнил Сеидов, — и вот уже несколько лет все ждут, когда американцы начнут войну с этим государством. Поэтому здесь никто не решается вкладывать свои деньги и средства. Американцы уже окружили Иран своими войсками. Военные базы в Турции, их союзник Пакистан и две оккупированные страны — Афганистан и Ирак. Остается только Иран, чтобы окончательно установить свое влияние в этом регионе.
— Вы забыли еще Грузию и Азербайджан, которые тоже предоставят свои аэропорты американцам в случае нападения на Иран, — вставил Гладков.
— Насчет Грузии не знаю, а Азербайджан вряд ли, — ответил Фархад, — в северном Иране проживает около двадцати миллионов азербайджанцев. И правительство северного Азербайджана всегда помнит о своих соотечественниках. Они не станут помогать американцам убивать своих земляков, даже если американский нажим будет очень сильным.
— Двадцать миллионов? — недоверчиво переспросил Головацкий. — Получается, что в Иране живет больше азербайджанцев, чем в самом Азербайджане?
— Это реальность, — кивнул Сеидов, — нашу страну разделили еще в начале девятнадцатого века, поделив между Россией и Персией. И с тех пор развитие обеих частей одного народа шло неравномерно. Северные азербайджанцы приобщились к мировой культуре посредством русского языка, в двадцатом веке здесь появилась первая демократическая республика на мусульманском Востоке, первый демократический парламент. Более того. В области культуры северный Азербайджан демонстрировал свои приоритеты. Здесь создали первый балет на Востоке, исполнили первую оперу, возник национальный театр. И, наконец, многочисленные школы и университеты на родном языке. Всего этого были лишены и до сих пор лишены миллионы азербайджанцев, живущих на юге. Но они братья тех, кто остался на севере. Существующую проблему разделенного народа никто не хочет даже обсуждать, хотя все говорили о разделенном немецком народе, а теперь обсуждают проблемы разделенного китайского и корейского народов.
— Я понял только одно. Здесь завязано столько проблем, что их нужно знать, прежде чем соваться сюда, — пробормотал Головацкий.
— Но именно поэтому южные районы Ирака считались особо опасными, — продолжал Фархад, — и никто из западных компаний не торопился вкладывать сюда деньги. Все помнили об английских военнослужащих, которые случайно пересекли фарватер реки и оказались в плену у иранской стороны.
— Тогда зачем они лезут именно сейчас? — спросил Головацкий. — Чтобы не пустить нас?
— Изменилась обстановка, — пояснил Сеидов. — Во-первых, цены на нефть. Пока они были шестьдесят или семьдесят долларов за баррель, никто не хотел здесь работать. Сейчас баррель нефти стоит уже сто пятьдесят долларов, и все прогнозируют, что цена может подскочить до двухсот. В таких условиях добыча нефти выгодна даже в сложных условиях южного Ирака. А во-вторых, никто нас сюда не хочет пускать. Зачем? Плодить конкурентов? Чтобы избежать обвинений в диктате своих монополий, американцы разрешили приехать нам на переговоры. Но оценивать наши заявки будет их специалист. А охранять нас будут их войска. И губернатор считается их ставленником. Кому отдадут в этом случае предпочтение, гадать не приходится. Но мы должны побороться. Поэтому сегодня ночью сон отменяется.
— Ужин тоже отменяется? — жалобно спросил Головацкий. — Мы умираем с голода.
— Ужин не отменяется, — улыбнулся Сеидов, — я даже обещаю, что буду кормить вас всю ночь. Но это единственное, что я могу вам пообещать.
Муслим Вюсал не слушал непонятную русскую речь. Он сидел отвернувшись, все равно ничего понять невозможно. Этот посланец губернатора уже обдумывал, как именно нужно доложить о сегодняшней командировке. Ему понравилось, что теперь Масуди будет его вечным должником. Нужно только умело на этом сыграть. Пусть для начала он возьмет его младшего брата к себе в компанию на хорошую должность. Муслим улыбнулся. Он даже не мог предположить, что не увидит завтрашнего заката солнца. И сегодняшняя ночь будет последней в его жизни.
Глава 6
Прибыв в гостиницу, Фархад Сеидов собрал всю свою делегацию, чтобы обменяться мнениями от увиденного. Каждый должен был сообщить о своих впечатлениях, каждый должен был участвовать в обсуждении заявки, каждый должен был высказать свое мнение. Он увидел, как недовольно смотрела на него Алена, ведь ему удалось настоять на своем и оставить ее в городе. Манана уже подготовила часть документов на арабском языке.
Они заседали и спорили до четырех часов утра, пока наконец Фархад не объявил, что пора заканчивать. Нужно было дать людям возможность немного отдохнуть. Он разрешил всем немного поспать, но объявил, что в девять часов утра все встречаются за завтраком. Утром в Басру должны были прилететь вице-премьер иракского правительства и мистер Сайрус Бантинг. Когда все разошлись по своим комнатам, он снова обнаружил оставшуюся Алену. И впервые за несколько дней подумал, что сегодня не в состоянии ни встречаться, ни даже разговаривать с ней, настолько он устал. Очевидно, она почувствовала его состояние.
— Как прошла ваша поездка? — спросила она. — Никаких сложностей не было?
