Ариф Караев - Раскол
— Это клевета, — убежденно заверил Полковника Вагиф. — Просто мэтр слишком много знает такого, что может не понравиться некоторым высшим чинам в самом КГБ, армии, да и в партии. А осуществляемая ныне политика рано или поздно приведет к тому, что многие тщательно скрываемые документы станут достоянием гласности. Уничтожить документы в официальных архивах — раз плюнуть, куда труднее уничтожить личные записи Алексея Васильевича, да он и сам много знает, без своих записей. Так что на самом деле была предпринята провокация, но цели своей они не достигли.
Вагиф не стал говорить, убит Алексей Васильевич или нет, поскольку сам ничего толком не знал. А его коллега и не спрашивал, вполне удовлетворившись объяснением Вагифа.
— Ну что ж, понятно. Тогда вернемся к проведенной нами работе. Так вот, картина вырисовывается следующая. Работала эта лаборатория ни шатко, ни валко, хотя считалась особо секретной. Ну, почему — ты сам знаешь. Она должна была играть роль ловушки. К слову сказать, за три года существования этой спецлаборатории мы так никого и не поймали. Хоть бы какого-нибудь захудалого шпиона из Гвинеи-Бисау, к примеру, — нет, Ни хрена. Но это другой разговор. Ну, работала и работала эта самая лаборатория, постепенно вся эта секретность всем осточертела, да и события вокруг разворачивались такие, что, честно говоря, было не до нее. И вот последнее время, как выяснил Рауф, этого ученого мужа — кстати, его зовут Чингиз — все чаще стали видеть с одним типом. У него еще очень странное прозвище — Од, да-да, именно Од. Так вот, уже после всего того, что здесь произошло, Рауфу удалось узнать, что этот Од в течение последних двух лег систематически поставлял Чингизу зарубежные научные журналы, книги и даже какие-то документы.
— И вы ничего не знали?
— Почему не знали? Во-первых, этим делом я занимаюсь лишь последний месяц, а тот сотрудник, что занимался им до меня, докладывал об этом, но руководство посчитало все вполне естественным и распорядилось не придавать этому особого значения. В конце концов, могут же быть у человека личные друзья.
— Понятно, ну и что дальше?
— Ну, а дальше просто фантастика. Рауф познакомился с одной из лаборанток, к которой покойный Чингиз был очень неравнодушен и порой говорил ей то, о чем обычно помалкивал. Чем уж взял ее Рауф — не знаю, но она раскололась и все, что знала, выложила. Оказывается, этот Од не только поставлял Чингизу литературу, но и внушал, что тот гений, и если, мол, он по-настоящему займется научной работой, то достигнет больших успехов, а он, Од, сумеет переправить его работы за рубеж. А там его, конечно, по достоинству оценят и, естественно, озолотят.
— Ну и тот что-нибудь отправлял?
— Да, за последний год он отослал более десятка научных статей.
— Как вы узнали?
— Вспомнила лаборантка. Она ему печатала и помогала ставить какие-то опыты. Мы потом проверили, эти статьи в институте не зарегистрированы. Попросили проверить по всем нашим журналам, интересующимся этой тематикой. Ничего нет, как и в поступающих к нам в страну зарубежных изданиях.
— Ну, а что это были за статьи, их можно как-то систематизировать?
— Можно. По мнению специалистов, за эти два года он получил и освоил научную литературу согласно специальности врача-психиатра хорошего американского университета с явным уклоном в экспериментальную область. Более того, получаемые им пособия по части опытов и предполагаемые проведенные им эксперименты вполне могли лечь в основу добротного научного труда.
— То есть вы хотите сказать, что здесь, в стенах спецлаборатории, наш ученый подпольно освоил полный курс наук по профессии врач-психиатр, провел ряд опытов, систематически отсылал научные труды за рубеж и даже находился в приятном ожидании скорого триумфа и массы денег, а вы ничего не ведали?
— Ничегошеньки. Более того, мы пока не знаем, что это были за опыты и над кем они ставились.
— Вот это действительно фантастика. Ну хорошо, а где этот таинственный Од?
— Уехал в Израиль.
— Как это — уехал в Израиль?
— А вот так. Жена у него еврейка и уже три года живет с детьми там. А он ездит туда-сюда, бизнесом занимается.
— М-да, Израиль — дело тонкое, особенно если здесь замешан Моссад.
— А ты говоришь, почему то не сделали, это не сделали. Скажи спасибо, что хоть так разобрались.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Вагиф.
— Короче, тебе надо встретиться с Рауфом и все обмозговать. Я ему назначил на восемь вечера. У нас есть еще целый час. С квартирой я тоже все устроил, поживешь пока на конспиративной, в новом доме, жильцы только вселяются. Никто никого пока не знает. Правда, далеко от центра, но дадим машину, ничего. Главное, воздух там какой — чистый нектар.
— Я не один.
— А с кем ты?
— С невестой.
— Ну ты даешь! Надеюсь, ее родственников ты сюда не привез?
— Привез и их, надо поселить на даче. Их четверо двое детей.
Больше Полковник вопросов задавать не стал. Нажав на газ, он помчался в сторону нового района города, где Вагифу предстояло остановиться. Высадив его у подъезда, Полковник дал ему два ключа и, пообещав вечером позвонить, умчался. Вагифу пришлось пешком тащиться на пятый этаж, лифт, разумеется, не работал. Открыв дверь, он оказался в двухкомнатной квартире, уставленной какой-то казенной мебелью.
Пройдя на кухню и открыв дверцу холодильника, Вагиф был приятно удивлен. Он был забит продуктами, больше консервами: мясными, рыбными, овощными. Отдельно от еды сбоку стояло несколько бутылок хорошей водки. А рядом с ними возвышалась банка с болгарскими маринованными овощами. Полковник знал, чем заполнить холодильник одинокого мужчины.
Вернувшись в комнату, Вагиф взглянул на настенные часы. До восьми было еще около пятнадцати минут. Подойдя к телефону, он снял трубку и позвонил Акифу. Предупредив, что появится поздно, он поболтал с ним немного и, попрощавшись, прошел на кухню. Когда в прихожей раздался требовательный звонок, он как раз заканчивал колдовать над кофе. Открыв дверь, он пропустил в комнату Рауфа и, крепко пожав ему руку, предложил пройти на кухню. Здесь, по его мнению, было уютнее всего.
— Я слышал, ты тут провел большую работу? — сказал Вагиф, разливая кофе в две небольшие фаянсовые чашечки.
— Да, было дело, — уклончиво ответил Рауф, чему-то улыбнувшись.
— Скромничаешь, а я слышал от Полковника, что он очень доволен твоей работой.
— Он-то доволен, а вот от других мне пришлось выслушать массу малоприятных вещей.
— Особенно от тех, по чьей милости в течение двух лет под носом КГБ орудовал ловкий проходимец?
— Знаешь, давай не будем вспоминать, что было. Уверяю тебя, это мало что даст. Лучше поговорим, с чем ты приехал.
— Я приехал с папкой бумаг, которые попали ко мне от Алексея Васильевича. Это не те бумаги, которые мы тогда с тобой добыли. В этих дается краткая характеристика работы, которая, возможно, велась здесь, и высказывается предположение, почему она осуществлялась именно тут. Нам необходимо разобраться в следующем: остался ли здесь человек, осуществлявший связь Чингиза с истинными заказчиками этой работы. Попытаться узнать, под каким прикрытием и как конкретно он здесь работал и, если возможно, точно узнать, кто заказчик.
— Да, задачки, — протянул Рауф, отхлебнув кофе.
— Начну с характеристики этой работы. Если я правильно понял, речь идет вот о чем. В практике использования средств психического воздействия на человека существовали как бы два основных подхода. Первый — это непосредственное воздействие одного человека на другого, без каких-либо побочных средств. Я не буду сейчас углубляться в соответствующие методы, поскольку для нас они пока не особенно важны. Но, я думаю, понятно, о чем идет речь. Это и всем известный гипноз, и более модные понятия, такие как биополе, биоэнергетика и так далее. К обсуждению их мы еще вернемся. Второй основывается на применении, так сказать, побочных средств. Это могут быть и различные химические препараты, и электрошок, и масса других средств, которые на свою голову создало человечество. Главное во втором подходе следующее: им успешно может пользоваться любой человек, не обязательно обладающий каким-то особым даром, скажем, внушения… Рауф, я специально несколько упрощаю все, не потому, что думаю, будто ты не сможешь понять, а потому, что сам многое плохо понимаю. И, кроме того, считаю, что более углубленное изучение всего этого только повредит нашей работе. Нельзя делать конкретную работу, думая все время об этих, честно говоря, пока малопонятных вещах. Оба эти метода давно уже применялись, и не без успеха. И, естественно, возникло желание их совместить, то есть воздействовать на психику подопытного и с помощью непосредственного влияния, и используя, скажем так, технические средства.
