Сергей Царев - Тайна рейса МН-17
Разрушая судьбы многих людей, Полковник не испытывал угрызений совести, он, подобно роботу, жил, планировал, анализировал, и ничто не могло изменить равномерный ход его жизнь. Но холодная машина неожиданно сдала сбой — он стал жестко ощущать одиночество, на фоне которого возникло беспокойство за Пола. Именно беспокойство требовало принять решение и предложить его сыну, но это означало, что придется раскрыть какие-то факты из его жизни.
Отставив свой фирменный бокал с пивом, Полковник посмотрел на Пола, выдержал паузу и строго обратился:
— Давай говорить откровенно, настолько это допустимо. Есть вопросы, не подлежащие обсуждению, — предостерег Полковник. — В остальном я готов подробно обсудить интересующие тебя вопросы, выскажу свое видение твоего будущего.
Пол сосредоточился, обрадовавшись предстоящему разговору, что могло позволить сократить дистанцию, ограничивающую искренность общения и тяготившую его и, возможно, отца.
— Фонд, который обратился к тебе, в действительности, я предполагаю, представляет ЦРУ или другую спецслужбу. И их предложение к тебе, по сути, является вербовкой.
Полковник заметил, как Пол заерзал, пальцы нервно сжали бутылку пива. Юнец, подумал Полковник, ему еще многому предстоит учиться, а Полковнику — научить. Но Пол не стал оправдываться, что понравилось отцу, а просто задал встречный вопрос:
— Можно о чем-то спросить, ты ведь позволил задавать вопросы?
Полковник развел руки в стороны и улыбнулся:
— Давай.
Пол, довольный неожиданным развитием и атмосферой разговора, с волнением спросил:
— Ты сказал, что готовишь анализ для фонда. Не связан ли он с ЦРУ или, как ты сказал, другой спецслужбой?
Полковник задумался. Он был доволен: вопрос свидетельствовал, что отношения переходят на новый уровень — раньше Пол не позволил бы себе задать подобный вопрос. Нарушать только-только начавшую формироваться доверительность Полковник не хотел, поэтому ответил:
— Скажем так, что имеет отношение.
Пол был удовлетворен и не скрывал радости — с детства он с восторгом смотрел на отца, хотел быть похожим на него. В последние годы Пол удивлялся информации, которой владел отец, его умению выстраивать логические цепочки.
— Я предполагаю, что ты согласился на сотрудничество. Что-то подписывал?
Пол молча кивнул.
— Это я приветствую, — неожиданно для Пола произнес отец, — мы, американцы, всегда были патриотами. Это я говорю без пафоса, это наша суть. Но должен сказать, что тема меня напрягла. Это твое решение, а я хотел бы, чтобы ты прислушался к моему сомнению. Серьезно заниматься Ближним Востоком, не зная арабского языка, не продуктивно.
— Я стал изучать арабский, — поспешил уточнить Пол. — Мне предложили съездить в Ирак, Иорданию для предварительного ознакомления.
— Поездка — это входной билет в организацию. Что касается темы. Обращаясь к столь сложной теме, а я признаю, что она очень интересная, необходимо в совершенстве знать язык. Понять сложный психологический процесс формирования террориста, изменения его ценностей и жизненных позиций — все это можно понять, только общаясь с ними на их языке, зная менталитет и особенности жизни.
Здесь Полковник замолк. Он внимательно посмотрел на Пола и подумал, представляет ли он, в какие игры играет его отец? Какого уровня секретные операции он разрабатывает? Можно ли, не зная глубинных причин, раскрыть человека или описать его как проектировщика спецоперации?
— Пользуясь услугами переводчика, ты становишься его заложником, его понимания ситуации и обстоятельств, что невольно будет присутствовать в твоих решениях, — продолжил Полковник.
— А что ты посоветуешь?
— Пол, я боюсь тебя потерять…
Пол растерялся от неожиданного признания отца, на его лице мгновенно отразилась широкая гамма чувств, но преобладало замешательство. Полковник, глядя на лицо сына, вспомнил такое же выражение растерянности и наивности, когда в далеком детстве чашка выскользнула из его рук и разбилась. Пол не мог понять, как она могла выскользнуть, когда он ее крепко держал, поэтому на его лице были обида и растерянность.
— Я знаю суть и ощущения работы двух основных типов сотрудников спецслужб — оперативников и аналитиков. Оперативники — это романтика, напряжение и куча того, что есть или отсутствует в реальности, но без конца показывают в кино. Аналитики — это информация, логика, расчет. Их в кино не показывают — скучно. Аналитики подобны художникам, они создают картины, которые люди видят.
— Есть картины, но авторов желательно не знать? — Пол прервал отца вопросом.
— Да, желательно не знать. Но будь уверен, что аналитики — это элита спецслужб. Способных оперативников много, а найти аналитика — все равно что найти самородок. У тебя есть способность к такой работе, это перспектива развития и карьерного роста. Никогда оперативник не будет возглавлять крупную спецслужбу, только человек, за чьей спиной опыт работы аналитиком. Возможно, в тебе играет кровь и хочется почувствовать себя Джеймсом Бондом, но мой совет — не теряй время, подумай о моем предложении быть аналитиком. Но решение принимать тебе. Я высказал свое мнение.
Пол глубоко задумался, он не был готов к такому разговору и слегка растерялся:
— Мне отказаться от темы?
— Нет, но я бы посоветовал тебе эту тему для начала рассматривать на примере Запада.
— С какого боку подойти? — поинтересовался Пол.
— В Сирии воюют и приобретают боевой опыт сотни, если не тысячи граждан Запада, включая США. Об этом у нас не принято говорить, но вопрос может очень остро встать через несколько лет. Мы не готовы серьезно реагировать на возможные риски террористических угроз на нашей территории. Должен сказать, что уровень наших спецслужб, к большому сожалению, снижается с опасной скоростью. Поэтому есть хорошая перспектива, я повторюсь, карьерного роста.
Упомянув о деградации американских спецслужб, Полковник вспомнил слова Майкла: «Десять толковых аналитиков дают нам больше информации, чем все аналитики ЦРУ и АНБ. Наши спецслужбы кинулись получать огромные объемы информации по всему миру, думая, что наличие гигантского массива информации решает или решит наши проблемы. А в реальности возникли две проблемы. Первая — в огромном потоке получаемой информации теряется нужная. Вторая — нужны люди, назовем их рыбаками, умеющие выловить нужную информацию в океане байтов. А со стремительным увеличением информации коэффициент полезного действия рыбаков падает. И мы возвращаемся к первой проблеме».
— Поэтому, если ты займешься серьезной аналитикой, ты будешь востребован, будет перспектива. А я, — здесь Полковник чуть запнулся, — смогу кое в чем тебе помочь.
Обрадованный искренним разговором с отцом, Пол решил спросить:
— Поможешь только в обсуждении?
Полковник улыбнулся, встал и заключил:
— Начнем с обсуждений, а там посмотрим. Ладно, давай закончим на сегодня. Можно тебя попросить прибрать на кухне? А я поднимусь к себе, надо просмотреть кое-какой материал.
Пол подошел к отцу. От пива или радости сложившегося разговора его охватила легкая эйфория. Он неожиданно обнял отца и тихо произнес:
— Спасибо.
КабинетПолковник прикрепил портрет Путина на доску, висевшую напротив его стола. Сидя в кресле, он вглядывался в суровое лицо российского президента, пытаясь понять, где тот ключик, который позволит сделать его сговорчивым. Но холодный взгляд Путина словно смеялся над Полковником, предлагая: ищи-ищи и фиг найдешь.
Большой кабинет был завален книгами, всевозможными папками, журналами и кляссерами с оптическими диски с отобранными файлами. Вдоль стен, упираясь в потолок, стояли стеллажи. Два больших книжных шкафа, несмотря свои размеры, затерялись среди стеллажей. В одном книжном шкафу аккуратно располагались всевозможные справочники, включая справочник крылатых латинских фраз и выражений, и книги по истории секретных служб. Второй шкаф был заполнен мемуарами бывших разведчиков и дипломатов.
Беглый взгляд на содержимое кабинета обнаруживал противоречие между аккуратностью в шкафах и разбросанностью всего на стеллажах и письменном столе. Такое явление относительно одного человека имело лишь единственное логическое оправдание — так было удобно хозяину, прекрасно помнившему, что и где находится, и это обеспечивало ему оптимальный поиск нужной информации.
На одном стеллаже располагалась информация о Древнем Риме. Здесь были толстые книги, копии статей, тоненькие брошюры, отдельные журналы и специальные обзоры. Стеллаж по своему объему давно не мог вместить весь материал по Древнему Риму, поэтому все пространство стеллажа было заставлено предельно плотно, а часть материалов располагалась на стуле перед стеллажом. Полковник считал, что со времен Древнего мира человек ничуть не изменился, хотя знания, естественно, увеличились. О Древнем Риме Полковник не любил говорить, это была его тайная слабость. Он считал, что достаточно понимать побудительные причины и действия древних римлян, и можно больше ничего не учить. Достаточно переложить события тех дней на наши условия, и вы получаете нужную картину. Также для событий наших дней легко найти аналогии в тех древних временах.
