Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину
— Директора департамента полиции ко мне! Немедленно!
— Слушаюсь! — поклонился секретарь и повернулся.
— Стойте! — вдруг крикнул ему вслед Кан. — Не надо! Не надо! Ступайте к себе! — Секретарь удалился, не скрывая удивления.
Кан выдвинул ящик стола и принялся изучать лежащие в нём бумаги, вынимая их по листочку. Потом открыл вмонтированный в стену сейф, в котором хранились его личные секретные бумаги и который закрывался особым способом. Ключ от сейфа всегда был у Кана. Он вынул из сейфа несколько картонных папок и больших конвертов. Извлекая из них листочки бумаги, Кан быстро, но в то же время внимательно прочитывал их. Затем всё положил обратно в сейф, закрыл его и направился в спальню. Ли Лам неслышно следовал за ним. Кан подбежал к металлической кассе, которая, как и сейф, была вмонтирована в стену в головах кровати, дрожащими руками набрал цифровой шифр и открыл её.
Ли Лам застыл у порога, потому что Кан не позволял никому входить в свою спальню. Ли Лам не видел, чем занимался его патрон в спальне.
Дверца кассы открылась. Внутри ящика было три отделения. В нижнем лежало листовое золото; в среднем — сверкающие бриллианты и драгоценные камни всех цветов радуги; в верхнем — документы, личные письма. Кан пробежал глазами по золоту и драгоценностям, убедился, что тут всё в порядке, ничего не изменилось. Он немного успокоился. Потом вынул из третьего отделения бумаги, тщательно просмотрел их и остолбенел. Он поспешно положил их обратно и запер кассу. На лбу Кана выступили крупные капли пота. Представитель правительства беспомощно бормотал: «План… план…»
Кан вбежал в кабинет и приказал Ли Ламу:
— Скажи шофёру: сейчас поедем. Охрана готова? Ли Лам помчался сломя голову. Личная машина Кана, чёрная, с пуленепробиваемыми стёклами, стояла посреди двора. Тут же были два «виллиса» для охраны. Ли Лам открыл заднюю дверцу. Кан сел в машину. Ли Лам захлопнул дверцу и проворно юркнул на своё место рядом с шофёром. Нго Динь Кан приказал:
— К дому Фан Тхук Диня!
Три автомобиля вырвались из двора резиденции представителя правительства в Центральном Вьетнаме. Услышав завывание их сирен, все автомашины, мотороллеры, велосипеды, пешеходы поспешно жались к обочине. Возле дома Фан Тхук Диня охранники шумно повыскакивали из «виллисов». Один встал у дверей, другой — во дворе. Ли Лам сначала огляделся по сторонам, потом открыл дверцу машины, помогая патрону выйти.
Нго Динь Кан приказал позвать охранника, прикреплённого к Фан Тхук Диню. Прислуга ответила, что он уехал вместе с господином Динем ещё вчера вечером. В сопровождении Ли Лама и ещё нескольких охранников Кан вошёл в дом. Он приказал обыскать всё, собственноручно шарил в несгораемом шкафу, в ящиках, ощупывал ковры и накидки на креслах, перелистывал книги. Если какой-нибудь шкаф или ящик был заперт, его безжалостно взламывали. Кан лично простукал каждый кирпичик в стене, метался по квартире, как раненый зверь.
Опасность позади
Тот же полдень в доме Ли Лама. Хозяин вошёл в комнату чем-то недовольный. Май Лан позвала детей обедать. Семья сидела вокруг стола. Молчали. Только мать сказала детям несколько фраз. А с мужем, как обычно, ни слова. Каждый делал своё дело. Только уж когда, как говорится, припирало, они обменивались одной-двумя фразами. И опять молчание. Каждый думал о чём-то своём и ничего не хотел говорить другому.
Вот и сегодня обед проходил обычно. Но Ли Лам вдруг сказал жене:
— Господин Фан Тхук Динь-то того… — и опять замолчал.
Май Лан привыкла к тому, как изъясняется её муж, насколько ему сложно выражать мысли, и спросила:
— Что «того»?
— Помер, значит.
Май Лан вздрогнула, приложила ладони к щекам.
— Как? От чего умер? Не врёшь?
— А я почём знаю, — ответил Ли Лам.
Май Лап всполошилась и принялась выпытывать у мужа:
— Как же так? Господин Динь умер, и ты ничего не знаешь?
— Не знаю я, от чего он помер, — отмахнулся Ли Лам. — Говорят, будто вьетконговцы хлопнули.
Май Лан горестно качала головой, печально вздыхала. Ей было жаль Диня. Она вспомнила, как встретила его, когда металась в поисках кого-нибудь, кто помог бы её ребёнку. Она вспомнила и о том, как Динь приходил к ним в дом. Было в нём что-то такое, отчего люди верили ему. Было только непонятно, почему такой человек стал советником у братьев Нго, почему согласился занять должность в национальном правительстве и служил ему, почему он поддерживал связи с реакционерами в зоне, контролируемой Вьетконгом. А если его убили патриоты, то как они это сделали, для чего? Может быть, вся его доброта была показная, фальшивая; может, прикрываясь ею, он выполнял какие-то задания? Для того, чтобы подкупать людей? Что она об этом знает? Май Лан совсем запуталась.
— Чудно всё же, — прервал её размышления Ли Лам.
— Что?
— Да вот, выходит, что он-то вроде бы вьетконговец.
Май Лан оторопело смотрела на мужа не в состоянии вымолвить ни слова. Ли Лам заговорил тихо, словно сам с собой, не глядя на жену:
— Американцы его ненавидят. «Дядя» сам лично обыскивал дом Диня всё утро. Похоже, что он потерял какую-то ценную вещь. А может, бумагу.
— Ну, нашли что-нибудь?
— Да нет, не нашли. Ничего не нашли.
Май Лан тоже ничего не понимала. Она помнила, как «там» ей говорили: «Если произойдёт что-нибудь особенное, сообщи нам». Да, об этом надо немедленно сообщить «туда».
Вечер того же дня в сайгонской конторе ЦРУ. Лэнсдейл держит в руках подробное сообщение Смита и несколько фотографий, сделанных на том месте, где «в результате диверсии Вьетконга погиб Фан Тхук Динь».
Он прочитал бумаги спокойно. Потом вдруг нахмурился и стал их тщательно, слово за словом, перечитывать. Снова взял фотографии, на которых был зафиксирован труп Фан Тхук Диня, и начал дотошно их рассматривать, принялся лихорадочно искать протокол осмотра тела судебно-медицинскими экспертами, стукнув кулаком по столу, Лэнсдейл прорычал:
— Провал! Свинство! Всё пошло прахом!
Он надавил на кнопку звонка с такой силой, что стол затрещал, будто Лэнсдейл навалился на него всем телом. Вбежавший военнослужащий, щёлкнув каблуками, вытянулся в ожидании.
— Фулитстона ко мне! Быстро! — приказал Лэнсдейл. Солдат убежал. Лэнсдейл оттянул узел галстука и расстегнул ворот рубашки. Ему было душно, хотя кондиционер поддерживал в комнате постоянную температуру — 18 градусов. Лэнсдейл подошёл к холодильнику, вынул бутылку свежего сока, жадно выпил. В висках у него стучало. Ненависть и злоба разрывали грудь. Он не мог сидеть спокойно, метался по комнате, как зверь по клетке. Хотелось что-нибудь разбить, раздавить, разрушить. Какой стыд! Какой позор! Что он будет отвечать Даллесу, когда тот обо всём узнает? Вьетконговцы сейчас, наверное, хихикают от радости. Ну почему, почему всё идёт кувырком? Разве бывало что-нибудь подобное на Филиппинах или в Латинской Америке?
Ничего не разбив, ничего не разрушив, Лэнсдейл тем не менее постепенно успокоился. Он тяжело опустился в мягкое кресло. Молоточки в висках продолжали настойчиво стучать. Послышались шаги. В комнату вошёл элегантный, красивый Фулитстон. Посмотрев на Лэнсдейла, он понял, что произошло что-то необычное, и широкая улыбка, игравшая на его лице, быстро улетучилась. Обращаясь к Лэнсдейлу, он в то же время внимательно изучал его:
— Вы меня звали, генерал?
— Да, звал. Есть дело, — улыбнулся Лэнсдейл. — Скажите, вы говорили кому-нибудь о поручении относительно Фан Тхук Диня, с которым я направлял вас к Смиту, в Хюэ?
— Господин генерал, никому, кроме Смита, я об этом не говорил, — покачал головой Фулитстон. — А что, собственно, произошло?
— Вы всё передали Смиту так, как я говорил? И замысел и метод осуществления операции? — спросил Лэнсдейл.
— Господин генерал, у меня память разведчика, — обиделся Фулитстон. — Я повторил Смиту всё, что вы говорили, всё до мельчайших подробностей. Я очень удивлён, что вы задаёте мне подобные вопросы.
— Дорогой мой Фулитстон, — произнёс иронически Лэнсдейл, — я, знаете ли, тоже немало удивляюсь, когда узнаю, что события разворачиваются вовсе не так, как мы задумали.
— Господин генерал, но я искренне верю, что любое дело, срежиссированное так, как это, — великолепно. Ничего другого не может выйти из рук такого замечательного режиссёра, как вы. Майор Смит уже сообщил обо всём подробно. Деталей столько, что позже я смогу написать великолепный сценарий.
— Выбросьте его в Тихий океан! — злобно рявкнул Лэнсдейл. — Здесь Вьетнам, а не Голливуд, а я — Лэнсдейл, а не глава фирмы «Метро Голдвин-Мейер». Нас надули. Ясно? — Он сунул прямо в лицо Фулитстону протокол судебно-медицинской экспертизы и сделанные Смитом фотографии. — У трупа два золотых зуба. Вы часто встречались с Фан Тхук Динем, вспомните, были у него золотые зубы? Как я понял из протокола, труп с золотыми зубами — это охранник Диня.
