Тина Шамрай - Заговор обезьян
Внизу ждал щедро накрытый стол, во главе сидел Борис Фёдорович, и его круглая голова лаково бликовала под люстры.
— Садись, Коля, свою пайку ты заработал. Шутю, шутю. Ты, если у тебя чего не заладится, приезжай, мы работу тебе найдём. Вот, мать, работник!
— Ты сначала человека расспроси, а потом уже предлагай. Ты думаешь, Николай вот так взял и снялся с места? У него, чтоб ты знал, четверо детей, — внесла ясность в кадровый вопрос Нина.
— Силён бобёр! Намайстрячил, значитца, короедов! Молодец, уважаю! Толик говорил, вы с ним компаньоны?
— Да, пожалуй, — усмехнулся беглец. Но дальше вопросы пошли потруднее.
— Ну, и чем занимаетесь, перевозками или торгуете?
— Да-да перевозками, — поспешил ответить гость.
— И много вы с Толиком огребаете?
— Всё зависит от заказов… Чем больше перевезём…
— Ну да, ну да! Это знакомый у меня был, на спичечной фабрике работал, так он тоже говорил: «А скоко засерим, стоко и получаем» — хихикнул Борис Фёдорович.
И не успела Нина упрекнуть его: «Ну, Боря!», как во дворе яростно залаяли собаки, и на крыльцо метнулась старушка Петровна. А гость, вцепившись похолодевшими пальцами в край стола, застыл истуканом: а вдруг проверка документов? И уже готов был встать и, сославшись на… Да не будет он ни на что ссылаться! Просто встанет и скажет: «Я сейчас» и поднимется на второй этаж. А в ванной откроет окно и выберется наружу, пока собаки заняты работой на этой стороне дома, а там… Разработка плана оборвалась на самом ответственном моменте. Вернулась Петровна и доложила: «До вас ктой-то, просят выйти, а кто такие, не знаю, не сказали». Кряхтя, Борис Фёдорович выбрался из-за стола и вразвалочку пошёл к двери.
А что если хозяина позвали только для того, чтобы он загнал собак в клетку? Успокойся! В этом случае ничего бы не помешало: и забор снесли бы, и собак перестреляли, и дверь выломали, именно в такой последовательности и делали бы это. Вот только он забыл об одной и самой существенной детали! Всех обитателей дома прикладами положили бы на пол: и Бориса Фёдоровича, и его жену Нину Васильевну, и старушку Петровну, а у той из фартучка посыпались бы конфеты… Картина была такой яркой, с криками, слезами, руганью, что пришлось прикрыть глаза… Нельзя ему, прокажённому, выходить к людям, вступать в соприкосновение с ними. Нельзя! И тут же поймал себя: о своей прокажённости он говорит не то с любованием, не то с гордостью. Этого только не хватало! Что, захотелось расчесать язвы и пожалеть самого себя: ах, какой несчастный!
— Вот так всегда! Не успеет Борис Фёдорович, муж то есть, сесть за стол, как обязательно кто-нибудь да заявится. Всем он нужен. Вы даже не представляете, сколько к нему людей обращается, и всем помогает, — с гордостью отметила Нина, прислушиваясь к теноровому голосу мужа. А тот прибывших в дом не позвал, переговоры вел у калитки, и были они недолгими. Вернувшись, хозяин уселся на своё место и скомандовал:
— Всё на сегодня! Никаких больше дел, давайте харчиться, а то целый день как рабочая лошадь… Ну, и какая у нас сегодня жратва?
— Боря! — укоризненно протянула Нина.
— А что? Я на самом деле голодный, как собака. И не кушать я хочу, а жрать. И гость наш хочет, скажи Коля? — Гость промолчал, но хозяевам было не до него.
— А кто приезжал-то? Что хотели?
— Да Васька-бурят просил щебёнку. Весной предлагал, посчитали — дорого. А я теперь ещё цену набавлю. Хотят — пусть берут, не хотят — дело хозяйское…
— А мы утку приготовили. Одна что-то захромала, мы её и оприходовали, голубцы ещё, сейчас Петровна и риса принесёт… Ты пока салатик попробуй… И вы, Коля, кушайте, не ждите особого приглашения.
— Ты давай, Коль, давай, налегай-ка на еду. Раз уплочено, надо оприходовать. У нас, конешно, не пропадёт, свиньи всё съедят! — хмыкнул Борис Фёдорович. Гость не понимал, кто за что там заплатил, но засиживаться и в самом деле нельзя.
— Нет, вы что мнётесь-то? Ешьте, ешьте, не стесняйтесь! — следила за процессом с другого конца стола хозяйка.
— Да я не знаю, с чего начать, так много всего, — оправдался гость. Еда и впрямь была соблазнительной, но все мысли занимало одно: включат/не включат проклятый телевизор? Включили. Борис Фёдорович нажал на кнопку после рюмки тягучей домашней настойки, на экране тотчас развернулось какое-то сериальное действо. Настойка подействовала на беглеца слабо, но разыграла аппетит, было даже неловко за собственное брюхо, но ведь на ужин он сегодня заработал? Заработал, заработал, а сколько ещё заработает…
Приглушённо курлыкал о своём телевизор, хозяева что-то вполголоса обсуждали на своей половине, наверное, и телевизор для того включили. Минуты длились и длились под телевизионные звуки, говор семейной поры, шарканье Петровны, она то подносила что-нибудь, то убирала со стола. Телефонный звонок раздался так неожиданно, что гость явственно вздрогнул. Неужели и другие заметили, но нет, кажется, нет. Борис Фёдорович с рюмкой в руках закричал в трубку:
— О, Толик! Здоров, здоров!.. Да всё в порядке… Вот сидим ужинаем… И Николай с нами… Счас, счас передам! Ты токо мне сперва скажи, как мой заказ? Всё путем? Ну, и лады. И когда ждать? Ага, ага… Ну, ладненько. Будь! — протянул он через стол трубку гостю. Не успел он поднести её к уху, как услышал встревоженный голос вертолётчика:
— Слышал, передали? Ты как? — И пришлось ответить: нормально!
— Там у вас всё спокойно? — спрашивал Анатолий. Совершенно бессмысленный вопрос, такой же будет и ответ: да, да!
— Завтра приеду, понял? Ты вмажь хозяйской настоечки, и в койку! Я к обеду приеду, слышишь? Потерпи до завтра! — «А завтра что, терпеть не надо?» — досадовал беглец, передавая трубку Борису Фёдоровичу. И тот, что-то почувствовав, задержал взгляд.
— И чего это гость у нас такой невесёлый?
— Да вот дела стоят, а я тут прохлаждаюсь. И Толя завтра только к обеду приедет.
— А ты чего ж, без телефона? Экономишь? Теперь без по телефону, как без рук. Мы скоро и Петровну аппаратурой снабдим. Как, Петровна? Будешь в фартуке не конфеты носить, а телефончик, ухажёрам будешь своим названивать!
— Да каки конфекты! Нет у меня конфект, — оправдывалась старушка. Она как раз приступила к еде, но, засмущавшись, с полной тарелкой пошла на кухню.
— Боря! Ну, что ты так? Ну, любит она конфеты, так ведь на свои покупает. А вы, и правда, Коля, телефон заведите, а то как же без этого, — подвинула к гостю тарелку с пирожками Нина.
— Да, разумеется, разумеется… — бормотал гость.
— А насчёт Толика ты не переживай. Сказал, приедет — приедет обязательно. Ну, а задержится, так я скучать не дам… А Толик, он такой, ему бы попридержаться, а он за всё хватается…
— Да, такой, — не понимая, о чём речь, подтвердил гость. — Спасибо, я сыт, всё было очень вкусно. Ваша жена замечательная хозяйка! — выговорил благодарственные слова и приготовился откланяться.
— А что так? Ты что ж, и пить не будешь?
— Так выпили уже…
— Ну, рюмка не считается. Васильевна меня ограничивает, но и она не против, если мы выпьем ещё по одной. А, Нин? — Борис Фёдорович игриво улыбнулся жене.
— Да, Боря, налей и мне немного… Хватит, хватит! А то у меня в прошлый раз голова заболела, вот и гость жаловался…
— Это всё от недопития! Давайте за здоровье! Настоечка, она пользительная, на травке, — разливал по рюмкам Борис Фёдорович. — Выпьем, закусим и снова нальём…
А гость сидел как на иголках: там, в телевизоре, уже кончился сериал, ещё тарахтела реклама, но хозяин уже приготовился, развернулся к экрану.
— И чего нам сегодня набрешут? Нет, вот скажите, это чего они разъездились, а? И всё по хорошим местам. Ты смотри, как устроились! Один день совещание, а остальное время у них — Сочи. А если не в Сочах, так в другом месте, но только не на рабочем. Сколько же у них этих дач, а? Я бы тоже не отказался так работать на всем готовом! Тут пурхаешься в говнах, копейку лишнюю добываешь, а они разъездились. Так ведь за мой счёт!
— Боря! Нужны они тебе? Пусть живут там, как хотят, только нас не трогают! И не шуми, дай послушать, а то, как в прошлый раз, пропустили погоду. Заморозки сильные обещали, так будут или нет? В теплице помидоры последние, жалко, если помёрзнут, — придвинулась к телевизору Нина.
А тут как раз на экране показались часы, стрелка стала отсчитывать секунды до новостей. И слабонервных просим удалиться! И, не выдержав, встал из-за стола гость.
— Спасибо. Ужин был превосходным.
— А телевизора не хотите? — удивилась хозяйка.
— Нет, телевизора не хочу. Там ведь одно и то же, — беглец для усиления эффекта хотел сослаться на усталость, но тут же сообразил: это прозвучит укором хозяину. — Я пойду с вашего разрешения, — топтался он у стула.
— Ну, чего ж теперь, раз не хочешь поддержать компанию… Ты как? Не сильно загонял?
