Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину
К утру выяснилось, что рота американских спецвойск и рота местных спецвойск, высадившиеся в контролируемом Вьетконгом районе, были полностью уничтожены.
Нго Динь Кан и Нго Динь Тхук сидели в глубоком молчании. Военная операция «одним кулаком раздавить двух врагов», на которую они возлагали столько надежд, решающее мероприятие плана «ветер переменился», провалилась, а это влекло за собою крах плана в целом. Потеряли около трёхсот своих и американских «зелёных беретов». Всё их оружие и снаряжение попало в руки Вьетконга. А кто знает, сколько другого вооружения ещё захватит Вьетконг, используя эти самые автоматы и винтовки? Базы Вьетконга опять остались в целости и сохранности. А уж Вьетконг постарается использовать этот случай, чтобы развернуть пропаганду, поднять бурю. Поистине — ветер переменился…
Нижняя челюсть Нго Динь Тхука отвисла. Епископ сжал кулаки. Ну, что теперь? Почему Вьетконг вывернулся, будто заранее знал все его задумки? Почему? Может, те два профессора служат и тем и другим? Но для этого нет резона! Может, какой-нибудь из наших парней неосторожно выдал тайну? Или Вьетконг проник в наш аппарат? Эти. вопросы требовали ответа и выяснения. Несколько сотен солдат погибли бессмысленно. Надо немедленно вербовать других… Ну а если и дальше дело пойдёт так, как теперь, потеряем всех… Ладно, всё это — позднее. А теперь… Он обратился к Кану:
— Прикажи, чтобы авиация начисто разбомбила весь этот квадрат!
— Ваше преосвященство, а если там ещё остались живые и раненые наши ребята и американцы? — спросил Фан Тхук Динь.
Лицо Нго Динь Тхука не дрогнуло.
— Ничего! — властно ответил он. — В противном случае они попадут в лапы Вьетконга. Надо сделать то, что необходимо сделать.
Зазвонил телефон. Нго Динь Кан снял трубку. Директор информационного центра вежливо лепетал о пресс-конференции.
— Звонят о собрании этих писак, — сообщил Кан, посмотрев в сторону Фан Тхук Диня.
— Ваше превосходительство, а нельзя их распустить? — спросил Фан Тхук Динь.
— Не надо, — покачал головой Нго Динь Кан. — Мы ведь пригласили и иностранцев. Попробуй распусти их, они пронюхают обо всём и раззвонят по всему миру.
— Тогда, ваше превосходительство, определите смысл и главное направление разговора с ними.
— Скажите им, что мы провели военную операцию и одержали полную победу. Пусть все знают. А они уж сумеют об этом написать.
Когда Динь уходил, зазвенел телефон прямой связи с Сайгоном. Ясно, что американцы из Хюэ уже проинформировали обо всём Лэнсдейла и Фишела. Нго Динь Дьем спрашивал об обстановке: «Лэнсдейл и Фишел хотят до конца знать правду, ибо должны немедленно информировать посольство США. Такая серьёзная ситуация требует, чтобы посол безотлагательно сообщил о ней в Вашингтон. Они говорят: „Мы сразу же направим своего человека в Хюэ, чтобы разобраться во всём на месте“».
Фан Тхук Динь вошёл в зал, где собрались журналисты. Он сразу же увидел Ван Ань и поклонился ей. Она посмотрела на Диня, и он уловил в её глазах печаль. Отчего? Будто она хотела сказать что-то, но не решалась. Динь подумал: «Что-то в ней изменилось. Почему она на меня так смотрит?» Но у него не было возможности поговорить с ней, так как директор информационного центра поспешил представить его журналистам. Шум в зале смолк. Динь предложил всем сесть и сказал:
— Сегодня по поручению канцелярии представителя правительства в Центральном Вьетнаме мы пригласили вас, уважаемые господа, чтобы сообщить о большой и блистательной победе нашего государства. Минувшей ночью президентские войска спецназначения совершили героическое внезапное нападение на притоны Вьетконга. Они разгромлены одним ударом. Славные воины президента уничтожили базы Вьетконга и истребили около трёхсот человек. Эта победа коренным образом изменяет обстановку. Отныне у Вьетконга не будет больше опоры в Центральном Вьетнаме.
Чиновник центра информации развернул карту провинций Куангчи, Тхыатхиен. Фан Тхук Динь взял длинную указку и детально рассказал о военной операции, как подсказывало ему воображение. Посмотрев в зал, он увидел, как хмурится Ван Ань, относясь явно недоверчиво к его рассказу. Динь продолжал. В одном месте рассказа он стал говорить округлыми фразами, мямлить, в другом месте впал в явное противоречие с самим собою.
Как принято, в конце рассказа он заявил:
— Сейчас мы готовы ответить на ваши вопросы, господа.
— Скажите, господин советник, сколько ваших солдат участвовало в операции? — спросил французский корреспондент.
— В операции участвовал наш отборный батальон, — ответил Динь.
— Батальон пехоты уничтожает триста солдат противника, — сказал француз, улыбаясь. — Мировой рекорд! Кроме того, насколько мне известно, дело было ночью, а противник был в лесу.
— Уважаемый господин советник, — поднялся японский корреспондент, — вы сказали, что Вьетконг уже не имеет больше опоры в Центральном Вьетнаме, поскольку вы ликвидировали его базы. Иначе говоря, вы контролируете всю территорию Центрального Вьетнама. Исходя из этого, не разрешите ли вы нам посетить место боя, вновь освобождённые вами зоны, чтобы мы на месте могли убедиться в поражении противника? Гарантируете ли вы нашу безопасность во время этой поездки?
— Мы не можем удовлетворить ваше пожелание, — ответил Фан Тхук Динь.
— А не могли бы вы разрешить нам взять интервью у участников боя? — задал японец второй вопрос.
— Сейчас это невозможно, — ответил Фан Тхук Динь, улыбнувшись.
Японский корреспондент только пожал плечами.
Было задано ещё несколько вопросов, и на все Фан Тхук Динь ответил уклончиво.
Пресс-конференция закончилась. Динь поблагодарил всех за внимание. Журналисты заспешили к выходу. Ван Ань задержалась, подошла к Диню:
— Проводи меня.
Уже сидя в автомашине, она спросила:
— Ты сегодня свободен?
— Сегодня я занят, — ответил Динь. — Меня ждут его преосвященство епископ Тхук и господин Кан. Я тебе зачем-то нужен?
— Да нет, ничего. Я только хотела бы немного поговорить с тобой. Ну ладно, в следующий раз. — Помолчав немного, она неожиданно спросила — Скажи, а как на самом деле закончилась эта военная операция?
Фан Тхук Динь обернулся к ней. Она печально смотрела на него. Он ответил прямо:
— Рота американских специальных войск и рота вьетнамских специальных войск уничтожены полностью. Сегодня утром епископ Тхук и господин Кан отдали приказ разбомбить этот квадрат, чтобы уничтожить все следы.
— Спасибо тебе за правду, — сказала Ван Ань со вздохом облегчения.
Автомашина, прошуршав по асфальту, остановилась возле дома Као Суан Данга. Динь открыл дверцу и помог Ван Ань выйти.
— Я приеду к тебе на этой неделе, — сказал он.
Ван Ань остановилась в нерешительности, словно хотела что-то сказать. Но не сказала. Динь протянул ей руку:
— До свидания.
Когда Фан Тхук Динь садился в машину, девушка умоляюще взглянула на него, робко позвала:
— Динь!..
Динь захлопнул дверцу.
То ли он очень спешил, то ли не расслышал робкий зов девушки.
Предсмертное письмо Ван Ань
«Динь!
Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет в живых. Не пугайся и не спеши ко мне, чтобы предотвратить самое ужасное. Поздно. Всё кончено. Если бы я была ещё жива, это письмо не попало бы в твои руки.
Таблетка, которую наш человек дал мне, чтобы использовать, когда наступит конец пути, предо мной. Маленькая симпатичная таблетка, изготовленная на секретном фармацевтическом предприятии в США по заказу ЦРУ. Стоит её положить в рот и разгрызть — и через несколько мгновений моя душа расстанется с телом. Конец радостям и печалям, конец мучительным раздумьям и ненависти, конец любви… Нет ни „вчера“, ни „завтра“. Все последние дни меня одолевают эти раздирающие душу мысли. Я думаю, что не вынесу этого. Могу ли я быть весёлой? Почему я печальна? Есть ли ещё во мне ненависть? Не ошибка ли моя любовь?.. Я не могу разобраться В этом сама, не могу ответить себе на этот вопрос.
Конечно, лучше бы промолчать. Может, было бы лучше, чтобы никто не узнал о моей смерти. Завтра газеты сообщат о самоубийстве одной молодой особы. И начнутся предположения. Пошумят два-три дня, а потом забудут и никогда не вспомнят. Мало ли на свете более серьёзных вещей, чем самоубийство какой-то девицы. Все утверждают, что нынче каждый человек несёт в своей душе все трагедии современности. Может, это и на самом деле так. Но я не требую, чтобы меня понимали. Я не хочу, чтобы кто-то всё понял. Я лишь хочу, чтобы ты, моя прекрасная, моя первая и последняя любовь, чтобы ты не понял меня превратно, не презирал меня. Пусть все понимают как хотят: ошибочно, извращённо, но только не ты, только не ты!
