Фредерик Форсайт - Обманщик
За общительной, дружелюбной улыбкой Бруно Моренца пряталась очень скрытная натура. Он никогда не рассказывал ни Аусту, ни кому-либо другому из коллег о своей «второй работе» – это было строго запрещено и грозило немедленным увольнением. Что же касается Ирмтраут, то ей Бруно никогда не говорил ни слова ни о какой работе вообще, а тем более о своих тайных сбережениях.
Бруно Моренц хотел свободы, и в этом была его главная проблема. Он хотел начать жизнь сначала и теперь вдруг, будто по наитию свыше, понял, что для этого нужно сделать. Дело в том, что Бруно Моренц, который давно уже был немолод, влюбился. Влюбился горячо, безумно. Удивительно, но его Рената, потрясающе красивая молодая Рената, отвечала ему не менее пылкой любовью.
В этот ранний летний вечер, в этом кафе Бруно наконец принял решение. Он все ей объяснит. Он скажет, что решил оставить Ирмтраут, разумеется, хорошо ее обеспечив, бросить работу, уйти на пенсию раньше срока и вместе начать новую жизнь в новом доме мечты, который они купят где-нибудь в его родных местах, на берегу Северного моря.
Настоящая же проблема Бруно Моренца, которой он не замечал, заключалась в том, что он был в глубоком кризисе, который нередко переживают люди среднего возраста. Но он этого не понимал, а поскольку к тому же был профессиональным обманщиком, то и никто другой тоже ничего не замечал.
Двадцатишестилетняя брюнетка Рената Хаймендорф была довольно высокой (почти метр семьдесят) и стройной. В восемнадцать лет она стала любовницей и забавой богатого бизнесмена, который был в три раза старше ее. Эта связь продолжалась пять лет. Потом бизнесмен скоропостижно скончался от сердечного приступа, чему, вероятно, способствовало чревоугодие, злоупотребление спиртными напитками, сигарами и Ренатой. В своем завещании он опрометчиво забыл упомянуть Ренату, а мстительная вдова не изъявила желания исправить ошибку.
Зато девушке удалось основательно почистить их роскошно обставленное любовное гнездышко. Продав мебель, ювелирные украшения и безделушки, которые бизнесмен дарил ей на протяжении пяти лет, Рената выручила кругленькую сумму.
Впрочем, этих денег все равно не хватало, чтобы жить на проценты, чтобы позволить себе продолжать ту же жизнь, к которой Рената привыкла и которую не собиралась менять на заботы и мизерную зарплату секретарши. Она решила заняться делом. В то время Рената в совершенстве овладела лишь искусством возбуждать чувства в ожиревшем, преждевременно одряхлевшем мужчине средних лет, поэтому в бизнесе для нее была открыта только одна дорога.
Она сняла на длительный срок квартиру в тихом, степенном и респектабельном Ханвальде, зеленом пригороде Кёльна. Здесь строили дома только из хорошего кирпича или камня, изредка их делили на квартиры, которые сдавали в аренду. В одном из таких домов жила и работала Рената Хаймендорф. Это было четырехэтажное каменное здание, каждый этаж которого занимала одна квартира. Рената сняла второй этаж. Переехав, она прежде всего занялась перепланировкой квартиры.
Квартира состояла из гостиной, кухни, ванной, двух спален, передней и коридора. Гостиная располагалась слева от передней, рядом с кухней. Дальше, по левую сторону коридора, который поворачивал направо, были первая спальня и ванная комната. Коридор упирался во вторую, большую спальню, так что ванная оказывалась между двумя спальнями. Рядом с дверью во вторую спальню, слева от нее, в стену был встроен огромный шкаф двухметровой ширины, ради которого пришлось пожертвовать частью ванной.
Рената спала в первой спальне, а вторая, большая, была ее рабочим местом. Она была отделана звуконепроницаемыми материалами: замаскированные обоями пробковые пластины закрывали все стены, и даже дверь с двойными стеклами была толсто обита изнутри. Из спальни не доносились звуки, которые могли бы потревожить или насторожить соседей – это и нужно было Ренате. Дверь в эту спальню была всегда закрыта.
В большом коридорном шкафу висели только несколько плащей и обычная зимняя одежда. Зато гардеробы в рабочей спальне были набиты разнообразнейшей экзотической одеждой. Здесь можно было найти полную экипировку школьницы, прислуги, невесты, официантки, няни, медсестры, гувернантки, школьной учительницы, стюардессы, женщины-полицейского и даже формы времен гитлеровской Германии; надзирательницы концлагеря, гитлерюгенд-фюрера или молодой нацистки. Тут же были менее экзотические детали туалета из кожи или синтетики: высокие сапоги, накидки и маски.
В выдвижных ящиках находилась, правда, в более скудном ассортименте, одежда для тех клиентов, которые с собой ничего не приносили, например форма бойскаута, школьника или лохмотья римского раба. Наконец, в углу стояли пыточный табурет, колодки и сундук с цепями, наручниками, ремнями, хлыстами и прочим инвентарем, необходимым для сцен наказания рабов и прочих непокорных.
Рената была отличной проституткой, во всяком случае, она пользовалась успехом. Многие клиенты навещали ее регулярно. Неплохая актриса – проститутка обязана быть актрисой хотя бы в какой-то мере, – она легко и убедительно входила в ту роль, которая нравилась клиенту. Тем не менее, какая-то часть ее мозга всегда оставалась независимой, она лишь наблюдала, все замечала, всех презирала. В работе ее ничто не трогало – во всяком случае, ее личные вкусы были совершенно другими.
Она занималась своим бизнесом три года, а еще через пару лет, заработав изрядное состояние, собиралась все бросить и уехать куда-нибудь далеко-далеко, чтобы там жить на проценты.
В тот день в дверь неожиданно позвонили. Рената встала поздно и была еще в неглиже. Она нахмурилась; клиент должен приходить только в назначенное время. В глазок она увидела искаженную, как в аквариуме, взъерошенную седую шевелюру Бруно Моренца, ее попечителя из Министерства иностранных дел. Она тяжело вздохнула, но тут же, собравшись, лучезарно улыбнулась, всем своим видом выражая радость, и распахнула дверь:
– Бруно, дорого-о-ой…
* * *Двумя днями позднее Тимоти Эдуардз пригласил Сэма Маккриди на ленч в лондонский клуб Брукса, что на улице Сейнт-Джеймс. Эдуардз был членом нескольких аристократических клубов, но обедать предпочитал у Брукса. Здесь всегда была возможность как бы случайно столкнуться и обменяться ничего не значащими любезными фразами с Робертом Армстронгом, секретарем кабинета министров, который считался одним из наиболее влиятельных людей в Великобритании. Все были уверены, что именно он является председателем комиссии из пяти «мудрецов», которая когда-нибудь станет выбирать нового директора Интеллидженс Сервис и представит его кандидатуру на утверждение Маргарет Тэтчер.
Лишь за кофе в библиотеке под портретами денди эпохи Регентства Эдуардз приступил к делу.
– Сэм, как я уже говорил, все очень довольны, действительно, очень довольны. Но, Сэм, наступает новая эра. Эра, лейтмотив которой можно обозначить словами «по правилам». Использование старых методов, связанных с нарушением законов и правил, должно быть… как бы это выразиться… ограничено?
– Ограничено – самое подходящее слово, – согласился Сэм.
– Хорошо. Далее, полистав документы, нетрудно заметить, что вы еще содержите, вероятно, на всякий случай, несколько агентов, которые на самом деле давно перестали приносить пользу. Возможно, это просто старые друзья. Ничего страшного, если только они не окажутся в щекотливом положении… Если только их не раскроют собственные службы безопасности, и это не создаст для нас массу проблем…
– Каких, например? – уточнил Маккриди.
С документами всегда одна и та же беда: они в любое время доступны для контроля. Только ты заплатил кому-то за услугу, как в папке появляется платежный документ. Эдуардз перестал ходить вокруг до около.
– Я имею в виду Полтергейста. Сэм, я не понимаю, как до сих пор никто не обратил на это внимания. Полтергейст – штатный сотрудник западногерманской разведывательной службы. Если в Пуллахе узнают, что он работал на вас, разразится колоссальнейший скандал. Мы не должны, повторяю, не должны вербовать агентов из числа сотрудников дружественных служб. Это даже не обсуждается. Отделайтесь от него, Сэм. Прекратите любые выплаты. Немедленно.
– Он мой друг, – возразил Маккриди. – Мы давно работаем вместе, с того времени, когда еще не было «Берлинской стены». Он сделал для нас очень много полезного, выполнял опасные поручения, а тогда нам позарез были нужны опытные люди. Нас застали врасплох, у нас не было никого или почти никого, кто мог бы проникать через стену.
– Сэм, это не предмет для дискуссий.
– Я доверяю ему, он – мне. Он никогда меня не подводил и не подведет. Такие отношения не купишь ни за какие деньги. На это уходят годы и годы. Наша небольшая плата – это ничтожная цена.
Эдуардз встал, поставил бокал с портвейном, вытащил из рукава носовой платок и осторожно промокнул губы.
