Максим Теплый - Остров Сердце
Александр первым увидел Каленина, который держал под руку жену и вертел головой, выискивая в набухающей толпе Фомина. Тот замахал рукой, и они встретились глазами.
…Потом сидели в маленьком кафе недалеко от Ковент-Гарден и рассказывали друг другу, как прожили почти два года, прошедшие с последней встречи в особняке на Рублевке. Они не виделись с того дня, когда отец Александра, отставной генерал Игнатов, отправился в Ново-Огорево осуществлять свой план – покушение на президента России. Фомин отметил про себя, что за это время Ася, теперь жена Каленина, практически не изменилась. А вот сам Беркас, напротив, заметно похудел, что ему было даже к лицу. И седина в платиновой челке, раньше почти невидимая, теперь пробивалась весьма отчетливо.
Через полчаса подошла и госпожа Шебекина в сопровождении крепкого парня, которого Фомин сначала принял за не слишком импозантного кавалера певицы, а потом догадался, что тот выполняет функции ее охранника. Лучше всего у плечистого секьюрити, которого Вера величала Степаном, получалось грозно поглядывать на официантов, и те под его колючим взглядом ежились и торопились сделать свою работу в лучшем виде.
Фомин также успел заметить, что Каленин и Степан явно знакомы друг с другом, но почему-то не очень хотят это афишировать.
С появлением Веры тема разговора, естественно, изменилась. Ася, демонстрируя основательные познания в оперном искусстве, искренне хвалила "восходящую звезду", заметив, что сам факт ее появления на сцене всемирно известной лондонской оперы уникален. Не имея музыкального образования, попасть в основной состав и сразу на такую роль – это почти чудо!
– Конечно, чудо! – согласилась Вера, хитро щуря глаза в сторону Каленина. – Беркас Сергеевич – настоящий волшебник! Он помог мне попасть в Лондон на конкурс красоты, а в жюри как раз был Антонио Папани, главный дирижер Королевской оперы. Такое совпадение!
– Погодите, Вера! – насторожился Каленин. – Вы что же, затевая всю эту игру со мной насчет Лондона, знали про Папани?
Вера скромно потупила взгляд и кивнула.
– Да-а-а! – с наигранным упреком протянул Каленин. – Вот это многоходовка!
– Ему, по моей просьбе, русские спонсоры конкурса рассказали, что я пою в опере, – продолжила Вера, как ни в чем не бывало, – но не уточнили, что в самодеятельной. Он выразил желание меня прослушать. Ну, я и спела ему арию Эльвиры, прямо там, в зале, где конкурс проходил.
– И сразу позвал в спектакль? – удивился Каленин.
– Без раздумий!
– Я слышала, что Папани большой оригинал, – подтвердила Ася. – Он как-то пригласил в спектакль четырнадцатилетнюю девочку практически с улицы, обладательницу восхитительного меццо-сопрано! Сейчас вспомню ее имя… – Ася наморщила нос.
– Фэрил Смит! – помогла Вера. – Он ей тоже сделал предложение участвовать в спектакле после первого прослушивания! Теперь она мировая звезда! А конкурс красоты я, конечно, проиграла, отсеяли в первом туре… А еще, Беркас Сергеевич, у меня сборник стихов выходит! – похвасталась Вера.
Каленин не смог сдержаться и скептически хмыкнул. Вера его реакцию заметила, но сделала вид, что это ее не задевает:
– Папа говорил, что вам мои стихи не понравились – те, что вы на острове прочитали. А вот из последних: "Я люблю тебя, Темза"называется.
Темза впадает в Каспийское море!
С этим не спорят, поскольку смешно
спорить про то, что не ищется в споре,
или про то, что уже решено,
как, например, про скитания Темзы -
этой усталой британской реки…
Нет, не отмыть вам, похоже, руки!
В Темзу суют ее лишь дураки,
трущие позже при помощи пемзы
кожу, в которую въелись жуки,
те, что хозяева этой реки,
силы теряющей в мутном Ла-Манше…
Дальше дождями и Волгой-рекой
Темза пульсирует в траурном марше
капля за каплей, волна за волной
в Каспий.
И здесь, на российской чужбине
старая леди невидимо сгинет…
Грустно!
И я возвращаюсь к заглавью:
"I love you!"
Вера, как многие поэты, читала стихи плохо: странно подвывала и раскачивалась из стороны в сторону. Куда только делись ее артистизм и обаяние! Закончив, она вопросительно посмотрела на Каленина. Тот смутился, но упрямо произнес:
– Я остаюсь при своем мнении…Лучше пойте!
– А мне понравилось! – неожиданно вмешалась Ася! – Вам, Верочка, столько дано от природы. Дерзайте! Пробуйте себя! Вокальные данные просто феноменальные, но нужна школа. Чтобы появилась истинная оперная стать, порода! Как у Образцовой или Силз!
– Ну что вы?…Силз! Скажете тоже! – Вера засмущалась, и это ей удивительно шло, делая еще больше похожей на быстро повзрослевшего очаровательного ребенка. – Но я буду стараться! Очень!…Извините, мне надо срочно позвонить!…
Вера пересела за другой столик, деликатно давая возможность Фомину и Каленину продолжить прерванный ее появлением разговор.
– Я все мучаюсь, думаю, мог ли тогда отговорить отца от этой безумной авантюры… Чувствовал, что все кончится трагедией! – Фомин сгорбил могучие плечи и сцепил до белизны пальцы. И хотя был он в элегантном дорогом костюме, Степан Морозов взглядом знатока отметил, что для человека под пятьдесят тот сохранил отменную физическую форму.
– Когда прощались, я уже знал, что навсегда, – продолжил Фомин. -…А правда, что в аквапарке, где люди погибли, не было никакого взрыва?
– Правда! – угрюмо кивнул Каленин. – Вина строителей, точнее, проектировщиков… Ваш отец, Саша, натворил немало… Но к трагедии в аквапарке генерал Игнатов отношения не имел, только он сам об этом так и не узнал.
– Да, я знаю, его застрелила охрана… – кивнул Фомин.
Каленин как-то искоса взглянул на него и сказал:
– Не совсем так…
– Что вы хотите сказать?! – вскинулся Фомин.
– Он считал, что люди в аквапарке погибли из-за него… И покончил с собой.
– Но как…
– Обезоружил офицера ФСБ и застрелился из его пистолета… Мы с Асей, – он кивнул на жену, – потом ходили по всем начальникам, только до президента не дошли! Всех просили, чтобы вам дали возможность вернуться в страну. Я рассказывал о вашей судьбе, о вашей абсолютной непричастности к истории с Шарпеем,… с президентом Фадиным! Но… никто не захотел брать ответственность. Все кивают куда-то наверх!… Говорят, надо проводить подробное следствие… начиная с Афганистана.
– Спасибо, конечно! – кивнул Фомин. – Но прошу вас, оставьте эти хлопоты!… Моя жизнь, о которой вы знаете далеко не все, сложилась так, что я теперь могу жить только под чужими фамилиями и уж точно не в России!…
Александр достал сигарету, закурил…
– Я попросил о встрече по другой причине, – продолжил Фомин. – Здесь десять тысяч долларов, – он протянул пухлый конверт. – Отец накануне… всей этой затеи… успел перевезти прах матери с Сахалина в Питер. Задумал памятник поставить, но не успел. В конверте, помимо денег, эскиз надгробья, который он мне передал. Сделайте, как он хотел, очень прошу! Мне больше обратиться не к кому, а душа болит… Тем более что могилы отца уже не будет никогда. – Фомин глубоко затянулся. – Пускай хоть одно место на земле останется, как память о нем и о матери…
Каленин положил конверт в карман и коротко бросил:
– Сделаю!
– Если не хватит денег…
– Не волнуйтесь, – вмешалась в разговор Ася. – Мы все сделаем, как надо!…Я очень жалею, Александр, что тогда, на Рублевке, не удалось отговорить вашего отца от его безумных планов. Все было бы по-другому…
– Может быть! – неохотно согласился Фомин. – Только у каждого свой путь. Отец его выбрал и прошел до конца!…Спасибо за встречу! – Он поднялся, пожал руку Каленина и аккуратно подержал в своей крепкой ладони узкую Асину ладошку. -…Я пойду!
– Вы теперь намерены постоянно жить в Англии?
Вопрос неожиданно смутил его, и он ответил, подумав секунду:
– Помните, у Чейза есть роман с грустным финалом? Он называется "Весь мир в кармане". Так вот, у меня тоже в кармане весь мир…Кроме России. И финал этой моей истории, как в том романе, тоже будет непременно печальным. Так уж сложилось!…Прощайте!
Фомин взял со стула плащ и двинулся к выходу. Проходя мимо Морозова, он неожиданно остановился и сказал:
– Как профессионал профессионалу: никогда не садитесь спиной к входной двери. Надо выбирать место так, чтобы видеть и охраняемый объект, и вход…Извините!
Утром следующего дня Фомин отправился на встречу с последним из той троицы, кого он считал виновными в смерти отца.
Первым погиб генерал-лейтенант милиции Петр Удачник. Его убили свои же соратники в тот день, когда застрелился генерал Игнатов.
Через несколько месяцев в Доминиканской республике, в собственном роскошном доме прямо на берегу океана, погиб пожилой мужчина. Расследование показало, что смерть наступила в результате нелепого несчастного случая, а именно удара током из-за неисправной электропроводки. Погибшего опознали как Билла Долецки, в прошлом – сотрудника ЦРУ.
