Стивен Кэннелл - Президент от мафии
— Ты хочешь знать, почему люди видят сны или почему ты их не запоминаешь?
— Ну хотя бы, почему люди видят сны… — Уходя от конкретного разговора, он пытался скоротать этот мучительный сеанс пустой болтовней, надеясь проскочить между невидимыми препятствиями — он подумал, что эти чертовы сеансы подобны скользкому неверному льду, а он на нем вроде Брайана Боитано.
— Мысленные образы — продукт нашего подсознания. Сны — это своеобразные отходы дня, переработанные нашим сознанием. Сны дают нам возможность заглянуть в область подсознательного.
— Понимаю.
На самом деле он ничего не понимал. Он ни словом не обмолвился о своих ужасных кошмарах. Болезненных и пугающих. Дело всегда происходило в воде, и всегда какая-то черная тень преследовала его. Иногда он пускался вплавь, стараясь спастись, а потом вдруг превращался в монстра. Прошлой ночью он гнался за Мэттом… гнался за своим мертвым сыном — с отверстой пастью, стараясь проглотить его, — гнался до тех пор, пока мальчик не закричал. В холодном поту, он проснулся от своего собственного крика.
Если бы не он, Мэтт по-прежнему был бы жив.
— Понимаю, ты думаешь, что все это связано со смертью Мэттью, — веко у него дергалось с ритмичностью пулеметной очереди, — но должен сказать тебе, что это не так. Я пережил боль утраты. Я справился с этим.
Эта была мастерская ложь — просто тройной лутц.
— Райан, ты не видишь снов. Ты не думаешь ни о Мэттью, ни о своем разводе. Ты боишься выходить из дома. Тебе предлагают отказаться от той работы, которую тебе находит твой агент. Райан, тебе следовало бы посерьезнее отнестись к нашим встречам. Разумеется, ты волен сорить деньгами, увиливая от разговора, стараясь не говорить о том, что тебя действительно тревожит — но это не приведет ни к какому результату.
Райан взглянул на часы… еще десять минут. Существовали вещи, которыми он ни с кем не мог поделиться. Он не мог говорить о Мэттью.
Его преследовало чувство вины.
— Ты об этом недоразумении на Эн-би-си?.. Это все поправимо. В конце концов, это я дал им «Механика» и «Опасное общество». Компания сделала на них миллионы.
Но это было четыре года назад, тогда он еще находил способ заставить Марти Ланье смеяться над собственными бредовыми идеями, а не обзывал его педиком и не угрожал ему в присутствии юристов компании. Идеи Марти были подобны отраве. Они были лишены всякого смысла, он излагал их просто со скуки; при этом всегда замечал, что это просто «любопытные мысли». Райан знал его как облупленного — Марти мог кончить даже играя с телеприставкой «Нинтендо».
— Может, ты все-таки подумаешь о том, почему мы с тобой не можем поговорить о Мэттью? — услышал он голос Эллен. — Я бы хотела, чтобы ты поискал причину этого.
— Хорошо. — Райан снова посмотрел на часы: еще восемь минут. — Знаешь, Эллен, мне не хочется прерывать сеанс, но за мной должна заехать Элизабет, а ей к трем надо быть на студии. Так что мне, пожалуй, пора.
— Как тебе будет угодно.
Райан опрометью выскочил за дверь; веко его исполняло фанданго.[4]
Он вошел в кабинку лифта.
Слишком тесно. Как в сорвавшемся с рук носильщиков гробу, который со страшной скоростью скользил вниз по гладкой поверхности из стекла и бетона, грозя похоронить Райана где-нибудь в сланцах под зданием Сенчери-Сити.
Наконец он вышел на улицу. В глаза ему ударил яркий солнечный свет. Пятидесятиминутный сеанс психоанализа закончился. Он хотел только одного, чтобы Элизабет приехала вовремя и чтобы он добрался до дома без нервного срыва.
Глава 3
Рыбалка
— Черт, воняет блевотиной, — буркнул Котенок Боно, сидя на заднем сиденье ржавого фургона «шевроле» десятилетней давности, который они угнали в городе.
Было восемь часов вечера; компания направлялась в сторону спортклуба. За рулем сидел Тони Нью-Йорк; они ехали с потушенными фарами.
Мики, сидевший впереди справа, пристально вглядывался в окно, стараясь не пропустить посыпанную битыми ракушками дорогу, которая вела к пляжу.
— Вот она. — Он указал на мелькнувший в зарослях просвет.
Фургон тряхнуло, и он с грохотом повернул направо. Тони выключил двигатель и на нейтральной скорости подкатил к бунгало Пола Аркетта. С минуту они сидели, прислушиваясь, как в горячем движке что-то тикает.
— Ладно, Кот, мы отправляемся на рыбалку, и нам понадобится одна из тех посудин, которые стоят у причала. Убедись, что там тихо, потом заберись на борт и посмотри, как она заводится. Только не включай, пока не сядем мы с Тони.
— Понял. — Котенок Боно вышел из машины и направился к берегу. Потом он остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Увидев, что впереди никого нет, он пересек белую полоску песчаного пляжа и забрался на деревянный причал. Доски были свежеокрашены, и кожаные подошвы его туфель прилипали и издавали чавкающие звуки.
Мики и Тони Нью-Йорк оба надели перчатки и вышли из машины. Бунгало «Фламинго» было закрыто; свет внутри не горел. Мики обошел дом вокруг и увидел, что стекло, которое он выбил в прошлый раз, уже поменяли.
— Проклятье, — выругался он.
На сей раз ему удалось извлечь стекло, не разбивая его. Он открыл дверь, потом вставил стекло на место. Тони он впустил в дом через главный вход.
— Что ж, этот малый по имени Уоррен, кажется, живет где-то рядом. Его гнездышко называется «Морская пена». Тащи его сюда. И чтобы не пикнул.
— Понял. — Тони бесшумно вышел за дверь, и в следующую секунду его силуэт растворился в темноте.
Пол с Уорреном ужинали в клубном ресторане в компании двух функционеров из НДК. На следующий день они планировали вернуться в Вашингтон. Фигура известного сенатора привлекла внимание, и Пол Аркетт то и дело ловил на себе любопытные взгляды. Они говорили о конференции демократов в Айове, о том, что Полу надо прибыть туда пораньше, чтобы в конце января начать обработку общественного мнения в штате. Из Вашингтона Полу позвонила его жена Эйвон. Он говорил по телефону, который стоял в конторе метрдотеля. В девять Пол и Уоррен распрощались с представителями НДК и отправились по номерам.
Пол, позевывая, вставил ключ в замок, ничего не подозревая, вошел, повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, как вдруг ощутил на виске холодное прикосновение ствола.
— В чем де?.. — испуганно вскрикнул он и осекся.
— Руки за спину, Пол. Без шуток, иначе я вышибу из тебя мозги.
— Я… ты… — залепетал Пол.
Сенатор убрал руки за спину, и Мики проворно обмотал их изоляционной лентой, которой снабдил его Мило. Затем он резко развернул Пола и толкнул его спиной к двери.
— Ты не смеешь. Я американский сенатор.
— Ты дерьмо собачье, Поли. Тебе не следовало забывать, с кем ты имеешь дело.
Несколько минут спустя распахнулась задняя дверь, и Тони втолкнул в комнату Уоррена Сакса с надетой на голову наволочкой. Тони сорвал наволочку, и Уоррен вытаращил на них исполненные животного ужаса глаза. Изо рта у него торчали его собственные теннисные носки.
— Тони, достань из комода две пары плавок… и какие-нибудь носки для Пола.
— Что, собственно говоря, ты себе?.. — Пол не договорил — Мики ударил его в солнечное сплетение. Когда Пол начал судорожно хватать ртом воздух, Тони сунул ему в рот носки, а Мики схватил его за шиворот, встряхнул и снова прислонил к двери.
— Ребята, а как вы насчет рыбалки? Я понимаю, что поздно, ну да Бог с ним… Хотите посмотреть, что здесь плавает?
У Пола и Уоррена от страха округлились глаза.
Они вышли из розового чрева «Фламинго», закрыли дверь и двинулись к берегу.
Котенок Боно поджидал их на борту. Крыло мостика было откинуто.
— Сюда, — тихо окликнул он их, высунув голову из рубки.
Пола и Уоррена завели на катер. На корме по борту старомодным — как на цирковой афише — шрифтом было написано «Морская сказка». Незадачливого сенатора с помощником усадили на подбитые поролоном сиденья.
— Кот, есть на борту наживка?
— Вон в том контейнере, — ответил Котенок Боно.
В стоявшем на корме контейнере оказалось полно среднего размера морского окуня. Рыба лениво плескалась в мутной воде.
— Все готовы для морской сказки? — спросил Мики. — Кот, отчаливай.
Котенок Боно нащупал висевшие на крючке по правому борту ключи и запустил мотор. Тем временем Тони Нью-Йорк выбросил за борт леску. Тридцатифутовый катер с потушенными сигнальными огнями взял курс в открытое море. Вскоре очертания «Морской сказки» исчезли из виду.
Где-то в районе Большого Багамского рифа двигатель заглушили. Мики небольшой сеткой захватил из контейнера несколько рыбешек и принялся рубить их на мелкие кусочки. Закончив разделывать первую порцию, он свалил кусочки вместе с потрохами в корзину. Все это время он не переставая что-то говорил Полу Аркетту.
