Дэвид Бальдаччи - Холодный, как камень
— Тони просчитался. Крупно. Я такой ошибки делать не собираюсь. Лягу на дно. И как можно дальше отсюда.
— Но вы же не знаете, что мог рассказать Тони… А он владел какой-нибудь информацией, которая способна навести на ваш след?
Аннабель прислонилась к каминной полке.
— Может быть, — сухо ответила она, затем поправилась: — Пожалуй…
— Тем более вам не стоит оставаться в одиночестве. Мы могли бы помочь. Защитить.
— Оливер, я высоко ценю ваше отношение, но вы и понятия не имеете, чем это грозит. Тот тип — подонок из подонков, с кучей денег и чужими мускулами за спиной, да и я совершила кое-что незаконное. Мало того что вы из-за меня подставите свою голову, вы еще и будете укрывать преступницу.
— Мне не впервой. Как в одном случае, так и в другом.
— Так кто же вы на самом деле? — без обиняков спросила она.
— Вы уже знаете все, что вам нужно.
— А я-то думала, что по части вранья со мной никто не сравнится.
— Мы теряем время. Давайте выкладывайте.
Она зябко потерла узкие длинные ладони и тяжело вздохнула.
— Его зовут Джерри Бэггер. Он владеет казино «Помпеи», самым крупным в Атлантик-Сити. Из Вегаса его турнули несколько лет назад, потому что он питает склонность к мокрым делишкам. В буквальном смысле готов вырвать кишки у любого, кто осмелится стащить хотя бы пятидолларовую фишку из его заведения.
— И на какую же сумму вы его… мм… облегчили?
— Какая разница?
— Когда на тебя кто-то охотится, очень важно знать степень его мотивации.
— Сорок миллионов долларов. Как вы думаете, это достаточная для него мотивация?
— Я впечатлен. Потому что ваш Бэггер не очень-то похож на человека, которого легко обвести вокруг пальца.
Аннабель позволила себе бледную улыбку.
— Я и сама готова признать, что дельце вышло на редкость удачное. Но Джерри очень опасен и не вполне в своем уме. Если он решит, что мне кто-то помогает, то конец для бедолаги будет тот же самый: смерть под пыткой.
— Ему известно, что вы находитесь в Нью-Йорке?
— Нет. Тони не знал, что я буду здесь. Этого вообще никто не знал.
— Вот как? То есть у вас целая команда? Бэггер мог и до них добраться.
— Мог. Но, как я и сказала, они не знают, что я здесь.
Стоун неторопливо кивнул.
— Полагаю, что дошедшие до широкой общественности подробности приключения, где фигурировала Библиотека конгресса, не содержали ни вашего имени, ни фотографии. С другой стороны, мы не имеем права считать, что не имеется абсолютно никаких обстоятельств, которые помогут ему выйти на ваш след.
— Мой первоначальный план предполагал побег на южные тихоокеанские острова.
Стоун покачал головой.
— Беглецы всегда устремляются в ту сторону. Именно оттуда Бэггер и начнет свои поиски.
— Вы шутите?
— В каждой шутке есть доля шутки.
— Выходит, мне лучше не дергаться?
— Точно. Надеюсь, вы хорошо замаскировали собственные следы. Сюда не ведут никакие имена, билеты, телефонные звонки? Друзья, наконец?
Она помотала головой.
— Я приехала чисто импульсивно, решившись в последний момент. И все оформляла на вымышленное имя.
Стоун задумчиво помолчал.
— Умнее всего было бы узнать втихую, что Бэггеру удалось раскопать…
— Оливер, к нему нельзя приближаться ни под каким видом. Это чистое самоубийство.
— О, положитесь на меня.
— Никогда и никого я не просила о помощи!
— А я полжизни не мог решиться попросить о помощи.
— Но в конце концов все-таки попросили?
— И только поэтому до сих пор жив… Словом, так: перебирайтесь в другой мотель. Деньги-то у вас есть, как я понимаю?
— Наличность не проблема. — Она шагнула на выход, но в последний момент обернулась. — Оливер, спасибо.
— Надеюсь, то же самое вы сможете сказать, когда все закончится.
Глава 7
— Ты меня за придурка держишь?! — взревел Джерри Бэггер.
Игорный магнат стиснул глотку мужчины, приложив того затылком о стену роскошного офиса на двадцать третьем этаже казино «Помпеи». Шторы были задернуты. Бэггер всегда задергивал шторы, когда собирался ублажить какую-нибудь дамочку или выбить душу из того, кто это заслужил. Такие дела носят сугубо интимный характер.
Бедолага не мог ответить на вопрос Бэггера главным образом потому, что потерял способность дышать. Впрочем, Бэггер и не ждал ответа. Его первый удар пришелся в переносицу и размозжил хрящики. Второе попадание выбило мужчине передний зуб. Всхлипывая, он повалился на пол. Бэггер от души врезал ему по ребрам, и жертва зашлась рвотой. При виде пахучей лужи на драгоценном ковре пришлось вмешаться личной охране босса, чтобы оторвать его от упавшего человека, пока не произошло чего посерьезнее.
Мужчина ползал в собственной блевотине, рыдая и вымаливая прощение. Стоя у письменного стола и потирая занывшие костяшки, Бэггер метнул свирепый взгляд в начальника охраны.
— Бобби, если ты еще раз приведешь такого ссыкуна, который хочет развести меня на бабки под видом, будто он что-то знает про Аннабель Конрой, я — клянусь Богом! — прикончу твою мамашу. Она славная старушка, но я ее удавлю. Ты меня понял?!
Черный верзила отшатнулся, нервно дернув кадыком.
— Этого больше не случится, мистер Бэггер! Виноват, недоглядел я. Простите…
— А, все вы так говорите, только ни хрена не делаете!.. Где эта сука?! Где, я тебя спрашиваю!
— Да мы думали, что напали на след, все вроде сходилось…
— Это кто же так думал? Ты, что ли? Может, хватит думать и пора наконец делать?!
Бэггер ударил по кнопке на столе, и шторы раздернулись.
— Сорок лимонов! Она забрала у меня сорок лимонов! Да у меня весь бизнес от этого может перекосить, ты понимаешь?! У меня же не хватит средств для резервов, как того требуют законы штата. В любую минуту может прийти счетовод из комиссии! Заглянет в мои книги, и что тогда? Крышка? Это мне — мне! — крышка?! Да я этих уродов раньше с ладони кормил… А теперь придумали антикоррупционные нормы какие-то, этические принципы… Ты слушай и мотай на ус: вся эта прозрачная отчетность погубит великую страну!
— Босс, мы ее разыщем. И вернем все деньги, — заверил его начальник охраны.
Бэггер, похоже, не слышал; уставившись на улицу за окном, далеко внизу, он произнес:
— Эта тварь так и стоит перед глазами. То во сне появится, то в тарелке… Когда бреюсь, она торчит в зеркале. В сортир нельзя зайти, чтобы она не выглянула из унитаза! Я скоро свихнусь!
Он присел на диван и понемногу успокоился.
— Что нового про нашего мальчугана Тони?
— Удалось кое с кем договориться из персонала той португальской больницы. Уоллес по-прежнему в коме, а если и выйдет из нее, то, по словам нашего источника, навсегда останется слабоумным.
— Сдается мне, он был слабоумным еще до того, как мы до него добрались.
— Знаете, босс, мне все равно кажется, что его надо было замочить, как всех прочих.
— Я дал ему слово. «Выложишь все, что знаешь, — будешь жить», так мы договорились. И по-моему, ты все равно жив, даже если у тебя мозги отключились. Да куча людей живет в таком состоянии лет сорок, а то и пятьдесят! Кормят тебя через трубочку, каждый день жопу подтирают, а ты сидишь себе, играешь в кубики. Согласен, яркой такую жизнь не назовешь, но я от своего слова не отступаю. Пусть люди говорят, что я вспыльчивый или что у меня плохой характер и всякое такое, но они никогда не смогут ткнуть в мою сторону пальцем и заявить: «А он слова не держит!» И знаешь почему?
Начальник охраны опасливо покачал головой, не в состоянии решить, какой именно ответ хочет услышать босс.
— Да потому что я знаю, что такое честь!.. А теперь пошел вон отсюда.
Оставшись в одиночестве, Бэггер уселся за стол и обхватил голову руками. Он ни за что в этом не признался бы, но к ненависти, которую он испытывал в отношении Аннабель Конрой, примешивалось искреннее уважение.
— Аннабель, ты, конечно, самая крутая разводчица на всем белом свете. Я бы с радостью с тобой бок о бок поработал. И завалить тебя на диван было бы одно удовольствие… Жаль, однако, что ты, тупая корова, решила меня развести — потому что теперь я должен тебя грохнуть. Пусть всем будет наука. Очень жаль, но иначе нельзя.
Бэггер бесился не только из-за потери сорока миллионов долларов. Стоило поползти слухам, что его успешно облапошили, как жулье в игорном зале тут же обнаглело. Размер выручки резко упал. Да и конкуренты вкупе с бизнес-партнерами стали менее вежливы, почуяв, что Бэггер уже не царь горы, что он стал уязвим. Люди перестали немедленно перезванивать. Дела, в успехе которых он раньше не сомневался, уже не всегда получались.
