Михаил Попов - Кто хочет стать президентом?
Эта предвыборная кампания все поставила с ног на голову. Кандидат Голодин вел себя так, словно его целью было опровергнуть сложившееся о нем за предыдущие политические годы мнение. Людей посвященных даже смешили его выкрутасы и демонстрации, но ведь большинство голосующих – не эксперты и политологи, они не живут в телевизоре, а время от времени в него поглядывают. И вот у них-то в головах извилистая линия поведения Андрея Андреевича создала страшную путаницу.
Хуже всего было Винглинскому. Он трясся от злости и страха – неизвестно, от чего больше.
– Он говорит, что дело развивается наихудшим образом. Будь рейтинг поменьше, никто не стал бы ему мстить, просто забыли бы. Будь рейтинг повыше, за ним можно было бы спрятаться как за стеной. А так…
Лайма серьезно, внимательно слушала Либаву. Заметила:
– Не важно, что он говорит тебе, важно, чтобы он был тихий публично.
Помощник олигарха отхлебнул абрикосового ликера.
– Будет тихий.
– Скандал с чистым топливом для него не страшный, если он будет нормальный публично.
Чем дольше продолжался разговор, тем Лайма менее «нормално» говорила по-русски.
В кармане у Либавы замурлыкало. Он поднес телефон к уху. Некоторое время слушал, потом переспросил:
– Куда? Меня там встретят? Лайма наконец принялась за сок.
– Это он?
– Да.
– Уезжаешь? Либава встал.
– И немедленно. Сережа ищет пути к спасению, но почему-то в какой-то малопонятной дыре.
На прощанье, уже на улице, Лайма, наклонившись к собеседнику, прошептала:
– Методы можно будет все. Даже самые.
И ушла. Любитель абрикотина смотрел ей вслед, немного выпятив нижнюю губу. Представлял себе «самые» методы. Потом начал усаживаться в машину.
«Дырой» Либава назвал «малую родину» майора Елагина на краю Лосиноостровского массива. Через полчаса стремительной гонки по не слишком загруженной Москве его «Мерседес» остановился перед покосившимися железными воротами. Вправо и влево от них шел глухой деревянный забор, а из-за забора доносился веселый колокольный звон.
– Жди здесь, – сказал Либава шоферу и вместе с охранником выбрался из теплого салона на перемешанный с грязью снег. – Пойдем помолимся, – добавил он и двинулся к воротам.
Из-под ворот на него зарычала замурзанная собачонка. Рядом с ее мордой тут же появилось еще штук шесть – тоже рычащих и оскаленных. Либава остановился, не зная, что делать. Не отступать же перед столь смехотворным препятствием! Но с другой стороны, и покусанным какой-нибудь блохастой тварью быть не хочется.
Заминка разрешилась легко: ворота отворились и появился какой-то мужчина в черном пальто. Собаки от его окрика бросились врассыпную. Мужчина посмотрел на Либаву, на его машину и сказал негромко:
– Вы, наверное, к нам.
– Сейчас разберемся, – ответил Либава, пропуская вперед охранника.
По дороге к цели пришлось миновать еще одни ворота из железной рваной сетки, строй трейлеров, непонятно чем и кем груженных, возле которых курила тройка подозрительных инородцев.
Церковь продолжала трезвонить.
Откуда-то сбоку вынеслась пара неоседланных лошадей, за ними бежали несколько девчонок лет пятнадцати. И те и другие щедро разбрызгивали грязный, мокрый снег – Либава еле успел подхватить полы плаща.
– Нам сюда, – сказал человек в пальто, подводя гостей к непонятному широкому строению из бруса: как будто несколько отдельных домов слепили вместе, отчего некоторые окна и двери вытянулись, а другие, наоборот, оквадратились.
– Вот эта дверь.
Либава вошел и оказался в «мастерской» майора. Там все было так же, как и в прошлый раз. Горела настольная лампа, на стуле у стола сидел Боков и переворачивал какие-то бумажки.
– Здравствуйте, – сказали одновременно и сидящий и вошедший. Охранник Либавы и человек в черном пальто тоже одновременно вышли вон.
Боков внимательно рассмотрел гостя, прежде чем спросить:
– Знаете, зачем вы сюда приехали?
– Думаю, вы мне все расскажете.
Боков улыбнулся, отчего прыщавое его лицо как бы начало переливаться.
– Правильно. Это его логово. Майора Елагина. Либава огляделся.
– Только самого майора я здесь не вижу.
– И мы его не видели, хотя и просидели в засаде три дня.
– Есть информация, что он в Москве? Боков опять улыбнулся.
– А где же ему быть? Здесь у него сын, вернее, он думает, что здесь. Только отсюда он может отправить свою подружку домой.
Либава медленно прошелся по помещению. Прочитал надписи на плакате. Тронул пальцем диск точильного камня. И сказал:
– Уже отправил.
– Это надежные сведения?
– Вполне.
Боков, против своего обыкновения, улыбаться не стал.
– Это хуже. Тогда он стал менее уловим.
– И то, что он прячется, доказывает: кассета у него. Боков неохотно кивнул.
– Насколько я понимаю, он должен был отдать ее вам? – спросил Либава.
Боков кивнул еще более неохотно.
– Только не надо спрашивать, почему не отдал. Он получил задание разобраться с так называемой «чистой силой», судя по всему, разобрался, но за деньгами не идет. Причин я не знаю, могу только догадываться. Либава внимательно поглядел на Бокова.
– Так он получил задание или заказ?
– Какое это имеет значение?
Ничего не ответив, Либава вышел на улицу. Там продолжалась своя жизнь. Лошади, священники, машины…
– Девочки, подойдите ко мне.
Те переглянулись и приблизились, ведя под уздцы своих каурых лошадок.
– У меня к вам дело. Важное. И денежное. Я ищу одного человека. Очень нужен. Вы его знаете. Заплачу хорошо. Надо только позвонить по этому телефону.
Либава протянул одной из девочек маленький изящный серебристый мобильник.
– Подарок. Вот по подарку и позвоните. Девочки мялись.
– У нас уже спрашивали. Мы не знаем. Не надо нам подарка, потому что мы не знаем. Никого не видели.
Стали пятиться, заставляя пятиться и лошадей. Либава отвернулся. На глаза ему попались азербайджанцы, курившие у своих фур.
– Не надо, – сказал у него за спиной Боков, – я с ними уже говорил. Только вчера приехали, завтра утром уезжают. В наши дела не полезут.
В кармане у Либавы опять замурлыкало. Когда он узнал, кто звонит, лицо его чуть-чуть перекосилось и моментально утратило свежесть.
– Да, Сергей Янович, я здесь. Нет, в засаде сидеть не собираюсь. Оставлю человека. Пока одного, потом подошлю в помощь еще парочку. Куда подъехать?
Спрятав телефон, Либава сказал Бокову:
– Значит так. То, что ты получил, – это ты уже получил. Остальное – за настоящую работу. Я имею в виду: кассета ни в коем случае не должна всплыть до конца выборов. Понял? Если найдешь раньше – бонус. Лично тебе.
Через час машина олигархова помощника въезжала на территорию загородного клуба «Землище». Новое место, экологически чистое, снег здесь даже об эту пору гладкий, свежий, будто его пылесосили. А день тем временем задумался о закате. Наметились едва заметные серо-синие тени меж елями. В аккуратных виллах, расставленных умной рукой архитектора по драгоценной заснеженной территории, загорелись световые водопады люстр.
Винглинский и Капустин задумчиво бродили вокруг мангала, попыхивающего жаром в тылу одного из домиков. Атмосферы веселья или хотя бы загула не чувствовалось. Дам вообще никаких не видать. Два охранника да два снегохода. Кто-то еще толчется в доме – горничные, постельничие?
– Ну? – хмуро спросил Винглинский своего помощника. Тот посмотрел на помощника кандидата в президенты и опустил голову.
– Все задействовано. Пока результатов нет. Олигарх взял с мангала шампур, понюхал мясо.
– То сырое, то горелое, вот так всегда. А главное, что и есть не хочется! Совсем! И давно!
Капустин осторожно взял под локоть.
– Погоди, Сережа…
– Завтра я уезжаю! Впрочем, почему завтра? Сегодня! И не сметь мне болтать про мою истерику и нервную систему. Она у меня по-настоящему испортится, когда за мной приедут.
Капустин обнял его за плечо и попытался отвести в сторону. Винглинский попытался вырваться.
– Зачем ты меня сюда привез? Что мы тут делаем? Я же уже сказал, есть не хочу, пить не хочу!
Капустил держал его крепко.
– Нам надо наконец поговорить, за этим мы сюда и приехали.
– В такую даль?
– Даль на то и даль, чтобы подальше от чужих ушей.
– Говори.
– Давай, Сережа, еще отойдем. Потому что информация, которую я тебе сообщу, предназначается только для тебя. Извини, Либава.
Тот поднял руки: конечно, конечно!
– Даю тебе слово, что после того, как ты меня выслушаешь, ты ехать раздумаешь.
Винглинский нехорошо захихикал:
– Глупый Кирюша, да что ты мне можешь такое сообщить…
– Пошли, пошли, пошли…
И они обнимающейся парой направились по белому девственному снегу в сторону от старательного, но бездарного мангала. Проходя мимо снегохода, Винглинский пнул его.
Либава двинулся в обратном направлении спиной вперед, не выпуская парочку из вида. Вошел в дом, спросил у горничной, где лестница на второй этаж. Быстро, невзирая на свои габариты, взлетел по ступеням. Нашел комнату, из которой отлично наблюдалась сцена дружеского разговора. Расстегнул косметичку Лаймы, вытащил оттуда черный квадратный прибор с серебристыми вытягивающимися антенками и двумя шкалами. Подергал антенки, покрутил верньеры на панели. Приоткрыл створку окна и направил прибор в сторону говорящих.
