Сергей Царев - Тайна рейса МН-17
Полковник размышлял о том неизвестном человеке на радиостанции, выбиравшем, что он будет слушать по дороге в Нью-Йорк. Как он, Полковник, определяет, что и где должно случиться. Возможно, кто и сколько людей должно погибнуть.
Саманта думала о том, что Полковник впервые впустил ее в свой отгороженный от всех внутренний мир. Это ей льстило. Она больше всего боялась себе признаться, что он подобен запрограммированной машине, у которой эмоции и чувства скрыты всевозможными программными символами или отсутствуют в целом. Он не скрывает, его просто не спрашивают, решила она. Обыкновенный необыкновенный человек — так Саманта охарактеризовала суть Полковника. Обыкновенный — по содержанию, а необыкновенный — по роду работы, превалирующей над первой частью. Довольная своим заключением, она улыбнулась и положила голову на его плечо.
Они уже ехали по улице Нью-Йорка, когда Полковник неожиданно вернулся к музыке:
— Понимаешь, отсутствие музыкальной памяти не дает моей голове возможность сравнивать и анализировать, что лучше, а что хуже, слышать развитие музыканта и многое еще что. У меня две категории, вернее оценки — «нравится» и «не нравится». Это скучно, очень упрощенно, поэтому голова стремится заняться чем-то другим. В этом вопросе я ущербный.
— Когда Бог что-то не дает, он компенсирует недостаток другим, — заметила Саманта.
— Но ты можешь принести свои любимые диски, я с удовольствием послушаю, главное, чтобы я не составлял программу. Можешь сказать, кто тебе нравится, и я куплю.
— Не переживай, все нормально, у меня есть несколько двойных дисков. Я их принесу.
В офисе их ждал Роджер, не упустивший возможность подколоть Саманту:
— Я тут жду целый час, в надежде, что меня накормят и напоят, может быть, в последний раз в моей жизни, а кабинет закрыт. Полное пренебрежение к единственному сотруднику, отправляющему на театр боевых действий.
— Первый раз вижу человека, который отправляется в театр, но высказывает претензии окружающим.
— Следите за моими мыслями, — предложил Роджер.
— За вашими мыслями следить невозможно — они растворяются так быстро, что не всегда даже успевают появиться на свет.
— Тогда следите за моими губами, которые говорят: театр боевых действий.
— Не надо врать, — посоветовала Саманта.
— Я вру? — искренне удивился Роджер.
— Солгал, и не единожды. Едешь не один. В твоей компании еще Ник. Вчера я выдала ему деньги. Что касается боевых действий, то ты к ним будешь чуть ближе, чем я. Ни к тебе, ни ко мне не долетят ни пули, ни снаряды, — резюмировала Саманта.
— Роджер, сегодня Саманта непотопляемая. Лучше не продолжать, — усмехнулся Полковник.
— Но выразить сочувствие можно? Не развлекаться ведь еду!
— Кто знает? По твоему довольному виду не скажешь, что на Украине ты испытывал…
— Саманта, не топи окончательно нашего ценного сотрудника, — пожалел Рождера Полковник. — Признаем, что он устанавливал дружеские отношения с государством, неожиданно ставшим крайне нужным нашим политикам. Шаг, прямо скажем, полезный для установления мира. Но где прописано, что этот шаг надо делать с представителями конкретного пола?
— Тем более что я не голубой, — заметил довольный Роджер.
— Следовательно, он действует в интересах Америки, что должно приветствоваться населением США.
— Слушай, какую оценку мне дает большой начальник, — радостно поддержал Роджер. — Не заслужил я чашку кофе, если не горячего, хоть теплого? Может быть, это моя последняя чашка.
— Не нагоняй тоску, — отмахнулась Саманта, — день только начался. Кофе и что-нибудь съестное принесу в кабинет.
— Видишь, она не признается, — обратился Роджер к Полковнику, — но она меня любит, хотя и скрывает. Осталось выяснить, любит она меня или патриота во мне.
— Еще слово, и я отменю заказ, — пригрозила Саманта. — Успокойся, границу патриота ты не перешагнешь.
— Пошли, Роджер, иначе и мне достанется, — весело сказал Полковник.
Когда Саманта принесла в кабинет кофе и большую тарелку сэндвичей, она увидела двух серьезнейших профессионалов, полностью поглощенных работай. Они разительно отличались от тбеззаботно шутивших несколькими минутами ранее. Саманта оставила поднос и тихо вышла из кабинета.
Большинство документов из сейфа перекочевали на стол, где работали Полковник и Роджер. По мере их рассмотрения в блокноте Роджера возникало все больше записей — поручений, которые следовало проверить и уточнить в Киеве и Днепропетровске. Когда они прошлись по всему проекту «Самолет» и отдельным пунктам прикрытия, Роджер выделил основные вопросы:
— Итак, надо убедиться, что авиаподразделение из Николаева перебазировано в район Днепропетровска. Военные пусть решают, где их удобно разместить для атаки. Второе. Ракеты «воздух-воздух» должны быть списаны, желательно задним числом. Правда, я этого не очень понимаю.
— Дело в том, что в операции, которую осуществляем мы или украинские силовики, могут использоваться списанные ракеты? Нет. Какой нормальный человек будет применять списанные ракеты в спецоперации? Рисковать, что она не взорвется или взорвется при запуске под крылом собственного самолета? А вот в частном порядке, в рамках осуществления собственной вендетты, народный мститель что нашел, то и использовал. И это логично.
— Понятно. Теперь по поводу пилотов. Гонять их по полной программе. Я правильно понял?
— Правильно. Только нужные экипажи кроме бомбометания должны еще отрабатывать воздушную атаку. В качестве мишеней пусть используют собственные самолеты, это задача офицеров СБУ. Пусть правильно поговорят с военным руководством. В конце концов, есть фонд, пусть выделяют определенные суммы за каждый потерянный собственный самолет. Проверь наличие и исполнение графиков летной подготовки, — разъяснял Полковник.
— Что проверить по зенитно-ракетным комплексам «Бук-М1»?
— Наличие дивизионов, их мобильность и работа радиолокационных модулей. Самое главное. Проверь, как контролируют и осуществляют задачу украинские силовики по передаче «Бук-М1» ополченцам. Напоминаю, они должны получить, только ту часть комплекса, где установлены ракеты, все остальное, включая системы целенаведения, не должны попасть им в руки.
— В каком состоянии должны быть ракеты?
— Роджер, для нас важно, чтобы они стояли на установке. Что нам нужно? Получить фотографии, что у ополченцев есть установка «Бук-М1», пусть потом оправдываются.
— Насколько я предполагаю, их слушать никто не будет.
— Только фотографии для мировой прессы, а дальше уже шум нашей непредвзятой прессы. Но не будем отвлекаться, продолжим. Теперь о военных. Главная задача — держать устойчивый фронт, или линию боевых соприкосновений, как хочешь называй.
— Помню основное условие — падение в секторе сепаратистов, но украинские войска должны полностью обстреливать территорию падения обломков. Никто по этой территории не должен шастать. На два — три месяца надо исключить посещение международных экспертов из-за непрерывных боестолкновений.
После небольшой паузы Полковник заметил:
— Конечно, хотелось бы самому все перепроверить и убедиться в готовности.
— Даже не мечтай, сам понимаешь, что это нереально. Кто-нибудь из украинских силовиков продаст информацию о тебе, тогда русские устроят настоящую охоту. Считай, что твои глаза и уши там, а я, насколько смогу, постараюсь все выполнить. Будем на связи.
— Спасибо, надеюсь на тебя, Роджер. Выпьем на дорогу?
Выбор цели, 3 июля 2014 годПритом что проект «Самолет» был в стадии реализации, одна важнейшая деталь не была определена — какой рейс должен был стать мишенью воздушной атаки. Хотя дата, 17 июля, была известна, предстояло узнать время возможного пролета самолета президента России над территорией Украины. Эту информацию должны были дать сотрудники ЦРУ или Агентства национальной безопасности, прослушивающие все, что можно было где-то и как-то услышать.
Время стремительно летело, но подтверждающей информации не было. Такое подвешенное состояние нервировало Полковника, понимающего, что в ограниченные сроки придется работать в авральном режиме, что не гарантирует качества. Звонить и спрашивать Майкла было бесполезно и неразумно — при получении подобной информации первым же делом поставили бы в известность его, Полковника.
В то утро, начавшеся, как и предыдущие, с неизвестности и неопределенности, Полковник знакомился с сообщениями Роджера. В целом он был доволен ходом выполнения проекта, только часто обращал внимание на просьбы украинских силовиков уточнить характер объекта и время. Потерпят, подумал Полковник, раньше дать сведения, раньше русские узнают о проекте.
Вошла Саманта с выражением лица, подходящим члену тайного сообщества. Полковник удивленно посмотрел на нее, но не успел спросить. Она быстро подошла к нему и почти на ухо тихо сказала:
