Сергей Царев - Тайна рейса МН-17
С Вашего позволения, хотел бы рассмотреть проблему фрагментарно. Российский борт номер один. Когда разрабатывал проект, вероятность составляла пять — десять процентов. Сегодня вероятность составляет почти ноль или около этого.
— С чего это? — удивился Майкл.
— По анализу ситуации в Киеве, представленной Роджером, по данным представителей ЦРУ, СБУ и Генпрокуратуры Украины в силовых структурах очень много людей, поддерживающих связи с Россией. Есть и такие, которые продают информацию. Поэтому скрытно операцию провести не удастся, русские будут знать, за каким самолетом охотятся украинские силовики.
— Тем более надо прекращать проект.
— Не согласен. Попытаюсь объяснить. Реально не будет существовать ни одного документа, указывающего на нас как организаторов проекта. Разговоры и предположения к делу не пришьешь. Необходимо, чтобы шеф СБУ Наливайченко и верхушка власти не подвели. Только они. Остальные будут знать и утверждать, что все задумано в СБУ. Оттуда будут поступать распоряжения, осуществляться контроль. А адмирал подтвердил мне, что Турчинов, Яценюк, Аваков и Парубий поставлены перед дилеммой: либо молчать, либо потерять все сбережения и оказаться перед судом США или судом в Гааге.
— В такой ситуации, я предполагаю, что дилеммы нет. Тем более что все они повязаны на крови Майдана и военной операции на юго-востоке. А Наливайченко сотрудник ЦРУ, тут и говорить нечего.
— Но в первом круге их окружения, не говоря о последующих, — продолжил Полковник, — безусловно, есть люди, которые настучат российским коллегам. Поэтому самолет Путина я уже не рассматриваю как объект проекта.
— Может быть, его исключить вообще?
— Можно, но мы кое-что теряем. Пусть русские узнают, что украинская власть готовилась сбить самолет российского президента. Такая информация будет способствовать разжиганию ненависти во властных структурах России и Украины, весьма негативно подействует на возможность установления более или менее нормальных связей между этими двумя странами в обозримом будущем.
Майкл задумался. Полковник понимал, что тот думает о том, насколько можно гарантировать лояльность киевской власти. В лояльности был ключ к решению дилеммы.
— Маленький штрих, но весьма существенный, — заметил Майкл.
Реплика ободрила Полковника и он продолжил:
— Что касается гражданского самолета, то он обеспечит грандиозное давление на Россию и лично Путина. Можно будет вводить любые санкции, обвинив Россию в бесчеловечном акте. И еще. Сейчас администрация президента Обамы давит на Путина и его окружение, пытаясь вызвать недовольство элиты и спровоцировать оппозицию. Мы исходим из своих представлений, а в реальности все может оказаться иначе, и действия Госдепа могут оказаться неэффективными. Есть уверенность, что Обама не остановится? Насколько хватит его личной ненависти к Путину? Когда котел включен, необходимо периодически подбрасывать дрова.
Полковник не настаивал и не пытался убеждать. Он говорил отвлеченно, словно делал это для себя. И он знал, что в его ситуации это был самый действенный прием. Майкл слушал, понимая, что Полковник прав. Он сам так же думал, но в какой-то момент захотел получить подтверждение. Провал в этом проекте для него значил многое — даже не потерю авторитета или положения в обществе. Угроза крупнейшего международного скандала приведет в действие скрытые механизмы реальной власти, никогда не высвечивающейся, поэтому она, эта темная власть, постарается максимально быстро убрать улики, доказательства и людей, не считаясь ни с былыми заслугами, ни со сроком дружбы. Правила существовали для всех, они были унифицированы. И Полковник, так спокойно и уверенно все объяснявший, также знал эти правила, поэтому врать ему было не резон. Первым в расстрельном списке был он.
— Есть еще один аспект, — продолжал Полковник. — Летчики должны быть финансово мотивированы. А мотивацию эту должен создавать украинский олигарх.
— Все пауки в одной банке?
— Да. Пауки украинские, банка тоже. Ничего американского.
— Кто из олигархов подойдет на эту роль? — осторожно спросил Майкл.
— Коломойский.
Полковник ответил без задержки, не задумываясь, что свидетельствовало, что этот вариант у него уже просчитан.
— Почему так считаете?
— У остальных, Фирташа, Ахметова и другие, менталитет западного бизнесмена. Коломойский же беспредельщик по натуре, мутная вода — его стихия. Он будет захватывать и отнимать все, что будет рядом, что он увидит. Это его образ жизни. Он не остановится, пока не прихватит у других все значимые объекты бизнеса. Сложившаяся ситуация на Украине, а она будет ухудшаться, идеальная среда для выживания такого бизнесмена. Тем более он содержит добровольческий батальон головорезов, возможно, и не один, не подчиняющийся никому.
Дальше они перешли на отдельные элементы проекта прикрытия. Полковник особое внимание обратил на возможное многообразие мнений:
— Семь нот создали огромное количество музыки. У нас как минимум пять переменных величин: ракета, самолет, территория, СМИ и виновник.
— Как ракета может быть переменной величиной? — удивленно спросил Майкл. — В проекте заложен зенитно-ракетный комплекс «Бук-М1».
— Когда вариант с этой ракетой будет под большим сомнением, всплывет предположение, что украинские военные могли запустить ракету С-200 или С-300. Потом возникнет предположение о ракете типа «воздух-воздух». После чего можно будет вернуться к «Бук-М1».
Полковник с энтузиазмом стал рассказывать о подготовленных информационных утечках со ссылками на технические характеристики, о свидетелях, которые возникнут в нужное время и в нужном месте. Отдельно он остановился на штурмовике Су-25:
— Русские будут пытаться доказать, что ракета не прилетела с их стороны, что представители сопротивления к этому не имеют никакого отношения. Поэтому они ухватятся за информацию, что в районе авиакатастрофы местные видели штурмовик Су-25.
— А его не будет?
— Наоборот, он должен сделать все, чтобы его обязательно увидели местные, засекли российские локаторы. Но возникнет проблема с высотой. Гражданский самолет летит на высоте от десяти до одиннадцати километров, максимальная высота полета Су-25 составляет семь километров. Русские потратят уйму времени, чтобы доказать, что пилот с кислородной маской мог поднять штурмовик на нужную высоту, мог задрать нос и запустить ракету «воздух-воздух», мог еще много чего, чего не сделал. Время уйдет на всевозможное обсуждение, а реальный истребитель останется в тени.
— История может всплыть, — усомнился Майкл.
— Может, — согласился Полковник, — поэтому в конце дадим информацию об истребителе, но с искажениями, которые всплывут не сразу. Профессионалы должны будут обратить на них внимание.
— А если они этого не сделают?
— Тогда мы подскажем нужным людям. После того, как всплывут несоответствия, вопрос с истребителем можно положить на полку.
— А в реальности?
— В уточнениях, разосланных нами вчера, он должен исчезнуть. Так надежней. И сделает это пилот штурмовика, после чего будет делать все возможное, чтобы обратить максимальное внимание на себя в месте катастрофы. Предполагается, что украинский диспетчер потребует у гражданского самолета немного снизить высоту полета. Путь русские думают зачем.
Полковник увлеченно излагал десятки возможных способах увода обсуждений в социальных сетях и СМИ, заложенных в проекте «Прикрытие». Майкл перестал слушать, он посмотрел на Саманту. Она мирно беседовала с его охранниками. О чем можно говорить с незнакомыми людьми? Ему это не дано, незнакомых людей к нему не подпускают.
— Завидую вам, куда пойдете сейчас? — неожиданно спросил Майкл.
Полковник удивился вопросу, прервавшему его рассказ. Это означало, что Майкл получил нужную информацию и аудиенция закончена. Можно было сомневаться в результате встречи, но суть вопроса подсказывала ему, что Майкл доволен итогом встречи.
— Саманта хочет воспользоваться моментом и пойти в зоопарк посмотреть, как кормят пингвинов и морских львов.
— Завидую, искренне, — тепло сказал Майкл. — Пожалуй, все ясно. Хотя есть маленький вопрос. Генерал жаловался, вернее, выказывал свое непонимание того, что в проекте есть требование перевести военные спутники в день авиакатастрофы на другие орбиты, чтобы определенная территория Украины была недоступна.
Полковник стал привыкать к манере Майкла задавать важные вопросы в последний момент, не давая времени на обдумывание.
— А если все сложится удачно с бортом Путина? Космические снимки — улики. Никто не знает, кто и как отнесется к катастрофе президентского самолета? Кто и что подумает и сделает? Вдруг второй Сноуден объявится. Когда ничего нет, то и ничего нет. И говорить нечего. Просто и надежно.
