Сергей Норка - Инквизитор
— Почему кровавых?
— Это был один из деятелей, который отвечал за восстановление экономики Чечни. На это выделялось прежними правителями в среднем по пятнадцать-двадцать триллионов рублей, треть из которых оседала в карманах уважаемых людей, которые оберегали эту гражданскую войну, как мать дитя. Именно поэтому бойня длилась, пока мы не пришли к власти. Он был последним. Все остальные уже казнены давно. Таким образом, кандидаты на покаяние смогли еще раз убедиться, что они бессильны против Святой инквизиции и не будут разыгрывать из себя героев.
— А ты не думаешь, что банки могут отказаться выдать деньги, узнав о смерти вкладчиков.
— Не беспокойся. Здесь все схвачено. Николай Иванович никогда не казнит грешников, прежде чем не убедится, что сможет дать им возможность искупить часть грехов после смерти. Почему ты не спрашиваешь, зачем мы едем?
— Сам расскажешь.
— Верно. Ты становишься настоящим оперативником. Лишних вопросов задаешь все меньше и меньше. Так вот, мы едем за золотом партии.
— Так оно существует?
— Нет.
— Зачем же мы едем?
— За золотом партии.
— Слушай, — рассердился я, — говори по существу. Золота нет, но мы за ним едем.
— Под термином «золото партии» подразумевается не металл. Вернее, не только металл, но и нефть, и газ, и лес. А еще точнее, деньги, активы, недвижимость, которые образовались за рубежом до нашего прихода.
В период с 1988 по 1991 год деньги КПСС в объеме, превышающем годовой бюджет СССР, были разбросаны по организациям и предприятиям, которые возглавлялись бандитами из третьей фракции, о которой я тебе рассказывал. Часть этих денег была обращена в сырье, переброшена на Запад и осела в тамошних банках на счетах лучших представителей рабочего класса.
Другая часть поступила на счета этих организаций в десятки коммерческих банков, которые появились в трех крупных городах. Эти банки также принадлежали фракции, захватившей власть. Схема, по которой эти банки действовали, была следующей. Банки щедро финансировали созданные членами фракции фонды и фирмы. Эти фирмы при поддержке высших чиновников — членов фракции (кстати, «жадина» был одним из них) очень быстро превратились в мощные структуры. Часть из них успешно существует и сегодня. Мы их пока не трогаем. Другая часть на полученные кредиты скупала валюту и переправляла ее за границу, где она оседала на личных счетах. Затем эти фирмы либо становились банкротами, либо просто исчезали. Операции строились по следующей цепочке. Члены фракции учреждали фирму «А». Счет открывался в одном из партийных банков. Далее эти же члены учреждали фирму «Б» в России и фирму «В» за рубежом. Партийный банк передавал фирме «Б» деньги фирмы «А» плюс деньги фирм, не имевших отношения к фракции. Фирма «Б» на эти деньги закупала сырье и продавала его фирме «В» за рубеж. Фирма «В» реализовывала это сырье и исчезала. Фирмы «А» и «Б», а также фирмы, чьи деньги были переданы фирме «Б», становились банкротами. Банк тоже иногда становился банкротом.
В нашей картотеке сейчас несколько сотен счетов, но дело в том, что большую часть денег бандиты использовали на покупку анонимных акций различных компаний, фондов, банков, а также на приобретение фирм и недвижимости. И суммы, заключенные в эту форму, превышают суммы, которые размещены на счетах. Наша агентура не в состоянии выявить держателей этих акций и владельцев этих фирм.
Но все они под колпаком у международной мафии. Вот мы и должны склонить к сотрудничеству босса этой мафии, который владеет банком данных. Все без исключения имена находятся в его компьютере. За ними мы и едем.
Кот долго молчал, сосредоточенно глядя куда-то в пространство.
Стюардесса принесла завтрак. Я принялся за еду, а Кот даже не притронулся, ограничившись чашкой кофе.
После завтрака меня потянуло в сон. Я откинул назад спинку кресла и отключился. Проснулся от тычка в бок.
— Не спи. Уши заложит. Мы садимся.
В аэропорту нас встречал мужчина средних лет, который обнял Кота и долго не отпускал. Мне он протянул руку и представился: «Олег Иванович».
Судя по всему, Олег Иванович знал обо мне, так как в машине говорил совершенно свободно.
Я любовался красотами Рима, вполуха слушая, о чем Кот говорил с незнакомцем.
— Что дон Бризанти? — спросил Кот.
— Приехал три дня тому назад. Остановился в «Маджестике». С ним жена, внучка с женихом, секретарь и охрана.
— Ты с ним говорил?
— Он меня не принял.
— Он знал о цели встречи?
— Знал.
— Неужели его не заинтересовало столь крупное дело?
— Дружище, Джек Бризанти — миллиардер и властитель империи, в сравнении с которой империя Александра Македонского — жалкий кишлак. Ему не нужны деньги. Месяц назад он одним росчерком пера пожертвовал сто двадцать миллионов долларов на реставрацию виллы Боргезе. Не забывает родину предков.
— Сколько он пробудет в Италии?
— В Италии он будет две недели, а из Рима уезжает послезавтра.
— Куда?
— В Палермо. Там будет два дня, а остаток отпуска проведет в горах. В деревне Бризанти, где все жители — его родственники. Затем возвращается в Нью-Йорк.
— Через кого ты связывался с ним?
— Через секретаря. Дело тухлое, Пантера.
Кот хмыкнул:
— Ты еще не забыл мою кличку, Спиноза. Автомобиль въехал во двор двухэтажного особняка. Кот, видимо, был здесь не в первый раз. Он кивком пригласил меня следовать за ним и поднялся на второй этаж.
— Вот твоя комната. Обедать будем в ресторане. Есть здесь один возле американского посольства. Там обедает самая изысканная публика. Пока располагайся, отдохни, прими душ.
Я быстро разобрал свою сумку и, следуя совету, прошел в ванную.
Мраморная ванна могла вместить четверых. Я минут пять разбирался с различными рычажками и кнопками. Прохладный душ поднял настроение.
После душа я открыл холодильник и достал банку пива. Затем оделся и вышел в коридор. Кот в своей комнате говорил по телефону. Я услышал только последнюю фразу: «Пусть принесет мне ориентировку на дона. Чао».
— Ты уже готов? Отлично. Пойдем пешком. Здесь недалеко. Кроме того, я так люблю Рим, что очень редко пользуюсь транспортом.
Мы спустились вниз. Олег Иванович сидел в холле.
— Что нового? — спросил Кот.
— Джованни сообщил, что дон сегодня ужинает в «Президент отеле». Там будет вечер старинного танго. Съехались танцоры со всего света. Дон спонсировал этот конкурс, однако, один билет на этот вечер стоит сто тысяч.
— Лир?
— Долларов. Присутствовать будут в основном миллиардеры. Тоже съехались со всего мира. В общем, это какой-то закрытый клуб, президентом которого является дон Бризанти.
— Позаботься, пожалуйста, о билетах. Нас будет трое. Я, ты и он. — Кивок в мою сторону.
Мы вышли на улицу. Кот шел медленно, как на прогулке, насвистывая танго. Я не мешал ему размышлять и молча пытался переварить услышанное.
Фамилия Бризанти мне не говорила ровным счетом ничего. Среди имен известных мне миллиардеров эта фамилия не фигурировала. Было ясно, что Бризанти до зарезу был нужен господину Сидоренко, если он согласился выложить с ходу триста тысяч долларов только за то, чтобы посидеть в ресторане и посмотреть танцы, пусть даже мировых звезд.
Мы подошли к маленькому ресторанчику. Кот открыл дверь и пропустил меня. К нам сразу же подошел метрдотель. Кот сказал несколько слов по-итальянски, и тот провел нас к столику в углу. Кот сел лицом к входу. Официант принес меню.
— Заказывай.
— Заказывай ты. Мне все равно.
— Напрасно. Итальянская кухня — это лучшее, что изобрело человечество со времен Древнего Рима.
Он сделал заказ. Я обратил внимание на то, что официант поставил на стол три прибора.
— Будет еще кто-то? — спросил я.
— Да. Но не рыбка. Не беспокойся. Придет мой старый друг, с которым мы не виделись со времен перестройки. Он здесь работал в посольстве. В Москву не вернулся. Устроился на работу, получил вид на жительство. Сейчас уже владеет собственной адвокатской фирмой.
Принесли закуску. Холодные баклажаны, артишоки и копченую ветчину с ломтиками дыни. Еще официант поставил тарелку, в которой лежали четыре сваренных вкрутую яйца странной формы.
Кот полил мне ломтики ветчины оливковым маслом и разлил по бокалам белое вино.
— Запивай. Чистый виноградный сок. И попробуй моцареллу. Это лучший сыр в мире, — сказал он, ткнув вилкой в яйцо.
Пригубив вино, он поставил бокал и встал. Я обернулся. К столу шел мужчина лет сорока пяти, одетый в безукоризненный костюм-тройку.
Подойдя к Коту, он обнял его и троекратно поцеловал.
— Ты все еще жив, Пантера, — сказал незнакомец взволнованным голосом. — Ну да. Дьявола убить трудно. Ты нас заставил серьезно поволноваться, хотя никто в твою смерть не поверил.
