Джон Гришэм - Дело о пеликанах
Она велела нырнуть в «Санкт-Мориц» на углу Шестой, и он повиновался. На имя Уоррена Кларка для него был заказан номер. Уплатив наличными, он поднялся на лифте на девятый этаж. Он должен был ждать. «Просто сидите и ждите», — сказала она.
Он час стоял у окна и наблюдал, как Центральный парк погружается в темноту. Зазвонил телефон.
— Мистер Кларк? — спросил женский голос.
— Да.
— Это я. Вы прибыли один?
— Да. Где вы находитесь?
— Шестью этажами выше. Поднимайтесь на лифте до восемнадцатого, затем пешком спуститесь на пятнадцатый. Комната 1520.
— О’кей. Сейчас?
— Да, я жду.
Он вновь почистил зубы и глянул в зеркало на прическу. Через десять минут он стоял перед номером 1520, чувствуя себя как первокурсник на первом свидании. Он никогда так не нервничал со времен студенческих футбольных баталий.
«Но я же Грэй Грантэм из „Вашингтон пост“, а это всего-навсего очередная история и очередная женщина, поэтому бери вожжи в свои руки, приятель».
Он постучал и стал ждать.
— Кто там?
— Грантэм, — сказал он.
Щелкнул замок, и она медленно приоткрыла дверь. Волосы исчезли, но улыбка оставалась такой же, как на фотографии. Она крепко пожала его руку.
— Входите.
Она закрыла за ним дверь и заперла ее на ключ.
— Хотите выпить?
— Конечно. Что у вас есть?
— Вода со льдом.
— Звучит великолепно.
Она прошла в маленькую прихожую, где беззвучно работал телевизор.
— Проходите, — пригласила она.
Он поставил сумку на стол и сел на диван. Она стояла у бара, и его взгляд на секунду задержался на джинсах. Обуви на ногах не было. Ворот слишком свободной спортивной кофты слегка съехал и приоткрыл бретельку лифчика.
Она дала ему воды и села в кресло у двери.
— Спасибо, — сказал он.
— Вы ели? — спросила она.
— Вы не говорили мне об этом.
Усмехнувшись, она сказала:
— Простите, я упустила это из виду. Давайте закажем что-нибудь в номер.
Он согласно кивнул и улыбнулся.
— Конечно. Все, что вы закажете, устроит и меня.
— Я бы предпочла чизбургер с жареным мясом и холодным пивом.
— Отлично.
Дарби подняла телефонную трубку и заказала еду. Грантэм подошел к окну и посмотрел вниз на огни Пятой авеню.
— Мне двадцать четыре, а вам сколько? — Она сидела на диване и пила холодную воду.
Он сел в кресло рядом с ней.
— Тридцать восемь. Был женат. Семь лет и три месяца назад развелся. Детей нет. Живу один, с котом. Почему вы выбрали «Санкт-Мориц»?
— Были свободные номера, и я убедила их, что нам важно рассчитаться наличными, не предъявляя удостоверений личности. Вам нравится здесь?
— Здесь неплохо. Похоже только, что лучшие времена этого отеля уже миновали.
— Мы здесь не на отдыхе.
— Все отлично. Сколько, вы думаете, мы можем пробыть здесь?
Она внимательно посмотрела на него. Шестью годами раньше у него вышла книга о скандалах в министерстве жилищного и городского строительства, и ей удалось найти экземпляр в городской библиотеке Нового Орлеана. Он выглядел на шесть лет старше, чем на пыльной обложке, но годы его не портили, прибавив лишь немного седины на висках.
— Я не знаю, сколько пробудете вы, — сказала она. — Мои планы могут измениться в любую минуту. Я могу увидеть знакомое лицо на улице и улететь в Новую Зеландию.
— Когда вы выехали из Нового Орлеана?
— В понедельник вечером. Я взяла такси до Батон-Руж, при этом за мной не трудно было проследить. Оттуда я перелетела в Чикаго, где купила четыре билета в четыре разных города, включая Бойсе, где живет моя мать. Я вскочила в самолет на Ла-Гуардиа в последний момент. Не думаю, что кто-то смог проследить за мной.
— Вы в безопасности.
— Возможно, только на время. За нами обоими начнется охота, когда эта история будет опубликована. При условии, что она будет опубликована.
Грэй помешивал лед в стакане и присматривался к ней.
— Зависит от того, что вы мне расскажете, и от того, насколько ваш рассказ подтвердится другими источниками.
— Подтверждать — это ваше дело. Я расскажу, что известно мне, а дальше действуйте по собственному усмотрению.
— О’кей. Когда начнется наша беседа?
— После обеда. Я предпочла бы делать это на сытый желудок. Вы же не спешите, не так ли?
— Нет, конечно. В моем распоряжении целая ночь и весь следующий день, и следующий тоже. Я имею в виду, что буду находиться здесь столько, сколько продлится ваш рассказ, ведь это крупнейшая история за последние двадцать лет.
Дарби улыбнулась и посмотрела в сторону. Ровно неделю назад она и Томас сидели в ожидании обеда в баре у Моутона. На нем были черный шелковый блейзер, хлопчатобумажная рубашка, красный галстук в клетку и очень свободные брюки цвета хаки. На ногах ботинки, но без носков. Рубашка была расстегнута и галстук распущен. Они говорили о Виргинских островах, о Дне благодарения и о Гэвине Верееке, пока официант накрывал на стол. Оставаясь верным себе, он пил рюмку за рюмкой. Потом он напился, и это спасло ей жизнь.
Она прожила эти семь дней, которые могли бы вместить целый год, в потустороннем мире, а теперь она беседует наяву с живым человеком, который не желает ей смерти. Скрестив ноги на кофейном столике, она не чувствовала себя стесненной, находясь с ним в своей комнате. Она успокоилась. Его лицо внушало доверие. А почему бы нет? Кому еще она может доверять?
— О чем вы задумались? — спросил он.
— Это была долгая неделя. Семь дней назад я была всего-навсего обычной студенткой юридического колледжа, подтягивающей хвосты, чтобы заработать балл повыше. А теперь я кто?
Он смотрел на нее. Пытаясь сохранить самообладание, чтобы не походить на неотесанного первокурсника, он не отводил от нее взгляда. Волосы были темными и совсем короткими, но при этом укладывались во вполне модную прическу. Однако ему больше нравился удлиненный их вариант на вчерашнем факсе.
— Расскажите мне о Томасе Каллагане, — попросил он.
— Зачем?
— Я не знаю. Он часть истории, не так ли?
— Хорошо. Я перейду к этой части позднее.
— Отлично. Ваша мать живет в Бойсе?
— Да, но она ничего не знает. Где живет ваша мать?
— В Шорт-Хиллз, Нью-Джерси, — ответил он с улыбкой, глядя на нее с ожиданием.
Она сидела задумавшись.
— Что вам нравится в Нью-Йорке? — спросила она.
— Аэропорт. С его помощью можно быстрее всего выбраться отсюда.
— Томас и я были здесь летом. Климат здесь жарче, чем в Новом Орлеане.
Неожиданно Грантэм понял, что перед ним была не смазливая студенточка, а вдова, потерявшая любимого человека. Бедняжка страдала. Ее не занимали ни прическа, ни одежда, ни глаза. Она несла в себе боль. Черт возьми!
— Мне очень жаль Томаса, — сказал он. — Я больше не буду спрашивать о нем.
Она улыбнулась и ничего не сказала.
В дверь громко постучали. Дарби резко сдернула ноги со стола и со страхом уставилась на дверь. Затем вздохнула с облегчением. Это привезли еду.
— Я возьму, — сказал Грэй, — успокойтесь.
Глава 29
Веками на побережье Луизианы могущественные силы природы вели беспрерывную и гигантскую по размаху битву. Это была битва за пространство. До последнего времени она происходила без участия людей. С юга на сушу наступал океан со своими приливами, штормами и наводнениями. С севера Миссисипи несла нескончаемые пресные воды и плодородный ил, превращая болота в цветущие долины. Соленая вода залива разъедала береговую черту и сжигала пресноводные болота, уничтожая их зеленый покров. Река отвечала тем, что несла в низины Луизианы все новые почвы, обедняя этим половину континента. В результате ее кропотливой деятельности появились многочисленные разветвления, дельты, каждая из которых, в свою очередь, становилась препятствием на пути реки и заставляла ее вновь менять свое русло, создавая покрытые бурной растительностью поймы.
Борьба шла с переменным успехом, но природа твердо удерживала контроль над своими силами. Постоянно пополняясь мощной рекой, дельте удавалось не только противостоять заливу, но и расширяться.
Болотистые топи были чудом естественной эволюции. Используя приносимый ил, они превращались в зеленый рай кипарисовых и дубовых рощ и густых зарослей осоки, тростника и камыша. Вода была переполнена раками, креветками, устрицами, лютианусом, камбалой, трахинотусом, лещом, крабами и крокодилами. Прибрежная равнина стала прибежищем живой природы. Сотни видов перелетных птиц вили здесь свои гнезда.
Поймы были огромными, цветущими, изобильными.
Затем в 1930 году здесь была найдена нефть. И дельта подверглась насилию. Нефтяные компании рыли десятки тысяч миль каналов, чтобы пробиться к богатствам. Они исполосовали хрупкую дельту безжалостной сетью аккуратных канавок и разорвали болота на мелкие кусочки. Они бурили, находили нефть, затем лихорадочно рыли каналы, чтобы добраться до нее. Эти каналы обеспечивали идеальный доступ для морской воды из залива, которая пожирала болота.
