Сергей Сергеев - Кремль
Глаза смыкались, но заснуть он не успел. В номерах и коридорах гостиницы панически загалдел невидимый голос:
– Пожарная тревога. Просьба покинуть номера. Лифты не работают. Пользуйтесь лестницами.
«Еще лучше! Сначала циклон. Теперь пожар». Громов быстро оделся, захватил документы и деньги, а также бутылку воды – на всякий случай – и вышел в коридор. Из номеров появлялись заспанные постояльцы. Но дымом не пахло.
– Мужчина, – услышал Громов манерный голос и обернулся. – Вы не подскажете, как отсюда выбраться?
Густо подведенными глазами в упор смотрела высокая стройная женщина лет тридцати в облегающей кожаной курточке с большим вырезом и узкой юбке, похожей на мини-шорты. Одежда не вызывала сомнений в профессии дамы.
«Не живет в гостинице. Провела здесь ночь. Даже не знает, где лифт и лестницы», – заметил про себя Громов и с присущей ему вежливостью проводил женщину к выходу на первый этаж.
И чуть не столкнулся с Игорем Ратовым, который спешил навстречу. Бросив оценивающий взгляд на семенящую рядом «жрицу любви», Игорь присвистнул:
– Похоже, ты неплохо проводишь время. А где Марика?
– Она в больнице.
– Что случилось? Прилетел вас искать. Чуть с ума не сошел от переживаний. Не знал, что и подумать.
«А надо было думать. Втравил нас в историю», – молча возмутился Громов.
– Уж не знаю, как объяснить! Цепь несчастий или, наоборот, везения. В Томске нас пытались похитить какие-то люди. Профессионалы, уровень средний. Охотились за Марикой, но я подвернулся...
– И разобрался с ними. Это я знаю. Дальше улетели на Сахалин. Не ожидал, но решение правильное.
– И попали в циклон. Снежные заносы, природная катастрофа, переохлаждение.
– Не соскучишься. В одном месте руки выкручивают, в другом – снегом засыпают.
– Не засыпали, как видишь. Не получилось. Марика, правда, схватила воспаление легких. Сейчас лучше. Примерно через неделю, если не будет осложнений, сможет вернуться в Москву.
– Я хочу ее видеть.
– И она хочет, Ромео. Соскучилась. Конечно, поедем. Есть, правда, одна незначительная деталь.
– Какая? – насторожился Ратов. Он почувствовал, что друг не все рассказывает.
– Здесь пожар объявили, – с горькой иронией заметил Громов.
– Очень вовремя. Для полного набора удовольствий не хватает именно пожара.
– Ложная тревога. Пожар не предусмотрен. Сегодня по крайней мере, – вмешалась ярко наштукатуренная дама и томно улыбнулась.
* * *Громов проводил Игоря в больницу и довел до палаты, где лежала Марика. И сразу ушел в коридор, оставив их вдвоем.
– Бедная моя, настрадалась, намучилась, – ласково шептал Ратов, поглаживая Марику по плечам, укрытым больничным одеялом.
– Да, намучилась. И все из-за тебя, – капризно пробормотала Марика.
– Петр говорил, можно будет вылететь в Москву через неделю. Я еще поговорю с врачом. Как ты?
– Люблю тебя. Только сейчас поняла. Когда мне стало совсем одиноко.
– Так и бывает. Один умный человек сказал: если не узнаешь, что такое одиночество, то не поймешь, как дороги родные люди. Я тоже соскучился.
– Я не хочу быть одинокой. Не могу без тебя.
– Нет проблем. Теперь нам никто не помешает. Никто и никогда!
– Очень хорошо. – Марике стало тепло и уютно. Она верила, что все самое страшное позади.
– Правда, завтра мне придется уехать. Я и так с большим трудом вырвался, – с сожалением вздохнул Игорь. – Не знаю, как лучше сделать.
– Петр взял отпуск и присмотрит за мной до выздоровления.
– Он хороший друг, – проникновенно сказал Ратов.
– Да, он очень хороший.
* * *Громов избегал общения с Ратовым до его отъезда и упрекал себя за близость с Марикой.
«Если Бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума. Я совершил безумный поступок. И друга можно потерять, и хорошую девушку сделать несчастной, и всю жизнь жить так, словно в грязном белье ходить. Какая любовь! Минутная слабость. Если бы любил, не сожалел бы».
Однако Петр был не до конца честен с собой. Все могло повернуться иначе. Но Марика предпочла Ратова. Это ставило Громова в безвыходное положение. Он решил, что не будет ухаживать, очаровывать, пытаться влюбить ее в себя. В принципе это возможно, но тогда нужно вытравить понятия о порядочности, искусственно вызвать антипатию к другу, а это неприемлемо.
Громов перемалывал в голове эти мысли – правильные, выстраданные, необходимые, но недостаточные. Они убеждали, но не успокаивали. На душе было тревожно. Словно очевидные ответы на самые простые вопросы просто повисали в воздухе, не достигая цели.
«Неужели невозможно оставаться нормальным, честным человеком и одновременно быть счастливым?»
Измучив себя сомнениями, Петр старался как можно меньше общаться с Ратовым. Но куда было деваться от Марики? Она же нуждалась в его помощи.
– Ты ни о чем не хочешь меня спросить? – Марика смотрела на Громова укоряющим и одновременно извиняющимся взглядом.
– Все и так понятно.
– Ты не обижаешься?
– На что?
Громов задал тот же вопрос себе и понял, что обижаться и расстраиваться действительно не на что. Просто Марика почувствовала, что он по жизни – одинокий волк. Поддалась его очарованию, мужской силе... А сейчас словно очнулась.
– Нет, и не думал обижаться. Неплохо прокатились, правда?
* * *«Мы очень обязаны Петру. Нужно его поблагодарить. Как-то суховато получилось», – с сожалением подумал Ратов, откинувшись в кресле самолета.
В соседнем кресле устроился мужчина лет сорока: голубая сорочка, просторные вельветовые брюки, свитер с модным рисунком, на груди – кожаная сумочка известной фирмы для паспорта. Глаза быстрые и внимательные. Мужчина, в свою очередь, оценивающе осмотрел Ратова и остался доволен результатом.
– У вас на Сахалине бизнес? – спросил он по-русски с заметным акцентом.
– Нет, родственников навещал, – сообщил Игорь. – Вы американец?
– Я британец, но живу в Париже. Закупаю дары моря в сеть магазинов «Лафайетт».
«Петр рассказывал, что его приятель на Сахалине занимается этими поставками. Тесен мир».
– Неплохо владеете русским языком.
– Это для бизнеса. Пришлось учить. Вы знаете, русские – лучшие покупатели. Около одной трети менеджеров-продавцов в дорогом магазине «Галери Лафайетт» в Париже владеют русским языком.
– Сейчас кризис. Не придется переучиваться на китайский?
– Вы не поверите. В Париже перед Рождеством стало пусто. Нет, неверно сказал. Пустынно?
– От слова «пустыня»?
– Да, в Париже. Мало было туристов. Даже в Лувре.
– Прискорбно, – посочувствовал Ратов. – Париж притягивает людей. Магический город. «Праздник, который всегда с тобой». Не кушают рыбку и икру с Сахалина?
– Экономия. Нет праздника. Кончился. Закрывают кафе и рестораны, которые существовали сто, двести лет. Из них делают фаст-фуд.
– Все вернется. На кризисе тоже можно заработать.
– Это точно. Если есть деньги. Во Франции недвижимость подешевела. На двадцать процентов за год. Я купил студию в центре. С зеленым двориком – двести тысяч евро. Так, для личных дел.
– Недвижимость скупают иностранцы?
– В основном. Французы стали бедные. Даже на Рождество не дарили подарки. И русских стало меньше. Берегут деньги.
– Насколько я знаю, – заметил Ратов, – Франция не пользуется сильным спросом среди русских покупателей. Владельцам недвижимости автоматически не дают вид на жительство. Это отпугивает.
– Странно. У меня было впечатление, что французы всех принимают. Скоро европейцы станут в Париже редкостью. А русских французы не любят. Никогда не любили, а после войны на Кавказе особенно.
– Если не хочешь любить, то никто не заставит. Но я вам скажу прямо. Эта война повлияла и на отношение России к Западу. Очарование Европы ушло, знаете ли. Что мы увидели? Необъективность, лицемерие, ложь.
– Вы во всем правы?
– Я вообще не хочу спорить на эту тему. Говорю о психологической реакции. Вранье, которое мы увидели и услышали, заложило сильное раздражение. И это на долгие годы.
– Журналисты всегда необъективны. Но русские не будут долго злиться на Европу. Если бы у вас были хорошие примеры для подражания, тогда да. Но у вас самих много причин для недовольства. Европу невозможно заменить. Как вы замените Париж или Лондон? Чем? Наша экономика все равно эффективнее.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Вы можете представить руководителя «Боинга» или «Эрбаса», которые сидят десять лет на своем месте, а новые модели самолетов не появляются? У вас это возможно, а у нас нет. Почему? Ведь русские умные и образованные. И богатства огромные. Но вы ничего не можете сделать из-за коррупции.
– Коррупция есть везде, Европа и Америка не исключение. Кризис показал, какое было воровство, сколько злоупотреблений, финансовых пирамид, надувательства.
– Не путайте коррупцию и бизнес. У вас две цены – официальная и реальная. Я готов заплатить, но не тратить время, чтобы ходить к чиновникам. Коррупции в России намного больше, чем в Европе. Поверьте мне как бизнесмену.
