Михель Гавен - Три дня в Сирии
— Вы правы, — Бушра кивнула. — Заменить меня по части приближенности к президенту очень трудно, но больно осознавать свою «отработанность», ненужность. Мною интересуются исключительно из-за политики. Не знаю, понимаете ли вы меня?
— Я понимаю, — ответила Джин, — почему нет? Мне изменяли и писали при этом нежные письма, дескать, будут ждать всю жизнь, — молодая женщина говорила уже не о вымышленном супруге, а о Майкле. — Я пережила такое печальное открытие.
— Вас можно полюбить, — Бушра внимательно посмотрела на нее. — Вы не просто кукла для развлечения. У вас есть сердце, знания, ум. Вы очень красивы. Признаюсь, я и боюсь вас, так как Асеф легко может вами увлечься, и надеюсь на вас, ведь только вы можете его сейчас вылечить. Вы правильно намекнули мне о врачах в Дамаске, — сирийка тяжело вздохнула. — Асеф сейчас там многим мешает. Люди, окружающие Махера, не знают, как избавиться от него. Это не только молодые повесы, его офицеры, прожигающие вместе с Асефом жизнь в веселых заведениях. Среди наших с мужем противников есть очень серьезные люди, которые хотят закрепить влияние Махера на брата. В первую очередь, его иранские покровители, и русские, к примеру генерал Логинов. — Бушра сделала небольшую паузу.
Машина выехала из резиденции, двигаясь по совершенно пустынным улицам Дары. Их перекрыли с целью безопасности, чтобы прохожие и велосипедисты, — машин в Даре, как заметила Джин, было мало, — не мешали проезду кортежа.
— Ведь не только вы думаете так плохо об Асефе. Он не изуродовал ту женщину, которую сейчас должны привезти в клинику, — продолжила Бушра через мгновение. — Все придумал Махер и рассказал Асме, жене Башара, и она в соответствующем ключе передала все мужу. Они ведь союзники, ненавидящие меня.
Джин едва удержалась от кивка головой. Она все знала, но не могла подать виду, ведь беженке с Голан подобного знать не полагалось. К тому же читать аналитические данные в Израиле — одно, а совсем другое — слышать исповедь одного из членов могущественного сирийского клана, не знавшего покоя и счастья внутри. Многое для Джин сейчас звучало по-новому.
— Генерал Логинов — очень хитрый, изворотливый человек, — продолжала Бушра. — Он крайне заинтересован в победе самых реакционных, антизападных сил. Логинов представляет крыло русских политиков, желающих всеми силами вернуть влияние на Ближнем Востоке, который когда-то имел Советский Союз, и не считаются с современными реалиями. То же самое хочет и Иран, а именно — отсутствия изменений, общей государственной отсталости, ширмы для их игр. Подобное выгодно только им, а для нашего народа такое развитие событий означает непременный тупик. В него мы зашли еще при моем отце, безгранично доверявшем Москве и все делавшем по ее указке, но и он под конец жизни понял — там не намерены считаться с интересами нашей страны, а только безжалостно манипулируют. Русские, иранцы хотят шантажировать Штаты и постоянно держать регион в напряжении. Такой дискомфорт однозначно выгодно поднимает цены на нефть и ставит их самих во главу угла всех происходящих событий. Мы с Асефом считаем иначе и выступаем за другую политику Сирии. Ни одна из стран не может нам диктовать свои условия. Мы хотим иметь сбалансированность интересов. Мы обеими руками за политическую и экономическую реформы, большую открытость Западу. В Сирию должны прийти новые технологии, ведь мы устали прозябать в отсталости. Наш народ достоин лучшего. Башар в душе поддерживает нас. Мы всегда близко общались с ним, с самого детства, не разлей вода, — сирийка улыбнулась. — Как мой лучший друг, он сразу принял Асефа, и они быстро нашли общий язык. Башар желал нам счастья. Он не палач, поэтому желает только лучшего всему народу. Башар очень многое понимает, но, к сожалению, одно дело — хороший, добрый брат, и совсем другое — руководитель страной, — грустно произнесла Бушра, опустив голову. — Его держат за горло Иран и Москва. Две эти страны буквально взяли Башара в тиски. Они не могут допустить аналогичных с Ираком событий, когда Россия и Иран потеряли последнего своего союзника в регионе. Они притащили к нам атомную бомбу Хусейна. Логично теперь бояться американцев — вдруг они узнают, какого происхождения бомба. Все насмешки в ООН по поводу бесполезности похода американцев в Ирак ввиду отсутствия там оружия массового поражения мигом прекратятся, а сами правители точно получат едва ли не «черные метки», чего они не могут допустить. Мы должны расплачиваться. Башар не отдавал приказа на расстрел демонстрантов в Даре, — неожиданно жестко сказала она. — Я знаю. Махер открыл огонь по собственному усмотрению, конечно, посоветовавшись со своим дружком, сынком генерала Логинова.
— Он по-прежнему здесь, в Сирии? — осторожно спросила Джин.
— Да, сын Логинова здесь. Он контролирует работы на секретном объекте, с которым они так носятся. Признаюсь, в случае бомбежки этого дурацкого объекта американцами Логинов и его приятели убрались бы отсюда. Свободное дыхание народа всегда меня радует, — призналась Бушра.
— Тогда, возможно, мы зря везем сюда, в Дару, эту женщину, Милису, — забеспокоилась Джин. — Логинов может узнать о ее местонахождении, и тогда от Милисы точно избавятся. Ей угрожает опасность. Логинов находится в Даре?
— Нет, он в Тартусе, на их базе. Там стоят несколько русских военных кораблей, — ответила Бушра. — Он узнает, — согласилась она. — У нас найдутся «доброжелатели». Тот же Махер постарается, как только сам разузнает. Вы сказали, женщина очень сильно пострадала? — переспросила сирийка, серьезно посмотрев на Джин. — Вряд ли ее возможно вылечить в тех условиях, в которых она сейчас находится. Примите во внимание и огромную стоимость лечения, ведь целая история — достать нужные медикаменты. Это явно не по карману девушкам из отеля Мустафы.
— Да, проблема, — согласилась Джин.
— Ничего страшного. Милисе нужен профессиональный медицинский уход, и она его получит, причем за счет нашего государства, — решила Бушра. — Я сделаю все возможное для ее выздоровления. Во всяком случае, благополучный исход снимет обвинения с Асефа. В последнее время Башар даже не хочет видеться с ним, так на него подействовал рассказ жены о зверстве Асефа. Пусть женщина придет в себя и сама скажет, кто издевался над ней, а Башар послушает. Я заранее поставлю президента в известность, показав конкретные фотографии, и попрошу заместителя Асефа, пока он болеет, сообщить русским руководителям молодого Логинова, как он проводит время в Сирии. Таким образом, мы избежим неприятностей. Его вообще могут отозвать, а вместо сынка Логинова прислать кого-нибудь другого. Во всяком случае, парень будет вести себя потише. Женщине, когда она поправится, я помогу привести в порядок внешность. У нас есть такие врачи. Правда, они доступны не каждому, и если женщина захочет, она поедет домой. Если нет, то останется здесь. Работа для нее у меня найдется. Кто она по специальности? Может, вы знаете?
— Мне говорили, она работала учительницей. Кажется, биологии, — вспомнила Джин.
— Прекрасно! Мы найдем ей работу в школе или у меня в офисе. Я ведь тоже биолог. Мы занимаемся очень интересными исследованиями.
— Но будет нелишним поставить к ней охрану, пока все это не свершилось, и молодой Логинов остается здесь, — задумчиво произнесла Джин.
— Сомневаюсь в необходимости охраны, хотя… — Бушра растерянно потерла нос. — От человека, способного так изуродовать другого, всего можно ожидать. У него явные садистские наклонности. Да, я распоряжусь насчет охраны. Вы совершенно правы, — согласилась она.
— Госпожа, подъезжаем, — сообщил водитель, опустив стекло, отделявшее его место от салона.
Машина повернула за угол и вдруг резко остановилась. Джин чуть не упала с сидения.
— Что случилось? — строго спросила Бушра водителя.
— Машину с охраной забросали камнями. Там какие-то люди. Надо скорее ехать вперед, — испуганно сообщил водитель.
— Это капитан аль-Мас. Нас не пропускают, госпожа, — в машине включилась громкая связь, и две женщины услышали голос адъютанта Шауката. Он ехал в первой машине охраны. — Не понимаю, как они пробрались сюда, ведь все улицы оцеплены. Прикажете ехать в объезд?
— Назовите их конкретные требования, — взяв микрофон, попросила Бушра.
— Непонятно. Люди просто кричат и бросают камни, — ответил Заир. — Может, дать приказ и открыть огонь поверх голов? Для запугивания, скажем так, — поинтересовался он.
— Ни в коем случае, — строго оборвала мужчину Бушра. — Никакой стрельбы. Просто медленно трогайтесь с места и езжайте вперед, словно ничего особенного не происходит. Там впереди есть какие-то заграждения, баррикады? — женщина явно нервничала, хотя старалась держать себя в руках.
— Нет, только люди с плакатами, — доложил аль-Мас.
