Данг Тхань - Икс-30 рвёт паутину
Фан Тхук Динь находился среди любопытствующих. Глядя на молодые, задорные лица, он чувствовал симпатию и волнение. Неожиданно вспомнился состоявшийся накануне разговор с Нго Динь Каном.
По прибытии В Хюэ он был встречен по-особому. Ему направили личную машину Нго Динь Кана. На аэродроме его ожидало несколько высокопоставленных чинов из представительства при канцелярии президента. Тут же была и военная полиция для охраны. Наблюдая из окна машины, он заметил большие изменения в облике города. Аэродром Фубай расширили. Вертолёты, выстроенные в ряд, похожи на огромных стрекоз. Повсюду много военнослужащих. То в одном, то в другом месте громоздятся горы ящиков с военными грузами. Всюду военные посты, казармы. И везде колючая проволока, доты и разношёрстная солдатня. То тут, то там расставлены артиллерийские орудия с чёрными стальными стволами.
А вот и центральная часть города. Да, многое исчезло из старинной архитектуры. Появились какие-то новые корпуса. Современные многоэтажные здания тянутся вверх и смотрят на заросшие мхом дворцы на противоположном берегу Ароматной реки. По водной глади, где раньше размеренно, будто в растянутых местных напевах, плавали только лодки, теперь носятся катера республиканского флота. И на катерах этих опять же солдаты, оружие. Улицы в центре города наполнены грохотом армейских машин. Машины американских советников, машины республиканских войск.
Десятиколесные бронетранспортёры чем-то напоминают слонов. Из джипов торчат чёрные туфли и штанины брюк американских офицеров. «Мерседесы», «бьюики» и «кадиллаки» появились здесь недавно. Открыты магазины по продаже предметов роскоши, работают пивные бары, кафе, магазины с полуевропейскими-полуазиатскими названиями по продаже армейского барахла. Английские слова перемешаны с вьетнамскими. Традиционные длинные фиолетовые платья, какие раньше носили здешние женщины, куда-то исчезли. На смену пришли длинные одеяния из нейлона различных оттенков с яркими цветами или брюки в обтяжку и блузки с открытой шеей и короткими рукавчиками. А пот кинотеатр с огромной рекламой, изображающей полуобнажённую женщину с дико растрёпанными волосами и похотливым взглядом, которая подмигивает краешком глаза, соблазняя прохожих. На этой же рекламе ниже женщины несколько мужчин в широкополых шляпах целятся друг в друга из пистолетов. Рекламу сопровождает дешёвенький текст: «Великое зарубежное кинотворение в цвете. Интригующе, сногсшибательно, захватывающе от начала до конца». Несколько юнцов стоят вытаращив глаза. По улицам бродит много детей. Но больше всех всё же солдат: парашютисты, морские пехотинцы, танкисты, солдаты частей особого назначении.
Фан Тхук Динь вдруг испытал какое-то, смятение, будто он чего то лишился, он словно почувствовал боль расставания с чем то на области мечтаний и тишины, с тем, что прошло и никогда не вернётся.
В тот же вечер его принял Нго Динь Кан. Жуя бетель и пытливо поглядывая на Диня, правитель Центральной зоны сказал:
— Очень рад, что вы присланы президентом сюда на помощь, Но я должен заранее сказать вам одну вещь: обстановка здесь несколько отличается от тамошней.
Динь знал, что тот хочет и напугать, и в то же время проверить его. Перед тем как приехать сюда, Динь внимательно расспросил многих об этой личности. Нго Динь Кан был крайне подозрителен, своенравен и жесток. Он подозревал даже самых близких к нему людей, подозревал и тех, кого присылали к нему Нго Динь Дьем и Нго Динь Ню. Он не хотел, чтобы кто-либо знал о том, что он уже сделал и что он делает. Насторожённость и своеволие его были схожи с подозрительностью и произволом, характерными для феодалов средневековья.
Динь сидел молча, всем своим видом подчёркивая глубочайшее уважение к сказанному Нго Динь Каном. Отметив вежливость и благопристойность молодого человека, тот несколько смягчился.
Он выплюнул бетель и стал разглагольствовать о своём авторитете среди соотечественников, о своём таланте руководителя, организовавшего в здешних местах аппарат власти, абсолютно преданный президенту Нго и ему самому… Потом он стал расспрашивать о Нго Динь Дьеме, о супругах Нго Динь Ню, поинтересовался, как работалось с американцами в канцелярии президента. Затем перешёл к вопросам о семье и о жизни самого Фан Тхук Диня. Узнав, что Динь родился в семье, враждебной революции, и что он живёт один, так же как и он сам, Нго Динь Кан улыбнулся довольной улыбкой.
— Ну что ж, мы, видимо, сработаемся, — сказал он. — Президент Нго поступил очень умно, направив вас ко мне в помощники.
Он рассказал Диню о плане «ветер изменил направление». Фан Тхук Динь уже слышал о нём от Лэнсдейла перед выездом в Хюэ. Лэнсдейл тогда подробно изложил его на встрече братьев Нго с представителями ЦРУ. Динь там тоже присутствовал, так как было уже решено, что его направят в помощь Нго Динь Кану для осуществления этого плана в Центральной зоне. Теперь, слушая изложение Нго Динь Кана, он отметил лишь ту особенность, что тот присвоил себе разработку данного плана, который, оказывается, потребовал большого напряжения мысли, подготовки разных вариантов, перед тем как был послан президенту на утверждение.
— Президент похвалил план и призвал к выполнению его во что бы то ни стало, — изрёк Нго Динь Кан. — Он же прислал вас помочь мне в делах. В плане я говорю предельно ясно: коммунисты готовят удар с трёх направлений: из горно-лесистой местности, которую они контролируют, из равнины и изнутри города. Мы соответственно должны, ударить по ним на всех этих избранных ими направлениях. Это будет решающая схватка.
— И вы наверняка уже имеете план конкретных действий? — в голосе Фан Тхук Диня была сама вежливость.
— Своя же палка бьёт по собственному горбу! — самодовольно засмеялся Нго Динь Кан. — Этого вам знать пока не нужно. Я расставил достаточно сил на всех этих трёх направлениях. Коммунисты подвергнутся совершенно неожиданным ударам, и когда они схватятся, то вся их организация будет уже полностью развалена. Ха-ха… В одном из этих направлений — город, и мы должны обратить внимание на рабочих и учащуюся молодёжь. Я считаю, что институты открывать незачем. Нынешняя молодёжь, нахватавшись зданий, любит рассусоливать то одну, то другую теорию, не считается со взрослыми и вообще ничего не признаёт. После средней школы их всех надо забирать в военные училища. Как вы думаете? Нашей армии не хватает людей, к тому же будет меньше беспокойстве с оппозицией, да и вообще тогда будет меньше бед от них.
Вы не могли бы сказать, что мне предстоит делать, чтобы оказаться достойным доверия президента? — спросил Фан Тхук Динь, пытаясь вернуть собеседника к нужной теме.
— Вы только что приехали, отдохните несколько дней, разберитесь в обстановке. Когда появится дело, которое потребует вашего участия, тогда я попрошу вас дать мне совет. А пока отдыхайте…
«Опять подозрительность и своеволие», — подумал про себя Динь. Он больше ничем не интересовался, а лишь попросил, чтобы ему предоставили личный автомобиль без шофёра и чтобы к нему не приставляли никаких телохранителей. Это нужно для того, пояснил он, чтобы можно было свободно, всесторонне и непосредственно изучить обстановку, чтобы быть способным оказать действенную помощь во многих делах, так же как в своё время он имел честь оказывать её, находясь подле президента.
— Будьте самим собой, покровительственно сказал Нго Динь Кан и с хитрецой посмотрел на него. Он подумал о дошедших до него слухах относительно того, что Динь любитель пошляться по барам и чайным. Поэтому Кан рассмеялся и добавил: — Всякий одинокий человек предпочитает свободу.
Сегодня, глядя на учащуюся и студенческую молодёжь, собравшуюся в институте, Динь вспомнил слова Нго Динь Кана: «…город, и мы должны обратить внимание на рабочих и учащуюся молодёжь»… Он подумал: «А ведь это именно и есть один из узлов тревоги Нго Динь Кана. Это также один из объектов, на которые нацелен план „ветер изменил направление“. Он ведь сказал, что уже расставил силы. Что это за силы?»
— Динь!
Этот весёлый окрик заставил его вздрогнуть; он повернулся: всё такая же шикарная причёска, всё те же длинные загнутые ресницы и те же маленькие, аккуратные и чуть надменные губы. Это была Ван Ань. Диню с трудом удалось подавить внезапно нахлынувшее на него волнение.
Она выглядела изящно в брюках и блузке с обнажёнными белыми руками. Ван Ань держала записную книжку, сбоку висел фотоаппарат «роллейфлекс» с открытым объективом. Рядом с ней была девушка моложе её на несколько лет, одетая в длинное платье нефритового цвета, с белой сумочкой в руке.
— Здравствуй, Ван Ань.
Ван Ань подвела подругу к Фан Тхук Диню и представила их друг другу:
— Фан Тхук Динь, доктор юридических наук, мой друг по учёбе во Франции… А это То Лоан, учительница средней школы Кимлонг, моя близкая подруга в этом городе. Оба слегка поклонились друг другу. Динь повернулся к Ван Ань.
