Фредерик Форсайт - День Шакала
Вызов был такой откровенный, а самоуверенность - столь беспредельная, что возражений не последовало. Все просто кивнули. Промолчал даже Сен-Клер де Виллобан.
И лишь приехав домой в самом начале первого, он нашел слушателя, которому излил все свое бешенство: подумать только, этот коротышка, этот буржуйчик-полицейский оказался прав, а лучшие эксперты государства ошибались.
Он ничком лежал на постели, любовница слушала его с сочувствием и пониманием, одновременно массируя ему шею. И лишь перед самым рассветом, когда полковник крепко заснул, она смогла выскользнуть в прихожую и позвонить.
Главный инспектор Томас посмотрел на два различных ходатайства о паспорте и на две фотокарточки, разложенные на бюваре в круге света от настольной лампы.
- Прогоним еще раз, - приказал он старшему инспектору, сидевшему рядом. - Готов?
- Так точно.
- Калтроп: рост - пять футов одиннадцать дюймов. Верно?
- Так точно.
- Дугган: рост - шесть футов.
- Утолщенный каблук, сэр. Особые ботинки могут прибавить до двух с половиной дюймов роста. Коротышки на подмостках сплошь и рядом пользуются этим из тщеславия. К тому же, когда смотрят в паспорт, на ноги не глядят.
- Хорошо, - согласился Томас. - ботинки на утолщенном каблуке. Калтроп: цвет волос - шатен. Это еще ничего не значит: цвет может иметь разные оттенки, от светлого до темно-каштанового. Судя по карточке, должен быть темно-каштановый. У Дуггана тоже отмечено: шатен. Но он похож на светлого шатена.
- Совершенно верно, сэр. Но на фотографиях волосы обычно выходят темнее. Все зависит от освещения и где стоит лампа, ну, и так далее. Опять же он мог окрасить их посветлее, чтобы стать Дугганом.
- Хорошо, допустим. Калтроп: цвет глаз - карие, Дугган: цвет глаз - серые.
- Контактные линзы, сэр, проще простого.
- Прекрасно. Калтропу тридцать семь. Дуггану в апреле исполнится тридцать четыре.
- Пришлось помолодеть, - объяснил инспектор, - ведь настоящий-то Дугган, мальчонка, что умер двух с половиной лет, родился в апреле 1929-го. Этого не переменишь. Но кому придет в голову подозревать тридцатисемилетнего, если в паспорте сказано, что ему тридцать четыре! Поверят паспорту.
Томас взглянул на фотокарточки. На вид Калтроп был солиднее, полнее лицом, крепче сбит. Но чтобы стать Дугганом, он мог изменить внешность. Больше того, он, вероятно, изменил ее еще до первой встречи с главарями ОАС, с тех пор таким и остался и был таким, когда ходатайствовал о паспорте на чужое имя. Люди подобного типа, очевидно, обязаны были уметь месяцами жить под чужой личиной, чтобы избежать разоблачения. Оттого, вероятно, Калтроп и не числился ни в одной из полицейских картотек мира, что он человек ловкий и педантичный. Если б не тот карибский слушок, им бы никогда про него не дознаться.
Приметы Дуггана вместе с номером паспорта и фотокарточкой он спустил к операторам, чтобы их передали по телексу в Париж.
В эту минуту позвонили из Сомерсет-хаус. Там кончили проверять последнее ходатайство, и все оказалось в порядке.
- Прекрасно. Поблагодарите сотрудников и закругляйтесь. В восемь тридцать утра всем быть у меня, - сказал Томас.
Он откинулся на спинку кресла, чтобы немного соснуть. Пока он спал, незаметно наступило 15 августа.
16
Баронесса де ла Шалоньер остановилась у дверей своего номера и повернулась к молодому англичанину, который провожал ее. В полутьме коридора его лицо расплывалось неясным пятном.
Вечер прошел приятно, и она не могла решить, настаивать ли ей, чтобы на том он и кончился. Вот уже час, как этот вопрос не давал ей покоя.
День она провела в офицерском училище в Барселонетте, высоко в Альпах, где присутствовала на выпускном параде - ее сына назначили вторым лейтенантом в полк альпийских стрелков, где когда-то служил его отец. Она, безусловно, была самой привлекательной из приехавших туда матерей, однако церемониал присвоения ее сыну звания офицера французской армии заставил ее с чувством, близким к ужасу, полностью осознать, что через несколько месяцев ей исполнится сорок и у нее уже взрослый сын…
- Я очень приятно провела вечер.
Опустив ладонь на ручку двери, она рассеянно подумала: «Вдруг он вздумает меня поцеловать?» Не то чтобы ей этого не хотелось. Слова были банальны, но в глубине ее существа проснулось желание. Может быть, виной тому было вино, или злой кальвадос, заказанный к кофе, или пейзаж при лунном свете, но только она знала, что не таким виделось ей окончание вечера.
Она почувствовала, как незнакомец неожиданно заключил ее в объятия, и ощутила на своих губах его губы. Они были горячими и упругими. «Хватит», - подсказал разум. Через секунду она ответила на его поцелуй, не разжимая губ. От вина у нее кружилась голова, ну, конечно, это все вино виновато. Объятия, почувствовала она, заметно окрепли, и руки у него были сильные и твердые.
Дверь комнаты подалась под ее тяжестью внутрь; она вырвалась из объятий и сделала шаг в комнату.
- Входи, дикарь.
Он вошел и закрыл дверь.
За ночь все архивы в Пантеоне перерыли заново, на этот раз в поисках Дуггана, и с успехом. Раскопали карточку, согласно которой Александр Джеймс Квентин Дугган прибыл во Францию экспрессом «Брабант» из Брюсселя 22 июля. Через час обнаружили второе донесение с того же пограничного пункта: имя Дуггана было в списке пассажиров экспресса, следовавшего из Парижа в Брюссель 31 июля.
Из префектуры поступила гостиничная карточка, заполненная на имя Дуггана, с номером паспорта, который соответствовал номеру паспорта Дуггана, указанному в сообщении из Лондона. Из карточки явствовало, что он проживал в небольшом отеле у площади Мадлен с 22 по 31 июля.
Инспектор Карон ратовал за налет, но Лебель предпочел незаметно сходить туда рано поутру и лично побеседовать с хозяином. Он убедился, что нужное ему лицо на 15 августа в отеле не проживало, а хозяин был благодарен комиссару за то, что тот проявил благоразумие и не стал будить всех постояльцев.
Лебель приказал сыщику в штатском поселиться в гостинице под видом постояльца и впредь до особых инструкций никуда не отлучаться - на тот случай, если Дугган объявится вновь.
- Этот июльский визит, - сказал Лебель Карону, вернувшись к себе в половине пятого, - был рекогносцировкой. Не знаю, каковы его планы, но у него все уже на мази.
Он посмотрел на две присланные из Лондона фотокарточки - Калтропа и Дуггана. Калтроп превратился в Дуггана, изменив рост, цвет волос и глаз, возраст и, вероятно, манеру держаться. Он попытался представить себе этого человека. Что это за противник? Уверенный, самонадеянный, убежденный в собственной неуязвимости. Опасный, изворотливый, педантичный, ни в чем не полагающийся на случай. Конечно, носит при себе оружие - но какое? Автоматический пистолет под мышкой? Метательный нож на шнурке за пазухой? Винтовку? Но где он ее спрячет во время таможенного досмотра? Как удастся ему приблизиться к генералу де Голлю с таким предметом, когда за двадцать метров от президента даже у дам проверяют сумочки, а мужчин с продолговатыми свертками без всяких церемоний гонят взашей и близко не подпускают к тому месту, где появляется президент?
- О господи, а этот полковник из Елисейского дворца думает, что мы имеем дело с очередным головорезом! - Лебель понимал, что одно преимущество у него все-таки есть: он знает новое имя убийцы, а убийце и невдомек, что он это знает. Единственный козырь, а всю игру ведет Шакал, но на вечерних совещаниях никто не может и не хочет этого понять.
Если он учует, что тебе это известно, прежде чем ты его изловишь, и еще раз сменит личину, подумал Лебель, тут-то тебе, друг мой, Клод, и каюк.
- Каюк, - произнес он вслух. Карон поднял голову;
- Вы правы, шеф. У него нет никаких шансов.
Лебель вспылил, что было на него не похоже. Очевидно, начало сказываться недосыпание.
В семь утра, на рассвете, местный жандарм подкатил к «Отель дю Серф», слез с велосипеда и прошел в вестибюль.
- Вот карточки, - сказал хозяин, протягивая из-за конторки маленькие белые карточки, заполненные накануне вновь прибывшими постояльцами. - Вчера вечером приехало всего трое.
Только в восемь утра жандарм вернулся в комиссариат Гапа с сумкой, набитой регистрационными гостиничными карточками. Их принял участковый инспектор, пробежал глазами и положил в проволочный ящичек для бумаг, откуда их позже должны были забрать для отправки в главную префектуру Лиона, а уже оттуда - в Главное архивное управление в Париже. Смысла в этом инспектор не видел.
Покуда в комиссариате инспектор складывал карточки в ящик, госпожа Колетт де ла Шалоньер расплатилась по счету, села за руль своего автомобиля и поехала на запад. Этажом выше Шакал проспал до девяти часов.
Главный инспектор Томас дремал, когда на столе пронзительно зажужжал телефон внутренней связи.
